Сергей Кара-Мурза - СССР - цивилизация будущего. Инновации Сталина

Советская школа помогла сформировать новый культурно-исторический тип личности со многими исключительными качествами. В критических для страны ситуациях именно эти качества позволили СССР компенсировать значительное еще отставание от Запада в уровне экономического развития[17]. Изживание или грубое подавление этих качеств в 90-е годы резко отбросило Россию вниз по многим критериям.

Та «революция регресса», которую мы переживаем уже два десятилетия, делает задачу строительства в России «общества знания», адекватного требованиям XXI века, чрезвычайно сложной.

Глава 4 СОВЕТСКАЯ НАУКА И «ОБЩЕСТВО ЗНАНИЯ»

В этой главе рассмотрим роль науки в становлении «общества знания» советского периода — тех структур и «материалов», унаследованных современной Россией от СССР, из которых в основном и придется строить новую систему в XXI веке.

Эта глава — не краткий очерк советской науки ни как системы знания, ни как специфической социальной системы, занимавшей свое место среди национальных сообществ мировой науки. Речь идет о тех функциях науки, которые для этих главных срезов истории науки являются побочными, — о науке как «генераторе» общества знания, а не самого научного знания. Собственно научная деятельность или история научного сообщества СССР, со всеми ее радостными и трагическими страницами, остается лишь фоном тех процессов, которые составляют предмет главы.

При взгляде через призму социологии и экономики знания мы выделим следующие аспекты участия советской науки в строительстве той конструкции «общества знания», которую пришлось восстанавливать и надстраивать после революции и Гражданской войны.

- Строительство новой системы социодинамики знания в советском обществе и участие в этом строительстве науки и научного сообщества.

- Роль науки в размежевании и интеграции разных типов знания в советской системе.

- Наука в системе сбора, хранения, систематизации и распространения знания.

- Формообразующая роль науки как «генератора структур», составляющих «общество знания» (информационных, организационных, образовательных, культурных и производственных).

- Наука и форсированное формирование «человека индустриальной цивилизации».

- Наука как «законодатель» стандартов и норм рационального мышления.

- Формирование культуры рефлексии и предвидения.

Наука — часть культуры, причем сильно технизированная часть, принадлежащая и к духовной сфере, и к техносфере. Она, как и другие части техносферы, существует как технико-социальная система. По своему масштабу и интенсивности влияния на все срезы общества науку в современном индустриальном обществе следует относить к той категории больших систем, которые называют институциональными матрицами общества. История формирования и нынешнее состояние институциональных матриц России рассмотрены в книге С.Г. Кирдиной [52].

Сложившись в зависимости от природной среды, исторических условий и культуры данного общества, такие системы действительно становятся матрицами, на которых воспроизводится данное общество. Переплетаясь друг с другом, эти матрицы «держат» страну и культуру и задают то пространство, в котором страна существует и развивается. Складываясь исторически, а не логически, институциональные матрицы обладают большой инерцией, так что замена их на другие, даже действительно более совершенные, всегда требует больших затрат и непредвиденных потерь.

Перед тем как перейти к инвентаризации блоков унаследованной от советского периода научной системы с точки зрения их использования в строительстве новой российской системы «общества знания», надо решить два вопроса:

- Была ли советская наука достаточно полной системой, чтобы служить институциональной матрицей общества, или в ней отсутствовали некоторые необходимые элементы, которые теперь надо создавать «на голом месте»?

- Была ли советская наука специфическим социальным и культурным явлением в такой степени, что ее унаследованные современной Россией элементы придется встраивать в новое «общество знания» с учетом их специфики, или можно, не тратя силы на их подгонку, заменить их элементами из западного «общества знания», уже далеко продвинувшегося в строительстве?

Ответим на эти вопросы кратко, поскольку полная аргументация означала бы систематическое изложение социальной и культурной истории советского общества и сложившейся в нем науки. Краткий ответ необходим, чтобы определить исходную позицию для последующих рассуждений о стратегии строительства «общества знания».

