Дэвид Дуглас - Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.
Однако в начале сентября произошли два события, изменившие ситуацию. Гарольд обнаружил, что он больше не способен обеспечивать свои войска, они были вынуждены жить за счет сельской местности, поэтому людей распустили по домам, а корабли отправились в Лондон, многие из них погибли в пути[102].
Вильгельм на другой стороне Ла-Манша тоже сменил свои позиции. В отличие от Гарольда, он весьма успешно содержал свои вооруженные силы. Возможно, он решил, что река Дива не обеспечивает достаточную защиту от экваториального шторма, который как раз зарождался, или, возможно, думал, что благоприятный ветер более вероятен со стороны Дуврского пролива. В любом случае теперь норманнский флот в некотором замешательстве поспешно передвинули вверх по Ла-Маншу, и 12 сентября он был в гавани Сен-Валери в устье реки Соммы[103]. Там Вильгельм с нетерпением ждал ветра, который доставил бы его в Англию.
Именно эта задержка и позволила королю Норвегии напасть первым. Восемнадцатого сентября скандинавское войско под предводительством Харальда Сурового высадилось в устье реки Хамбер. Здесь к нему присоединились не только прибывший из Шотландии Тости, но и многие сторонники норвежского короля с севера Англии. Противостоять войску захватчика была готова армия центральных графств под предводительством Эдвина, эрла Мерсии, и здесь, у Фулфорд-Гэйт, 20 сентября произошло первое из трех значительных и кровавых сражений 1066 года. Полную победу одержали захватчики, и на следующий день северная столица Йорк с ликованием сдалась королю Норвегии.
Перед Гарольдом, сыном Годвина, который все еще находился на юге, стояла проблема: удастся ли ему захватить север Англии и вернуться назад до того, как ветер предоставит Вильгельму возможность прибыть туда из гавани Сен-Валери. Он попытался совершить этот подвиг, и его поведение в последующей кампании убедительно доказывает его военное мастерство. Взяв с собой корпус элитных войск, он укрепил его максимально возможным количеством местных новобранцев, за 5 дней достиг окрестностей Йорка и застал армию захватчиков врасплох как раз у города, близ Стэмфордбриджа. К вечеру 25 сентября он одержал одну из самых внушительный побед Средневековья. Армия Тости и Харальда Сурового была уничтожена, а они сами оказались среди убитых{23}. Но даже такой успех не мог предусмотреть изменение ветра над Ла-Маншем. Через два дня после битвы при Стэмфордбридже, пока Гарольд все еще был в Йоркшире, направление ветра изменилось в благоприятную для Вильгельма сторону. Герцог немедленно вышел в море и уже 28 сентября достиг английского побережья близ Певенси. Там, не встретив сопротивления, он высадил свои войска на берег. По имеющимся оценкам, его войско насчитывало около 7000 человек, среди них, возможно, 1000 обученных всадников (многие из них со своими лошадьми) и солидное количество лучников. Случай, несомненно, помог ему, и, воспользовавшись им, он пошел на риск и осуществил одну из самых значительных известных в истории десантных операций[104].
Гарольд, в свою очередь, готовясь к встрече с новой угрозой, тоже не медлил. Пятого октября он уже был в Лондоне, где в течение недели тщетно ожидал подкрепления из Мидленда. Затем, не тратя больше времени впустую, он отправился на юг навстречу Вильгельму и 13 октября с передовыми частями своего войска достиг вершин холмов Дауне в семи милях от Гастингса. Возможно, что именно здесь он допустил одну из самых серьезных стратегических ошибок. Позиции Вильгельма на вражеской территории были ненадежны, и он только выиграл бы, начав бой как можно раньше. И действительно, чтобы спровоцировать сражение, он изо всех сил разорял прилегающую сельскую местность. Гарольду же, наоборот, выгодней было подождать, чтобы реализовать свое превосходство в живой силе. И так стремительная переброска в Суссекс обошлась ему дорого. Утром 14 октября он все еще выстраивал своих людей сомкнутым строем, когда примерно в 9 часов на него «неожиданно» напал Вильгельм. На этот раз фактор неожиданности был на стороне герцога Нормандского[105].
