Матросская революция - Владимир Виленович Шигин
Ночью в госпитале скончался раненый матрос П. Остапенко, о чем команда вскоре узнала. Утром следующего дня к борту крейсера подошла большая толпа рабочих, которые стали звать матросов идти с ними в город. Команда стала разбирать винтовки, несмотря на попытки командира и старшего офицера остановить их. По другой версии, командир со старшим офицером преградили путь пытавшимся пройти на борт корабля агитаторам. Как бы то ни было, но матросы отобрали у М.И. Никольского револьвер и выгнали его с корабля на стенку пирса. Следом выгнали с крейсера и старшего офицера П.П. Ограновича. Команда потребовала от командира возглавить колонну, взяв в руки красный флаг, и идти с ними в город. М.И. Никольский категорически отказался. После этого из толпы матросов раздались крики: «Судить его!» Матросы приказали, в наказание за убийство своего товарища, обоим офицерам встать перед ними на колени. П.П. Огранович согласился, а М.И. Никольский заявил, что этого делать не будет. Сразу же после этих слов матрос Н. Брагин выстрелил из винтовки в голову командиру крейсера и убил его. После этого матросы набросилась на старшего офицера, ранив его штыком в шею. Огранович упал, обливаясь кровью, и матросы решили, что он убит. После этого под руку матросам попался кочегарный кондуктор Л. Ордин, который был тут же избит до полусмерти. Вызванные наверх офицеры крейсера, под угрозой расправы, были принуждены следовать вместе с командой в город. Вскоре матросы «Авроры» вместе с населением и солдатами запасных частей уже громили в городе полицейские участки и убивали городовых.
Один из матросов «Авроры», Ф. Силаев, впоследствии опубликовал воспоминания о февральских событиях на «Авроре». Он подтвердил, что среди матросов началось волнение именно из-за сочувствия к арестованным. Матросы собирались группами, обсуждая, как их освободить. Когда арестантов уводили с корабля, то матросы закричали «ура» и «некоторые стали бросаться через борт». Командир и старший офицер открыли стрельбу из браунингов. У матросов не было и они начали «бросаться в люки, чтобы не быть убитым». Когда в команде узнали, что среди их товарищей есть раненые, матросы стали совещаться, «как отомстить за это и решили воспользоваться сбором на молитву, чтобы встать у проводов и выключателей, потушить электричество и напасть на офицеров». Но командир об этом узнал, и у матросов ничего не получилось. Утром с Франко-Русского завода вышла большая толпа рабочих, которая стала кричать нам «братья, присоединяйся». Матросы стали их звать на корабль. Рабочие пришли и вместе с матросами вскрыли корабельный арсенал, вооружившись пулеметами, винтовками и отобранными у офицеров револьверами. Пулеметы поставили на автомобили, стоявшие в гараже Франко-Русского завода. После этого «вооруженные матросы двинулись по Мясной улице, приветствуемые толпой, а затем разбрелись по городу». О самом инциденте, связанном с убийством командира, матрос-авроровец сообщает скупо: «Корабль наш первый из кораблей действующего флота поднял красные флаги. Вслед за ним присоединились и другие. Командир наш был убит, старший офицер ранен, погиб и один матрос. Порядок скоро был восстановлен, и на третий день жизнь уже вошла в обычную колею».
Характеризуя сложившуюся в Петрограде обстановку, помощник начальника Морского Генерального штаба контр-адмирал
A. П. Капнист сообщал командующему флотом в Гельсингфорс: «Весь город в руках мятежников и перешедших на их сторону войск...» В тот же день здание Адмиралтейства было захвачено восставшими солдатами, офицеры Морского министерства, в том числе и сам А.П. Капнист, были арестованы. На 12-й линии Васильевского острова толпа солдат запасного батальона лейб-гвардии Финляндского полка после перестрелки захватила здание Морского училища. Директор училища вице-адмирал В.А. Карцов и его офицеры с трудом уговорили гардемарин сложить оружие, благодаря чему жертв с обеих сторон удалось избежать. Тем не менее солдаты, ворвавшиеся в здание, зверски избили героя обороны Порт-Артура
B. А. Карпова. Не обошлось без жертв и во 2-м Балтийском флотском экипаже, в котором готовили к службе на кораблях молодых матросов. Там 1 марта были убиты командир экипажа генерал-майор по адмиралтейству А.К. Гире и его помощник полковник А.Павлов. Вот как вспоминал об этом мичман Б.В. Бьеркелунд, видевший Гирса на демонстрации во главе экипажа: «Впереди шел генерал-майор Гире, украшенный громадным красным бантом с розеткой... Гирса я видел последний раз в жизни. Ночью матросы подняли его из кровати и под предлогом, что команда хочет с ним говорить, вывели его на двор и расстреляли у поленницы дров, где его подобрали утром с двадцать двумя пулями в теле и разбитым прикладом лицом...»
***
Что касается того, как прошла Февральская революция 1917 года в Ревеле, то порой в печати появляются публикации о бескровности событий в этой военно-морской базе. В книге «Адмирал” ее автор А. Арзуманян приводит воспоминания матроса с эсминца «Изяслав» М.А. Крастина: «Не знаю, как где, а у нас, в Ревеле, революция произошла почти бескровно. Ну, конечно, кое-где побили наиболее ненавистных “драконов”-офицеров, особенно так называемых “дубовых”. Уж больно вредна была эта порода начальства из бывших нижних чинов! Настоящие флотские, образованные офицеры в свою среду их не принимали, и “эти паны из хамов” всю злость вымещали на нашем брате. Немало из этих старых служак, верных псов начальства, были связаны с царской охранкой. В городе возникли манифестации. Рабочие и матросы быстро обезоружили полицию и жандармов. Без схваток с приверженцами самодержавия не обошлось. Большая группа монархически настроенных офицеров обстреляла из гарнизонного офицерского собрания проходившую мимо манифестацию. Завязалась ожесточенная перестрелка. На предложение сдаться офицеры ответили отказом. По неизвестной причине возник пожар здания офицерского собрания, и почти все офицеры, находившиеся там, сгорели. Была перестрелка у гарнизонной гауптвахты и еще кое-где. По всем ревельским улицам бегали, как угорелые, матросы, разыскивая самого свирепого матросского врага, флаг-офицера коменданта крепости, капитана 1 -го ранга Ви-шицкого. По его милости немало честных матросов было заключено в морские тюрьмы, арестантские роты, в Соломбальский дисциплинарный батальон и на штрафную канонерскую лодку “Грозящий”. Вишицкий сбежал. Но все-таки через несколько дней, совершенно случайно его нашли где-то далеко от Ревеля, переодетого в крестьянский полушубок и в лапти. Вишицкого привезли в Ревель, водили как медведя по улицам, а потом прикончили...»
Поэтому насчет «бескровности» революционных событий в Ревеле, прочитав вышеприведенный отрывок, можно поспорить, но масштаб самосудов был там все же намного меньше, чем в Гельсингфорсе и Ревеле.
Давно подсчитано, что потери от офицерских самосудов в марте 1917 года значительно
