Александр Гогун - Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944
В 1941 г. их стали создавать едва ли не с нуля.
Поэтому в описаниях советских партизанских структур в первый год войны общим местом стало утверждение о сложности условий, в которых оказались представители партизанских отрядов и их командование. В то же время в еще более сложных условиях оказались противники партизан. Немцы на тот момент обладали крайне ограниченным опытом антипартизанских операций. Планы ведения боевых действий Вермахтом в 1941–1942 гг. не выполнялись, а сил на фронте как, впрочем, и в последующий период, не хватало. Собственно фронта как сплошной линии до весны 1942 г. в Украине не было. Нацисты имели самое слабое представление о территории и населении, которые им предстояло попытаться поставить под контроль. Обо всем этом партизанский командир Михаил Наумов в конце 1943 г. вспоминал с ностальгией: «Вообще, зима 41/42 г. была очень благоприятной для партизан… Был тогда для нашего брата простор и русские глубокие снега. В те времена от фронта до старых границ было далеко, и это давало возможность широко маневрировать… Я воевал тогда на севере Сумской области — в глубоких снегах, где немецкая техника беспомощна… В лесах мы, партизаны, находили изобилие боеприпасов и различных вооружений. Я тогда имел неограниченное число пушек и снарядов, даже имел полковые минометы и орудия… в ряды партизан приходили прекрасно обученные военному делу кадровые бойцы и командиры Кр[асной] ар[мии] из окружения»[123].
Однако даже в таких условиях успехов украинские партизаны не достигли.
6 марта 1942 г. нарком внутренних дел УССР Василий Сергиен-ко направил секретарю ЦК КП(б)У Демьяну Коротченко докладную записку, в которой значилось: с августа 1941 г. по 1 марта 1942 г. НКВД УССР сформировал 1874 партизанских отряда численностью 29 307 человек и заслал в тыл врага 776 агентов-одиночек и связников с партизанскими отрядами[124]. Всего свыше 30 000 человек.
Между тем в докладной записке штаба истребительных батальонов НКВД СССР сообщалось, что по состоянию на 1 мая 1942 г. в Украине на связи с «Большой землей» действует 37 партизанских отряда с 1918 участниками[125].
Учтем, что засылка партизан на территорию Украины продолжалась и в марте-апреле 1942 г. Кроме того, численность указанных 37 партизанских отрядов не была стабильной, а выросла с осени 1941 г. до 1 мая 1942 г. за счет окруженцев, беглых военнопленных и мирных жителей оккупированной территории. И, как показали дальнейшие события, даже из этих 37 отрядов часть в течение последующих месяцев прекратила свое существование. Иными словами, потери советских партизанских формирований в первый год войны были близки к 100 %.
Только потому, что до настоящего времени ни один историк не дал развернутого и внятного ответа на вопрос, куда в 1941–1942 гг. делись почти все украинские партизаны, российский автор Алексей Попов сумел сделать авторитетное обобщение: «Поспешно созданные партизанские формирования горели желанием громить врага…»[126]
В сводном отчете 213-й немецкой дивизии охраны тыла говорится о событиях начала войны в Западной Украине: «8 июля 1941 г. в дивизию было донесено, что железнодорожный отрезок Ковель-Ровно… ночью был подорван… В последующие дни множились сообщения о появлениях парашютистов в районе Ковель-Любомль-Владимирец. Из некоторых групп удалось взять пленных. Это были исключительно жители данной территории, которые недавно русскими войсками частично с помощью насилия и без должной подготовки… были посланы на выполнение заданий. Пленные показали, что они после прыжка желали только одного: скорее оказаться в своих родных деревне или городе. Этим словам можно верить, так как речь идет преимущественно об украинцах и никаких дальнейших случаев диверсий отмечено не было»[127].
Сводка СД дает нам более развернутую картину событий лета 1941 г. в Украине. В данном случае речь идет, вероятно, о засылавшихся в тыл врага армейских разведывательно-диверсионных группах: «Из проведенных до настоящего момента допросов пленных русских парашютистов вырисовывается следующая картина.