Никакое другое военное мероприятие не обсуждалось больше, чем битва при Гастингсе[106]. Хотя многие детали все еще являются предметом спора, авторитетные источники, кажется, едины во мнении как минимум в том, что касается хода битвы. Битву начал Вильгельм, он таким образом выпустил вперед пехоту, чтобы они могли сломить защиту метательными снарядами. Однако им это не удалось. Тогда герцог отправил своих всадников в надежде, что своими мечами они незамедлительно добьются успеха. И хотя далее последовал жестокий рукопашный бой, эта атака тоже не удалась, и всадники в большом беспорядке были сброшены с горы{24}. В этот момент у Гарольда, возможно, был последний шанс. Если бы он приказал идти в наступление, то беспорядочное отступление всадников врага можно было бы превратить во всеобщее бегство. Но он этого не сделал, организовать защиту горы он тоже не смог. В результате, полагая, что час победы близок, некоторые отряды Гарольда стали необдуманно преследовать конных рыцарей, а те внезапно развернулись и изрубили в куски преследовавшие их разрозненные группы людей. Таким образом, у Вильгельма появился шанс восстановить в своей армии порядок, и он его не упустил. Он вновь отправил свою уставшую конницу на гору, но на этот раз обеспечил им поддержку в виде лучников, приказав им дождем сыпать стрелы на головы противников. В этот раз наступающие конные рыцари смели все на своем пути. Сам Гарольд был убит, а защитники разбиты. Победа норманнов была абсолютной.
Вильгельм одержал победу в сражении, которое оказалось самым решающим из всех, что имели место на английской земле{25}. Но даже на следующий день после победы его положение все еще казалось ненадежным. Поэтому он осторожно продвигался на восток и, захватив Ромни и Дувр, медленно двинулся к Кентербери, который при его приближении сдался. Тем временем ему подчинился Винчестер, и теперь после небольшого промедления он был полон решимости изолировать Лондон. Добравшись до южного берега Темзы, он сжег Саутворк, затем разорил северный Гэмпшир и Беркшир, пересек Темзу у Уолингфорда и в конце концов добрался до Беркампстеда[107]. Его целью было продемонстрировать, что он может свободно передвигаться, и теперь успех его плана был очевиден. Уже в Уолингфорде Вильгельму подчинился архиепископ Стиганд, а в Беркампстед прибыли архиепископ Альдред (из Йорка), Эдгар Этелинг, эрл Эдвин, эрл Моркар и все главные люди Лондона. И они подчинились… и принесли вассальную клятву… и он обещал, что будет им добрым правителем[108].
Более того, они настаивали, чтобы Вильгельм немедленно короновался, «так как англичане привыкли, чтобы их господином был король», с этим согласились и норманнские магнаты.
Итак, Вильгельм вошел в Лондон при поддержке выдающихся людей Англии и Нормандии, и здесь наконец-то его короновали. Коронация[109] состоялась в церкви Исповедника в Вестминстере в Рождество 1066 года. Вместо отколовшегося архиепископа Стиганда церемонию провел Альдред архиепископ Йоркский. Использовавшийся торжественный ритуал был тем же, что и на протяжении многих лет при коронации правителей Англии, но корона, которую возложили на Вильгельма, была византийской работы и представили нового короля на двух языках: английском и французском. Это событие и в самом деле стало кульминационным моментом в захватывающей жизни Вильгельма Завоевателя, оно также стало поворотным пунктом в истории Англии и средневековой Европы.
IIВот так в Англии появился первый норманнский король. «И если кто-нибудь хочет узнать, каким он был человеком, какой титул носил или сколькими землями владел, тогда мы, те, кто видел его, напишем о нем именно так, как мы его поняли.
Этот король Вильгельм, о котором мы говорим, был очень мудрым человеком, очень могущественным, был более уважаемым и обладал большей физической силой, чем любой из его предшественников. Он был добр к хорошим людям, которые любят Господа, и суров сверх меры к тем, кто сопротивлялся Его воле… Он также обладал чувством собственного достоинства. Среди прочего, нельзя забывать и о том, что он создал надежную систему безопасности, она была столь хороша, что честный человек мог путешествовать по королевству с пазухой, полной золота, без потерь, и ни один человек не осмеливался убить другого… и если мужчина имел сношения с женщиной против ее желания, его тотчас оскопляли… Конечно, в те времена было и угнетение… Он погряз в алчности и до крайней степени предался скупости… Здесь мы написали о нем как хорошее, так и плохое, чтобы люди могли подражать ему в хорошем и всецело избегать дурного».
