О. Гарни - Хетты. Разрушители Вавилона
Поэтому Зоммер и другие ученые пришли к выводу, что сходство названий здесь является простым совпадением и что все известные нам факты нетрудно объяснить, исходя из гипотезы, что Аххиява располагалась на побережье Малой Азии. Версию Форрера объявили предвзятой, так как он сам открыто заявил о своем желании отыскать в хеттских текстах упоминания о троянцах и греках. И все же основания для подобной «предвзятости» у него имелись: ведь, по крайней мере, в Киликии, а возможно, и на побережье Эгейского моря микенцы так или иначе должны были контактировать с хеттами, и те скудные сведения о народе Аххиявы, которые нам удается извлечь из хеттских текстов, отлично согласуются с тем, что нам известно о микенцах.
Многое здесь упирается в общую проблему политической географии хеттов — проблему, еще очень далекую от окончательного разрешения. Но трудно не согласиться с тем, что и «земли Лукки», и «земля реки Сеха», и «земля Цйппаслы», и Миллаванда, каково бы ни было их точное местоположение, примыкали к самым дальним западным рубежам Хеттской империи. В таком случае, если Аххиява действительно находилась в Малой Азии, то она должна была располагаться где-то на западной оконечности полуострова, и тогда морские контакты Аххиявы с Амурру и Аласией никак не могли оказаться случайными, единичными эпизодами. Жители Аххиявы, как и микенцы, должны были господствовать над морями, однако эта версия противоречит греческому преданию о последовательной смене «талассократий», согласно которому в один и тот же период времени в Восточном Средиземноморье не могло существовать более одной державы, господствующей на морях. Можно лишь надеяться, что в вопросе о границах Хеттской империи исследователи рано или поздно придут к согласию, и тогда мы получим и ответ на вопрос, оставалось ли в те времена на территории Малоазиатского полуострова место для столь значительного государства, как Аххиява. Если ответ окажется отрицательным, то исторические основания для отождествления жителей Аххиявы с ахейцами станут настолько вескими, что соображениями лингвистического толка можно будет пренебречь. Более того, многие филологи уже предчувствуют такой поворот событий и пытаются так юти иначе объяснить расхождения между хеттской и греческой формами названия этой страны.
Если принять тождество народа Аххиявы с ахейцами хотя бы как рабочую гипотезу, то перед нами откроется возможность для построения новых предположений. Хеттам Аххиява была известна как единое царство. Судя по данным археологии, в XIV — начале XIII века до н. э. материковая Греция была объединена под властью микенских царей. Обозначалось ли именем «Аххиява» само это Микенское царство? Или же то было одно из островных царств (например, Крит, Родос или Кипр), сохранявших в тот период относительную независимость от Микен? И в том и в другом случае Аххиява должна была располагать флотом; однако предводителем похода в глубь Малой Азии или участником политических интриг на рубежах Хеттской империи легче представить правителя островного государства, чем царя одного из материковых греческих городов. Самым правдоподобным претендентом на эту роль выглядит младший из известных нам критских «Миносов» (ибо из гомеровских поэм явствует, что Минос, сын Зевса, был ахейцем, предком героя Идоменея, а не правителем более древнего «минойского» царства со столицей в Кноссе). Согласно преданию, у Миноса был сильный флот, с помощью которого он истребил карийских пиратов, промышлявших у островов Эгейского моря (сравните историю Пияма-раду), а братья Миноса, Сарпедон и Радамант, колонизировали прибрежные районы Карии и Ликии. Кроме того, у Миноса был сын Девкалион, и, хотя предание не связывает этого критского царевича с Малой Азией, в имени его обнаруживается удивительное сходство с именем Тавагалавы. Что же касается Миллаванды, то рассказ о посещении ее хеттским царем позволяет отождествить этот город скорее с Милетом, где в те времена несомненно находилась ахейская колония, чем с Милией, добраться до которой с Анатолийского плато было нелегко. Впрочем, подробное рассмотрение всех этих версий выходит за рамки нашей книги.
