Дмитрий Безьев - Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в.
Реакция московских властей была чрезвычайно резкой. «Естественно, что их не могла не раздражать перспектива превращения одной из периферийных епархий Константинопольского патриархата в самостоятельную Церковь с кафедрой почти равночестной по статусу московской. <…> Помимо неизбежного умаления достоинства патриаршей кафедры «царствующего града» Москвы, изменение статуса Киевской митрополии привело бы к полному провалу планов русского правительства присоединить в будущем к своей обширной державе территории левобережной Украины и Белоруссии (за исключением западных областей последней). Между тем уже в начале 1630 годов фактический руководитель отечественной дипломатии, патриарх Филарет, рассматривал аннексию этих регионов Речи Посполитой в качестве едва ли не основной геополитической сверхзадачи подготавливаемой военной компании против Польско-Литовского государства»[95].
Еще одним существенным раздражителем для Москвы была персона патриарха Игнатия Грека. «С осторожностью можно предположить, что более всего Филарет Никитич опасался возведения на этот престол (патриарха Речи Посполитой – Б. Д.) его недавнего предшественника на московской кафедре – патриарха Игнатия Грека, бежавшего в Смуту в Литву. В Речи Посполитой Игнатий, как ныне хорошо известно, жил на покое в униатском Троицком монастыре в Вильно»[96]. Таким образом, бывший патриарх в глазах московских властей был грозным политическим призраком, которого польские Вазы, когда отправлялись восстанавливать права на русский трон королевича Владислава, всегда везли в своем обозе.
Читая эту брошюру, лишний раз убеждаешься, в какие сложные международные и межконфессиональные отношения было втянуто население Малороссии в первой половине XVII в.
Несомненный интерес для историков представляет книга «Украинцы», выпущенная в серии «Народы и культуры» издательством «Наука» в 2000 г. Книга эта составлена в «Институте этнологии и антропологии РАН» и является фундаментальным трудом не только по украинской этнографии, но содержит и обширные исторические очерки. Особый интерес для историков представляют следующие главы: «Историко-этнографическое районирование», «Украинский язык и говоры», «Обычное право и правовые представления», «Общественный быт» (разделы «Крестьянская община», «Традиции коллективной трудовой взаимопомощи»), «Цехи на Украине».
Таким образом, современная российская историография пытается в новых ракурсах рассматривать проблемы становления и развития зачатков национальной государственности на Украине, систему взаимоотношений верхушки украинского общества с государственной властью Речи Посполитой и Московским государством, систему представлений Московского правительства и общества на то, каким должно быть вновь собранное Русское государство, вопросы церковной политики России в отношении Украины и другие вопросы.
Польская историография «Украинского вопроса». Польская историография по теме Украины XVI–XVII вв. мной может быть рассмотрена крайне скупо ввиду почти полного отсутствия переводов работ польских историков. Остановимся на статье В. Серчика «Речь Посполитая и казачество в первой четверти XVII века» из сборника «Россия, Польша и Причерноморье в XV–XVIII веках».
Особое внимание автор уделяет генезису казачества как самостоятельной сословной группе феодального общества, отмечая пестроту того контингента (особенно по национальному признаку), из которого она формировалась, останавливаясь на двух аспектах, проявившихся в самом начале при формировании казачества: 1) создание политической структуры общества; 2) очень быстрое имущественное расслоение этого общества. В развитие этих тезисов В. Серчик пишет: «Так сложилась своеобразная форма военной организации, постепенно превращавшейся в обычный феодальный организм, в котором отдельные ступени политической иерархии, отдельные институты власти оказывались в руках лиц, отличавшихся не столько своими способностями, сколько имущественным положением. И если в процессе развития наметившихся тенденций какая-то часть казацкой старшины все чаще предъявляла готовность сотрудничать с феодальной Польшей, то «низы» казачества обычно оказывались в оппозиции к Речи Посполитой»[97]. Далее автор замечает, что «процесс формирования Запорожского казачества оказался тесно связанным как с обострением внутриполитической борьбы в Речи Посполитой (часто на национальной, а потом все больше на религиозной почве), так и с усилением активности феодальной Польши на международной арене»[98].
В. Серчик постулирует две теоретические возможности установления взаимоотношений между казачеством и властями Речи Посполитой: 1) соглашение на союзнических принципах между обоими равнозначными партнерами; 2) подавление всяческих попыток казачества освободиться, установление польской администрации на землях, населенных казаками, принятие их под юрисдикцию феодальной Польши. Власти Речи Посполитой в реальности пытались реализовать лишь вторую возможность, в первую очередь, из-за позиции шляхты.