Мы считаем, что советская наука была полной системой и служила как институциональная матрица для воспроизводства советского общества и государства, для формирования советского человека как определенный культурно-исторический тип. Однако в структуре советской научной системы имелись дефектные элементы и связи, что сказалось в виде недостаточной устойчивости мировоззренческой основы общества в условиях нарастающего кризиса индустриальной цивилизации.

Мы считаем также, что советская наука сложилась как самобытная социальная и культурная система, в ряде принципиальных черт отличная как от научной системы дореволюционной России, так и от систем других научных держав. Именно в качестве специфической целостной системы советская наука была интегрирована в мировую науку, не растворяясь в ней, а сохраняя и развивая свою культурную идентичность (так же, как англосаксонская, французская, немецкая научные системы).

Наука как метод познания, как система знания и как общественный институт возникла в специфических культурных и социальных условиях Западной Европы в XVII веке. Проблема ее трансплантации в незападных культурах и традиционных обществах — одна из самых сложных в проблематике модернизации как переноса в традиционное общество западных институтов и технологий. Россия была первой в мире незападной страной, предпринявшей программу интродукции западной науки. Здесь уже в XVIII веке был накоплен большой, но до сих пор недостаточно освещенный опыт. «Прививка» науки на ствол русской культуры удалась, однако вплоть до середины XIX века систематической рефлексии российских ученых и политиков не было, текстуальных источников оставлено немного[18]. Видимо, первой работой в России, развивающей философскую концепцию науки и ее социальных и культурных функций, было сочинение Герцена «Дилетантизм в науке» (1843). Эта и последующие работы, в которых Герцен проявил себя как методолог и блестящий популяризатор науки, были широко известны среди студентов и интеллигенции[19].

В XIX веке наука стала проникать и в колониальные страны (Индию), и в бывшие колонии (Латинскую Америку), и в избежавшие колониальной зависимости страны Азии (Японию, Китай). В европейских университетах училось много студентов из таких стран, складывались национальная интеллигенция и местные научные сообщества. В XX веке распространение науки стало предметом обществоведческих исследований. Выработанные в них понятия полезны и для нашей темы.

Индийский астрофизик А.Р. Чоудхури в своей работе о восприятии западной науки стажерами из Азии предлагает три критерия для отнесения национальной науки к категории полной (total) науки:

- Если в сообществе есть члены, хорошо осведомленные в надежно установленном научном знании прошлого.

- Если в сообществе есть члены, которые постоянно поддерживают себя на уровне хорошего знакомства с текущими достижениями мировой науки.

- Если в сообществе есть члены, которые постоянно осуществляют заметный вклад в развитие науки.

Если национальное научное сообщество имеет хорошие показатели только по одному или двум из этих критериев, то научная система неполна, Чоудхури предлагает называть ее частичной (partial) [80].

Создать сообщество, отвечающее всем трем критериям, задача нелегкая, необходимые для этого условия не формализованы. Сам Чоудхури замечает, что в ведущих индийских университетах имеется необходимое оборудование, студентов обучают по лучшим зарубежным программам, часто с приглашением известных западных преподавателей. Студенты получают прекрасное образование и на международных конкурсах показывают хорошие результаты, но, как правило, не могут самостоятельно вести оригинальные исследования — у них не сложился соответствующий настрой ума (психологический гештальт).

В России XIX века, напротив, сложилось небольшое сообщество первоклассных ученых, которые вполне отвечали третьему критерию, но не могли выполнять первые две функции. Научная система была неполной, ученые были более связаны с иностранными коллегами, чем между собой. Их было слишком мало, чтобы выполнять все необходимые социальные функции науки, а общество их и не востребовало. Численность ученых не достигла критической массы, чтобы составить научное сообщество с полной и целостной структурой.