Вильгельм Тике - Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943
Мирные устремления Финляндии ясно проявлялись и были видны, кроме всего прочего, еще и в том, что в стране не осуществлялись никакие меры для защиты гражданского населения и не проводилось никаких экономических мероприятий на случай военных действий, что Блюхер и подверг критике в своем выступлении на коллегии министерства иностранных дел.
Летом 1940 года русские войска оккупировали румынскую Бессарабию. Затем Сталин потребовал также и румынскую Северную Буковину и выдвинул новые претензии к Балканским странам. Недоверие между Гитлером и Сталиным все возрастало и дошло в конце концов до свертывания всякой совместной немецко-советской деятельности. К тому же Германия видела со стороны СССР угрозу румынским нефтяным месторождениям Плоешти, от которых Германия в значительной степени была зависима. В течение лета было окончательно принято решение разработать план «Барбаросса», план нападения на Советский Союз. Разработку планов немцы начали уже в августе 1940 года (первый вариант 5 августа). Общий план (№ 21) был утвержден 18 декабря 1940 года. Содержание его держалось в строжайшей тайне. Даже те соседние страны, участие которых подразумевалось, были информированы об этом плане в последний момент.
«Дозирование информации» – как это назвал Арви Корхонен[44] – началось только в конце мая 1941 года. 20 мая посол по особым поручениям Шнурре встретился в Финляндии с президентом Рюти. Сначала он особо подчеркнул в разговоре, что в ноябре Молотов на переговорах с Гитлером настаивал на «ликвидации Финляндии» в пользу Советского Союза. На подобный вариант Гитлер не согласился. С тех пор отношения между Германией и Советским Союзом начали ухудшаться, и в настоящее время существует опасность войны. Если Финляндия нападет первой, то начиная с этого момента она может рассчитывать на военную поддержку со стороны Германии. Так Финляндия в конце мая 1940 года, даже не думая искать ее, обрела военные гарантии, которых она напрасно много раз пыталась найти в ходе Зимней войны.
Информация о том, что грядет война между великими державами, была получена Финляндией в ходе переговоров, которые провела делегация офицеров под командованием генерала Хейнрикса[45] 25 мая 1941 года в Зальцбурге и в последующие дни в Берлине с высшими военными кругами Германии (Йодль, Браухич, Гальдер). Эти переговоры были продолжены в Хельсинки в период с 3 по 6 июня с германской офицерской делегацией (полковник Бушенхаген и полковник Кинцель). По форме обсуждался теоретический вопрос о том, могла бы Финляндия вести оборонительную войну против Советского Союза, однако все партнеры по переговорам прекрасно понимали, что в действительности немцы планируют нападение на Советский Союз. Политическое и военное руководство Финляндии заявило на это, что Финляндия примет участие в запланированных партнерами военных мероприятиях только в том случае, если сама подвергнется нападению.
После того как ходившие всю весну 1941 года слухи о приближающейся войне между великими державами подтвердились, резко активизировалось и все, связанное с добровольческим батальоном СС. Не было никакого сомнения в том, что прибывшая в Хельсинки в начале июня на переговоры военная делегация выразила через Хейнрикса пожелание как можно быстрее получить добровольцев СС – и в особенности офицеров запаса. В этой новой ситуации соответствующим образом прореагировал и Маннергейм: теперь ему были нужны все его солдаты. Позднее в своих воспоминаниях маршал напишет, что он противился отправке батальона, но на самом деле лишь в начале июня 1941 года – за три недели до начала германо-советской войны – он стал придерживаться этой точки зрения. Пожалуй, можно сказать, что его изменившаяся позиция по отношению к батальону СС стала четким знаком того, что он будет принимать участие в этой войне.
К этому времени, однако, вопрос о возврате батальона уже безнадежно опоздал. Примерно 1200 человек личного состава батальона были отправлены морем в Германию в период с 6 мая по 5 июня 1941 года. К моменту объезда фон Бушенхагена и Кинцеля из Хельсинки 6 июня весь батальон СС уже находился в Германии. «Старые бойцы», имевшие опыт советско-финской Зимней войны, двигались по железной дороге из воинского лагеря близ полигона Хойберг (вблизи границы со Швейцарией) в Силезию, в район сосредоточения дивизии «Викинг». Молодые солдаты из тех же транспортов (три первые транспортные группы), напротив, с другим поездом следовали в тренировочный центр Вена-Шенбрунн. Четвертый транспорт как раз прибыл в Штральзунд, откуда молодым солдатам предстояла дорога в Вену. Пятый транспорт был еще в море, двигаясь из Турку в Данциг; оттуда добровольцы также должны были быть переправлены в Вену.