Здесь же необходимо добавить несколько замечаний по поводу гипотезы о том, что в хеттских текстах упоминаются город Троя и троянский царевич Александр-Парис. Хеттский топоним Ta-ru-(u-)i-ša, отождествляемый некоторыми исследователями с Троей (греч. Τροια), имеет несколько вариантов произношения: Tarūwisa, Tarōwisa, Tarwisa, Trūisa или Trōisa. Он встречается только однажды — в перечне городов и областей «земли Ассува», которая, в свою очередь, нигде более не упоминается. Но некоторые из городов и областей, входящих в этот список, известны также по другим текстам, и в целом ученые сходятся во мнении, что очерченная в данном перечне территория простирается от «земель Лукки» в направлении, противоположном тому, в котором располагаются страны и города, знакомые нам по прочим хеттским документам. Коротко говоря, это означает, что Ассува, по всей вероятности, находилась на западном побережье Малой Азии, и выдвигалась гипотеза, что ее название есть не что иное, как первоначальная форма слова «Азия», ибо римская провинция Азия располагалась именно в этом регионе. Текст, о котором идет речь, входит в состав сильно пострадавших от времени анналов Тудхалии IV, который, по-видимому, первым из хеттских царей посетил эту область. Название Ta-ru-(u-)i-ša стоит в списке последним, а это должно означать, что данный город отстоял дальше всего к северу от границ Хеттской империи; таким образом, весьма вероятно, что он действительно находился где-то в окрестностях Троады. Но никакими иными сведениями в поддержку тождества двух этих топонимов мы не располагаем. Правила греческой фонологии не предусматривают развития Troisa > Troia, и полагать, что в данном частном случае имеет место исключение из правил, у нас нет никаких оснований. Единственный возможный выход из ситуации — предположить, что Ta-ru-(u-)i-ša представляет собой дериват первоначальной формы Ta-ru-i-ya (ср. Karkisa и Karkiya), хотя в известных текстах последняя не обнаружена.
Непосредственно перед топонимом Ta-ru-(u-)i-ša в перечне городов стоит название U-i-lu-ši-ia, по своему звучанию — Wilusiya (Вилусия) — напоминающее гомеровский Ilios (Илион). Сразу же напрашивается сопоставление с названием зависимого государства U-i-lu-ša, то есть Wilusa (Вилуса), царем которого в период правления Муватали (около 1300 года до н. э.) был Алаксанду. Читатель, безусловно, подметит разительное сходство с именем троянского (илионского) царевича Александра (Alexandros), более известного как Парис. И наконец, Стефан Византийский передает легенду о том, что город Самилия в Карии был основан неким Мотилом (Motylos), который «принимал [у себя в гостях] Елену и Париса» (по-видимому, во время их путешествия из Спарты в Трою); представляется, что перед нами — реминисценция исторического договора между Муватали и Алаксанду.
Ни одно из этих отождествлений не придет в противоречие с фонетическими законами при условии, что мы примем гипотезу о существовании формы Та-ru-i-ya и будем считать имя «Александр» грецизированной формой анатолийского «Алаксанду», а не исконно греческим именем. Если бы у нас имелись основания утверждать или, по крайней мере, предполагать с известной долей уверенности, что хетты никогда не проникали на запад до Троады, то всю эту систему гипотез следовало бы отвергнуть без малейших колебаний. Однако мы располагаем совершенно иными данными: по свидетельству одного египетского текста, Drdny (очевидно, дарданы — единственный из известных нам этнонимов, близких по звучанию) сражались на стороне хеттов в битве при Кадеше. Можно было бы возразить, что большинство ученых отличают Вилусу от Вилусии, локализуя первую на южном побережье Малой Азии, так как Вилуса входила в союз земель Арцавы и географически должна быть тесно связана со всем арцавским комплексом. Но до тех пор, пока не дан определенный и точный ответ на вопрос о том, где проходили границы Хеттской империй, дискуссию о местоположении Вилусы нельзя считать закрытой.
Более серьезный аргумент против отождествления Алаксанду с Александром-Парисом относится к области хронологических несоответствий. Согласно традиционной хронологии, базирующейся главным образом на генеалогиях, Троянская война имела место около 1190 года до н. э. По археологическим данным, эта дата соответствует гибели Трои Vila, уничтоженной пожаром. В таком случае Алаксанду от Александра отделяет целое столетие. Однако, с другой стороны, Алаксанду — современник падения великого города Троя VI, облик которой ближе всего соответствует гомеровскому описанию, но которая, как полагают, погибла при землетрясении. Если пренебречь генеалогиями и приурочить Троянскую войну приблизительно к 1300-му, а не к 1190 году до н. э., то Алаксанду действительно может оказаться самим Парисом; можно будет предположить, что после отплытия греков он унаследовал значительно ослабленное и уменьшившееся в размерах царство, после чего заключил договор с хеттским царем. Нельзя сбрасывать со счетов возможность того, что именно землетрясение дало грекам шанс на захват осажденного города, и в этом случае «деревянный конь» мог представлять собой благодарственную жертву Посейдону ennosigaios{4}. Такая реконструкция позволяет соединить все неясные и разрозненные указания в единую картину. Но при этом следует еще раз подчеркнуть, что речь идет не о документированной истории, а лишь о гипотезах{5}.