С аэродрома вблизи Киева ежедневно до 50 парашютистов отправляются в Галицию, район Луцка, но также вплоть до Варшавы… Коммунистические эмигранты из всех стран, [бывшие] борцы в Испании, бывшие польские офицеры, но и находящиеся на службе русские офицеры, одетые в гражданскую одежду с паспортами на чужое имя используются [для засылки в немецкий тыл]… Большинство [диверсантов] впервые призвано через коммунистические организации вскоре после начала войны и после одного пробного прыжка с высоты 40 метров позже прыгает с высоты 2000 метров. В самолете происходят расстрелы из-за отказа прыгать… Часто парашютисты после приземления добровольно передают себя в немецкие органы»[128].
Согласно воспоминаниям сотрудника ГРУ Никольского, опубликованным его дочерью, «подготовка людей и их переброска в тыл противника проводилась в таком массовом количестве, что напоминали своеобразный конвейер»[129].
Сбои этого конвейера были самыми разными. Например, Черниговско-Волынским соединением УШПД под командованием А. Федорова 22 апреля 1942 г. был «подобран» радист ГРУ В. Не-вмершицкий, с которым никто не выходил на связь вплоть до конца 1943 г.[130]
«Поток» представляли собой и действия партийных организаций по созданию партизанских формирований. В том числе и, например, на правобережье Украины, в весьма лесистой Житомирской области. По словам уполномоченного ЦК КП(б)У Сергея Маликова, оставлялись «на работу» большей частью рядовые коммунисты, не подготовленные для выполнения диверсионной борьбы, очень мало оставалось руководящих партсовработников и секретарей райкомов КП(б)У, председателей исполкомов и их заместителей: «Оставленных не инструктировали, не установили явочные квартиры, пароли и т. д. Партизанские базы почти не использовались ни в одном районе, а оставленные люди выдали эти базы немецким властям и за счет этого оружия вооружилась значительная часть полиции и предателей советского народа…
До декабря 1942 года в Житомирской области не было ни одного местного партизанского отряда. (…) Ряд коммунистов перешли в лагерь фашистов и активно помогают немецким властям в проведении их мероприятий»[131].
В датированной 11 сентября 1941 г. сводке СД приводится информация о схожем поведении партизан, созданных на базе истребительных батальонов НКВД в Центральной Украине: «По сведениям взятых в плен партизан, уже перед активным выполнением задания была видна нехватка воинственности, поскольку обучение [будущих партизан] проходило после окончания работы и на физическую пригодность некоторых [будущих партизан] не обращалось внимания. С приближением немецких войск и ростом интенсивности налетов немецких бомбардировщиков во многих местах стали заметны проявления паники и признаки роспуска [отрядов], которые после бегства многих начальников только выросли. Так, например, в Кирово в одном отряде, насчитывавшем 34 человека, только 26 вышло на марш; а в Елизаветградке из роты, насчитывавшей 140 человек, после 4 дней с начала выполнения задания осталось только 28 партизан. Постовые, стоявшие под ружьем, ушли неизвестно куда, вместо того, чтобы обеспечивать безопасность своих товарищей, спрятавшихся в лесах»[132].
Ситуация на Николаевщине (Южная Украина) в сентябре 1941 г. напоминала события в Центральной Украине: «Создается впечатление, что распространение партизанской войны сократилось из-за того, что высшие партизанские вожаки часто сбегали и инициатива отдельных представителей [партизанских отрядов] через многолетнее воспитывание несамостоятельности и ожидания распоряжений далее просто угасла»[133].
Случай, произошедший на Херсонщине (Южная Украина) в октябре 1941 г., демонстрирует ту же тенденцию: «В [городке] Сивашское с помощью допроса свидетеля была выявлена организация и рабочий план истребительного батальона… Рекрутирование [личного состава батальона] из непригодных к военной службе мужчин — также против их воли… При отходе красных войск батальон распался. Командир, вожди отрядов и часть мужчин бежали. Среди оставшихся не было активистов»[134].
В коллективной работе российских историков, посвященной партизанской борьбе, говорится, что в 1941–1942 гг. «численность партизанских отрядов и их боеспособность неуклонно росли»[135]. Можно добавить — на бумаге.
Документы НКВД более рельефно описывают факты, нашедшие место в приведенных выше сводках СД.
Например, сообщение заместителя наркома внутренних дел УССР Савченко в ЦК КП(б)У 28 ноября 1941 г. рассказывает о случае в Центральной Украине, причем называются и имена партизан: «Партизанские отряды под командованием Федорчука и Белоконя, после отхода частей Красной армии с территории Днепропетровской обл., оказавшись в тылу немецких захватчиков, не приступая к боевой деятельности — распались. Командиры отрядов вышли на нашу сторону»[136].
