Валентин Катасонов - От рабства к рабству. Древний Рим и современный капитализм
Реакцией на такие социальные катаклизмы и возмущения было введение в римском законодательстве ограничений процентных ставок по кредиту. Одно из ранних ограничений – «Законы XII таблиц», принятые в V веке до н. э. Эти законы явились, прежде всего, результатом длительной борьбы плебеев за свои права. Они зафиксированы на 12 таблицах-досках (отсюда название) и определяют правовой статус патрициев и плебеев, свободных и рабов, патронов и клиентов. Данные законы устанавливали верхний потолок процента в размере 10 % в год[60].
Кстати, и до и после принятия «Законов XII таблиц» в Древнем Риме существовала общепринятая норма платить проценты каждый месяц. В этой связи интересно происхождение слова «календарь». Оно берет свое происхождение от латинского «календариум», что может быть переведено как «долговая книжка». Корень этого латинского слова – «календы», что означает первый день любого месяца, когда должнику полагалось платить проценты[61]. Примечательно, что и после принятия «Законов XII таблиц» еще долго (более века) сохранялась отмеченная выше практика обращения несостоятельного должника в рабство или даже его казни.
В эпоху поздней республики и в императорскую эпоху плата за кредит по-прежнему ограничивалась 1 % в месяц. Возникшая в позднюю императорскую эпоху нехватка денег стала способствовать «порче» монет (снижение их веса при сохранении прежнего номинала и (или) замена драгоценного металла более дешевым), инфляционному росту цен, а также повышению процентных ставок за кредит. Эдикт императора Диоклетиана о твердых ценах (301 г. н. э.) пытался ограничивать рост цен и платы за кредит.
Итак, ростовщичество как с точки зрения нравственных, так и юридических норм рассматривалось как занятие не очень достойное. Особенно демонстрировали свое презрение к этому занятию аристократы, или «нобили» («знатные», «благородные»). Однако это не означало, что они собирались полностью уступить это поле деятельности «всадникам». Они тайно действовали через своих рабов и вольноотпущенников, которых наделяли капиталом, и периодически получали от них выручку. Такие рабы и вольноотпущенники также время зря не теряли: они работали не только на хозяина, но и на себя. Некоторые из таких слуг становились в ряд богатейших людей своего времени. Например, Каутский отмечает[62], что во времена императора Нерона (37–68 н. э.) богатейшим человеком был вольноотпущенник этого императора по имени Нарцисс: его состояние было равно 90 млн. марок (немецких марок времен Каутского. – В.К.).
Впрочем, и сами всадники (особенно после репрессий при диктаторе Сулле) предпочитали не афишировать свою ростовщическую деятельность. Тем более что многие из них стремились в римской иерархии занять место рядом с аристократией. Например, тот же Сенека занимался ростовщичеством через посредство вольноотпущенных рабов.
Таким образом, в Древнем Риме наблюдалась удивительная картина: официальное негативное отношение к ростовщичеству сочеталось с повальным увлечением этим занятием всех слоев общества. Это было ярким проявлением атмосферы лицемерия, которая царила в обществе рабовладельческого капитализма.
1.9. Денежный бизнес в Древнем Риме: основные виды
Можно выделить следующие основные виды денежных операций, которыми занимались всадники.
Во-первых, это откуп сбора налогов в провинциях. Мытари, о которых говорится в Евангелии, – это агенты римских откупщиков по выколачиванию дани с местного населения Иудеи. Такие мытари под разными названиями имелись в большинстве провинций Римской империи. В императорскую казну попадала лишь часть собранных денег. Большая часть поборов (так называемых «сверхнормативных» налогов) оседала в карманах мытарей, местных начальников мытарей и римских всадников. Народ провинций ненавидел мытарей как кровопийц и пособников римских поработителей. Каутский писал: «Откупщик, конечно, не довольствуется тем, что ему следует.
Провинциалы были предоставлены ему в жертву, и он высасывал из них все соки»[63].
Откуп налогов с провинций мог проводиться и в самой провинции, когда обязательства по сбору податей брали на себя местные (провинциальные) общины. Но тогда «сверхнормативные» сборы доставались местным откупщикам. Постепенно всадники стали добиваться того, чтобы «конкурсы» на откуп налогов проходили в Риме, в этом случае право грабить провинции доставалось всадникам. Начиная с Гая Гракха (153–121 гг. до н. э.), сбор налогов стал передаваться римским откупщикам, т. е. всадникам, и это резко усилило их финансовое положение.