Вполне понятно, что с немецкой стороны это запоздало выраженное желание вернуть добровольцев не вызвало никакого восторга. Кроме того, это желание – переданное спустя несколько дней через военного атташе посольства в Хельсинки – сыграло психологически отрицательный эффект. Командование войск СС уже направило имевших военный опыт финских добровольцев («первую волну») в дивизию СС «Викинг», личный состав которой был навербован из добровольцев со всей Европы, а молодых, не имевших военной подготовки финнов («вторую волну») определило в учебные центры. При этом финны были информированы о том, что, поскольку совершено разделение добровольцев на две большие группы, их возвращение на родину невозможно, лишь тогда, когда Риекки прибыл 9 июня 1941 года в Берлин. В это время «первая волна» добровольцев уже выступила маршем в места сосредоточения войск, которые должны были осуществлять план «Барбаросса».
С точки зрения руководства СС такое разделение было преимуществом, поскольку всегда можно было сказать, что в крестовый поход против Советского Союза отправились все народы Европы. А так как большая часть добровольцев СС была набрана в странах, завоеванных Германией, то наличие добровольцев из независимых государств, таких как Финляндия, было особенно важно. Впоследствии можно было делать упор на то, что финны с самого начала состояли в рядах добровольцев войск СС. Можно было даже утверждать, что так называемые «солдаты дивизии», как прозвали тех примерно 400 финнов из числа добровольцев, которые летом 1941 года в составе частей дивизии СС «Викинг» принимали участие в боевых действиях на Украине, сыграли там значительную роль. В большинстве случаев это были опрометчивые заявления. Недостаточное владение языком и обученность обращению с германским вооружением и по германским принципам ведения боевых действий заметно выделяли их из числа окружающих. Финские унтер-офицеры и офицеры в ходе боев часто использовались как нижестоящие кадры. Наряду с этим финский батальон СС, обучавшийся в Вене, попал под командование немецких офицеров, в то время как финские офицеры с винтовками в руках, почти не имея командных функций, во время действий на Украине принимали участие в них едва ли не как гости. Пропагандистское значение этих мероприятий пришлось значительно переоценить летом 1941 года. Включенные в дивизию «Викинг» финны лишь в январе 1942 года были объединены с другими финнами, когда полностью обученный финский добровольческий батальон занял отведенную ему позицию на юге германского Восточного фронта на реке Миус. Одновременно с этим излишние офицеры и унтер-офицеры, общим числом почти 100 человек, были возвращены в Финляндию.
Можно задаться вопросом, так ли уж был необходим финский батальон СС с финской точки зрения. Если не принимать во внимание меняющуюся от месяца к месяцу ситуацию или возможные реваншистские намерения финнов либо национал-социалистические грезы, то на подобный вопрос следовало бы ответить отрицательно. Но если рассмотреть весь аспект ситуации, причины создания батальона становятся понятными.
В начале марта 1941 года, когда Германия стала ходатайствовать о создании батальона, «никелевый кризис» в Петсамо еще не получил разрешения. Поскольку не удалось получить иностранной поддержки, то Финляндия была вынуждена искать какие-либо гарантии для разрешения кризисной ситуации. Поэтому ей было трудно отвергнуть первое же ведущее к достижению этой цели предложение, исходящее от Германии. Это была настолько серьезная причина, что даже такие ведущие государственные деятели, как Рюти и Маннергейм, ориентированные прежде всего на англосаксонский мир, приняли решение о формировании батальона СС.
По моему мнению, трагедия финского батальона СС состоит в том, что, спустя два месяца после принятия решения о его формировании, оно, это решение, в новой политической ситуации уже не играло никакой роли. С этого момента батальон представлял собой не более чем представительскую воинскую часть в армии братьев по оружию, как, например, сражавшийся в ходе Первой мировой войны русский экспедиционный корпус во Франции. При его создании новому «финскому егерскому батальону» была определена важная задача: он становился живым залогом спасения отечества, которому пришли бы на помощь политики великой державы в случае возникновения кризиса.
