Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига

Самого себя он представляет триумфатором победы («которого не судят») и другом народа, вторгшегося в чужую страну ради одной ясной цели — уничтожения рода мамелюков (т. е. наших с тобой предков, правивших Египтом несколько сот лет). Даже обещает при случае принять ислам. Он тщательно описывает жизнь приморских городов на Средиземном море: Розетта, Дамьетта, Яффа, Газа, их снабжение и численность населения. Вот только с так называемым палестинским Иерусалимом и его «коренными» жителями евреями получается неясность, проистекающая от недоговорённостей. Вся его данность состоит из намёка на реальность: оказывается, город «лежит в развалинах, а порт обмелел» (с. 222). Но известен вопрос, поставленный ФН: «А был ли город?» Может ли мелководье считаться бывшим портом, а развалины — бывшим Иерусалимом?

Историки любят беспочвенно фантазировать: в кучке камней им видятся остатки мифического Вавилона, в захудалой деревне — легендарный город Эфес или Великая Пермь. Что же остаётся делать? — но нельзя разочаровывать и заказчика…Вероятно, и Наполеон усвоил их метод научного воображения или решил активно поддержать скалигеровскую, общепринятую, но и одновременно ложную версии истории, утвердившуюся к тому времени в трудах и умах. Вот основные сведения о мифическом городе и «окрестностях» устами Бонапарта и некоторые его планы:

«с. 200. Александр [Великий] стремился завоевать расположение евреев, чтобы они служили ему при переходе пустыни».

«с. 218. Предстоял переход через Святую землю (читай: Палестину). Солдаты увлекались всякого рода предположениями. Для всех был праздником поход на Иерусалим; этот знаменитый Сион возбуждал воображение каждого и вызывал различные чувства».

«с. 223. Армия стала лагерем в Рамле — знаменитом городе, расположенном в 7 лье от Иерусалима. Население его — христианское; там находится несколько мужских монастырей. Имеются фабрики (? — моя вставка) мыла; много оливковых деревьев, отличающихся толщиной…Армия была охвачена жгучим желанием увидеть поскорей Голгофу, гроб Господень, плато Соломонова храма; она испытала чувство горечи, получив приказ повернуть налево. Необходимо было, однако, поскорей занять Яффу…»

«с. 240. В Сирии было довольно много евреев; их волновали смутные надежды; среди них ходил слух, что Наполеон после взятия Акры отправится в Иерусалим и что он хочет восстановить храм Соломона…»

«с. 260. 18 апреля Наполеон заночевал в Назаретском монастыре; армия находилась в Святой земле; все деревни были прославлены событиями Ветхого и Нового Завета…Иордан представляли себе в виде широкой и быстрой реки, почти такой же, как Рейн и Рона, и очень удивились, увидя только ручеёк, поменьше Эн или Уазы у Компьена…»

«с.310. Мамлюки не существуют более, как самостоятельная сила, они могут пригодиться в качестве подчинённого ополчения; это прирождённые враги арабов и шейхов; они могут оказать услуги во многих случаях…[В Александрии] нужно всеми средствами создать многочисленное население из греков, евреев и сирийских христиан».

Вместе с тем, заявления Бонапарта о величии истории Египта — лишь популистский ход, для него коренные жители были и оставались варварами. Его суждения об Иерусалиме — попытка потрафить подлинным создателям скалигеровской истории, приведшим его на Олимп, и которая увенчалась успехом. Но ФН пришли к выводу, что поход Наполеона в Палестину был войной, действительно, в голой пустыне, где не могло быть Иерусалима, храмов Господня и Соломона, а Иерусалим — это прежнее название г. Москвы и Константинополя [21a*, с. 188–199]. Собор Василия Блаженного имел и другое название — Иерусалимская церковь. Да и так называемая Святая земля — это здесь. Об этом свидетельствовал Исаак Масса, проживавший в России при Борисе Годунове [97*]. Вот какую Святую историю у нас отняли! Её необходимо восстанавливать.

БЕЗ ИСТОРИИ ЛЮДИ ПЕРЕСТАЮТ БЫТЬ ЛЮДЬМИ

А портрет Исаака Массы кисти Франса Халса можно даже увидеть в альбоме, приобретённом стараниями твоей бабушки Наташи [98*]. Вот только автор сопроводительного текста почему-то не упоминает столь значимой страницы в его истории как пребывание в Московии. Это не случайно: так скалигеровцы пытаются разорвать связи между событиями и явлениями — чтобы в чьей-то голове не сложилась правдивая картина.

Дружок, скоро заканчивается мой отпуск.