Во-вторых, предоставление займов тем провинциям и городам, которые не могли заплатить в полном объеме налоги. Это уже первая форма международного кредита и соответствующая ему форма внешней задолженности. Проценты были грабительскими, иногда переваливали за 100 %. В выбивании таких «международных долгов» иногда приходилось задействовать военные формирования Рима.
К. Каутский пишет о ростовщическом ограблении провинций откупщиками: «При этом часто случается, что отдельные города или платящие дань цари не могут ее заплатить. В таких случаях римские капиталисты всегда готовы были ссудить им необходимые суммы, конечно, под соответствующий процент. Так, например, великий республиканец Юлий Брут совершил великолепные спекуляции, дав в долг деньги царю Каппадокийскому и городу Саламину. Последнему он ссудил деньги из 48 процентов. Это был не особенно высокий процент. Как Сальвиоли сообщает в своей книге, встречались городские займы, заключенные из 75 процентов. При экстраординарном риске процент увеличивался еще больше. Так, крупный банкирский дом Рабирия при Цезаре ссудил изгнанному царю Птолемею Египетскому весь свой капитал и капитал своих друзей из 100 процентов»[64].
В-третьих, операции, связанные с внешней торговлей: кредиты под закупку импортных товаров, страхование грузов в пути, операции по обмену денег и т. д. У торговцев метрополии имелось такое преимущество перед конкурентами, как освобождение от уплаты пошлин в пределах империи. Вот что пишет Т. Моммзен об этом преимуществе: «Внешняя торговля получила весьма широкое развитие отчасти в силу естественных причин, отчасти и потому, что во многих покровительствуемых Римом государствах римляне и латины не платили таможенных пошлин».
Моммзен обращает внимание на то, что при расчетах во внешней торговле стали использоваться не только серебряные, но и золотые деньги: «О размерах заморской торговли Рима можно судить по тому, что серебро оказывалось уже недостаточным средством обмена и в огромном количестве обращалось золото: в 157 г. запасы римского государственного казначейства лишь на 1/6 состояли из серебра, а на 5/6 из золота»[65]. В связи с тем, что в денежном обороте стали использоваться как серебряные, так и золотые деньги, возникла потребность в обмене одних денег на другие. Римские банкиры активно участвовали в этом обменном бизнесе. Как мы уже отметили выше, этим занимались нумуллярии.
Рим был активно также задействован в международной торговле драгоценными металлами. Суть этого бизнеса заключалась в использовании существенных различий в пропорциях обмена золота и серебра в разных странах. В Европе, где добывалось почти исключительно серебро, золото было относительно дороже; в Египте, где издавна добывалось золото, наоборот, цена серебра, выраженная в золоте, была существенно выше. Активными партнерами римских банкиров по этому бизнесу были банкиры Иерусалима и Александрии. Фактически в пределах Римской империи сложился «треугольник» Александрия – Иерусалим – Рим, в рамках которого происходил круговорот драгоценных металлов.
В-четвертых, аренда у казны таких объектов, как рудники, соляные варницы, леса, пастбища, пахотные земли, – как на территории метрополии, так и в провинциях. Напомним, что земли и рудники тех территорий, которые входили в состав Римской империи объявлялись собственностью римской казны. Получаемые в откуп объекты всадники передавали в субаренду другим лицам, чаще всего местным предпринимателям.
В-пятых, поставки военных припасов (военные подряды). Естественно, по завышенным ценам, естественно, с «откатами» в пользу сенаторов и других высших чиновников, которые распределяли заказы. Таким образом, и те деньги, которые попадали из провинций в казну, перекочевывали в карманы римской буржуазии – всадников и римской аристократии – сенаторов.
В-шестых, предоставление займов государственной казне Рима (особенно для финансирования войн). Государство обычно занимало очень большие суммы, которые превышали возможности отдельных, даже очень богатых «всадников». Происходило соединение ссудных капиталов многих ростовщиков. Выражаясь современным языком, это были «синдицированные кредиты».