Три польских автора – М. Тымовский, Я. Кеневич и Е. Хольцер – в своей работе «История Польши» описывают XVII в. для Речи Посполитой так: «XVII столетие, несомненно, стало эпохой наиболее полного воплощения жизненного идеала шляхты. <…> Именно тогда были заложены основы национального самосознания, сформировались принципиальные особенности польской идентичности, впервые нашло свое выражение польское своеобразие. Польша этой эпохи рождалась из оригинальной формы республиканского правления, при котором возобладало чувство превосходства народа-шляхты над государством, ее сарматский характер не позволял Польше подчиниться ни Востоку, ни Западу. <…> Только одно постоянно тревожило граждан – страх перед absolutum dominium – абсолютной властью короля»[99].
По поводу внутренней политики правящих кругов Речи Посполитой по отношению к Украине авторы замечают: «На территории Украины продолжалась экспансия, в результате которой на этих землях возникали обширные магнатские латифундии. Одновременно все более притеснялось проживающее там православное население. К тому же программа Брестской церковной унии (отчасти в результате ее непоследовательной реализации) спровоцировала мощное противодействие со стороны православного духовенства. К конфликтам на религиозной почве добавились и проблемы с казаками. <…> Магнаты упорно противились включению казаков в шляхетское сословие. К концу XVI века дело дошло до открытых выступлений. Сложно определить, в какой степени уже тогда эти выступления были мотивированы национальными устремлениями казачества; но совершенно очевидно, что их целью была защита православия»[100].
По поводу положения крестьянства на Украине авторы пишут, что их положение там было хуже, нежели в любом другом регионе Речи Посполитой, так как эти плодородные земли давали больший урожай, а, следовательно, крепостных эксплуатировали интенсивнее, чем в коронных землях. Кроме того, крестьяне отличались от господ еще этнической и религиозной принадлежностью, что создавало принципиально иную ситуацию на Украине по сравнению с собственно польскими землями.
То, что в результате войны Левобережная часть Украины с Киевом перешла к России, авторы считают закономерным результатом. Так как этот результат устранял, по мнению авторов, «социальные и религиозные основания для конфликта» на Украине.
На последней цитате необходимо остановиться особо. Во-первых, социальные основания для конфликтов между различными группами населения на Украине как были, так и остались. Более того, избавившись от магнатов, различные социальные группы начали бескомпромиссную борьбу за их земли и имущество. Социальный мир на Украине отнюдь не наступил. Во-вторых, Высшая иерархия православной церкви была не в восторге от Переяславских соглашений, хотя для простого населения религиозный гнет и прекратился.
Подводя итог рассмотрению историографии украинского вопроса, предпосылок возникновения Освободительной войны украинского народа против властей Речи Посполитой и, наконец, причин, не позволивших украинскому народу создать свое суверенное государство в середине XVII в. и толкнувших Богдана Хмельницкого на заключение договора на вхождение Гетманщины в состав русского государства, постараемся сделать некоторые выводы.
Дореволюционная русская историография считает причинами возникновения Освободительной войны украинского народа следующие факторы: угнетенное положение православного населения Украины, его сильнейшую экономическую эксплуатацию; невписанность казачества в структуру феодального общества Речи Посполитой, недовольство его своим положением, при этом отмечает наличие внутри самого казачества различных социальных групп со своими собственными специфическими интересами. Также отмечается крайняя запутанность взаимоотношений различных социальных и религиозных групп населения на Украине в середине XVII в. Богдан Хмельницкий представляется предводителем казаков, ставшим в силу обстоятельств национальным лидером. Причину добровольного присоединения Гетманщины к Московскому государству видит в том, что далее Гетманщина не могла бороться с Речью Посполитой самостоятельно и вынуждена была присоединиться к этому относительно мощному и организованному единоверному государству; отмечает при этом различное видение положения Украины в составе этого государства у Московских властей и верхушки казачества во главе с Богданом Хмельницким. Вхождение Украины в состав Московского государства – закономерный итог развития последнего как централизованного, устойчивого государства с правильной системой государственного управления – сословно-представительной монархией. Для официальной российской имперской историографии, вообще, свойственно непризнание малороссов-украинцев отдельным народом, даже отдельной ветвью единого восточнославянского народа. Отрицается существование литературного украинского языка, а его развитие считается результатом злокозненных действий группки интеллигентов-малороссов, льющих воду на мельницу австро-венгерской политики. Отношение к казачеству как к сословной группе варьируется от резко негативного (у представителей «Государственной школы»: беглецы-отщепенцы, не желающие служить государству) до сугубо положительного (у радикальных либералов: казаки – наследники исконней вечевой традиции, борцы с деспотизмом и т. д.).