Вчера вернулись с дачи. Занимались посадками зелени. В основном, бабушка. Но я сумел подготовить для тебя и сестрёнки ровную площадку — вместо бывших неудачными грядок с викторией, которую пересадили в другое место. Виктория — это наша основная, хотя и не изобильная продукция. Моя Наташа уже тебя кормила и нынче этой чудо-ягодой — из Египта, но купленной здесь, в Перми. Ты очень быстро её пожирал и приговаривал: «ням-ням». Так у тебя бывает, когда что-то очень нравится. В благодарность ты научился называть ягоду словом «вик». Пока все твои слова состоят из трёх-четырёх звуков. Но ты стал их повторять с удовольствием. Впрочем, неделю назад ты, увидев кучу книг, сказал слово из четырёх с половиной букв: «кНИГИ». А из Африки бабушка привезла тебе целый килограмм гуавы, которую и мы-то никогда не видели. Ты же воспротивился. Съели за 10 дней сами — фрукт непортящийся; растягивали удовольствие, при этом полагали: вдруг одумаешься? Но ты наотрез отказывался её кушать. Это твой характер — на первое предъявление всегда отвечаешь отказом.

Но вернёмся от фруктово-ягодной темы к книжной, тем более, на даче я проработал весьма полезный для нашего повествования материал. Мы с тобой говорили о Наполеоне в Египте. Теперь же книга Николая Задонского «Денис Давыдов» повествовала о наезде французского императора в Россию и русских героях в 1812 году, сумевших быстро его укротить, несмотря на неготовность армии к войне (оккупанты превосходили нас численностью в два с половиной раза). А ведь Александр I был почти за год предупреждён посланником из Парижа… Так уж устроены цари: они почему-то всегда пребывают в уверенности, что выйдут сухими из воды. Романовы, как всегда, в авангарде «беспечности». Они так и не разобрались за 300 лет правления, где находится их самый страшный враг — внутри или вне пределов страны. Их Запад привёл на трон, так как же теперь воевать с Наполеоном? Так и защищался, подставляя все бока врагу, отдавая одну губернию за другой, но сохраняя хорошую мину.

С мнением Кутузова, лучшего ученика Суворова, царь не желал считаться, но дорожил суждениями своих немецких советников при дворе, близких ему по крови и по духу — до тех пор, пока положение страны не стало критическим. Тогда заставили Кутузова «спасать страну». Царские советники (читай: сам царь) не ценили мнение и другого героя сражений, предшествовавших вторжению Наполеона в Россию, князя Багратиона, хотя последний находился в ранге главнокомандующего. Не желая быть униженным, тот подал в отставку, которая была удовлетворена в феврале 1810 года. Так, Александр I мостил дорогу своим бестолковым немецким любимчикам и Наполеону одновременно. Ненависть к немцам в русской армии (особенно среди солдат — ведь это их кормили палками по прусской методе) была столь велика, что офицеры на отдыхе, между боями, предпочитали распивать шампанское (и не только) в компании пленных французов, но не с пруссаками и австрийцами из союзнических армий [99*]. Дискриминация русских в высших эшелонах власти (нужно ли говорить про крепостных крестьян?) и в армии достигала таких масштабов, что даже выдающийся полководец А.П.Ермолов на вопрос Александра I, чем его наградить за заслуги перед царём и отечеством, ответил: «Произведите меня в немцы, государь!»

Это был мир, где русские в основной своей массе были лишены возможности что-либо требовать от своих германских поработителей, присвоивших себе звание управителей и просветителей. (Нечто подобное происходит и в современной России). Это был рай для иноземцев. (Кстати, слово «немцы» означало у русских не национальность, а имело более общий смысл — «не мы»).

Александр I, сидевший на двух стульях («и нашим, и вашим»), дождался, что французы во главе с Наполеоном захватили Москву. Но то была пиррова победа. Они не смогли воспользоваться её плодами — город был пуст, охвачен пожарами и ненавистью к врагу. Наш мудрый Кутузов отступил, готовя Наполеону западню и разгром. Благодаря стараниям немецкого и английского (союзнического) окружения царя, западни и окружения последнему удалось избежать, а вот разгрома — нет. В этом велика роль не только гения Кутузова и русского солдата, но и широкого партизанского движения, включавшего частью регулярные войска, частью народное ополчение, во главе с его инициатором и самым активным участником Денисом Давыдовым. Непременными атрибутами его военной формы были, как и положено казаку, чекмень, красные шаровары и черкесская шапка. А ведь такую же одежду когда-то имели и египетские мамелюки!