Михаил Ошлаков - Сталин их побери! 1937: Война за Независимость СССР
Между тем времени для раздумий не оставалось, обстановка в Европе становилась не просто сложной – критической. Теперь не только Советский Союз, но и все государства континента должны были сосредоточиться в первую очередь на международных проблемах, стремясь достичь во внутренней политике максимальной консолидации общества перед угрозой войны. Для капиталистических стран это означало, в частности, необходимость перехода к решительным мерам по разгрому коммунизма. В результате к 1936 году рабочее движение в Европе потерпело сокрушительное поражение, а еще недавно грозный Единый фронт вдруг словно растворился в воздухе. Одна из самых чистых и красивых идей человечества – международная солидарность трудящихся – была похоронена.
В январе 1933 года президент Гинденбург назначил Адольфа Гитлера канцлером Германии. Пришедшая к власти под лозунгами реванша за поражение в Первой мировой войне НСДАП не скрывала стремления расширить жизненное пространство рейха за счет России.
«Назначив Гитлера канцлером рейха, вы отдали нашу священную германскую отчизну одному из величайших демагогов всех времен, – писал Гинденбургу квартирмейстер кайзеровской армии генерал Людендорф, явно намекая, что старый фельдмаршал впал в маразм, – я предсказываю вам, что этот злой человек погрузит рейх в пучину и причинит горе нашему народу необъятное. Будущие поколения проклянут вас в гробу». Сталин, разумеется, был не глупее Людендорфа и тоже читал «Майн кампф».
Ясно, что все политические маневры англичан и напыщенная гитлеровская демагогия не могли скрыть от Сталина главного – обозначившегося единства Запада и Германии в вопросах антикоммунизма, прямого стремления англичан направить энергию нацизма на Восток, заставив две самые сильные нации Европы – русских и немцев – воевать между собой.
В этих условиях остаться на платформе ортодоксального большевизма, ориентированного на мировую революцию и доктрину интернациональной солидарности, означало сознательно противопоставлять Советский Союз всему остальному миру, нарываясь на войну не только с Германией, но и с западными демократиями.
Сталину требовалось срочно ликвидировать противопоставление Советского Союза другим нефашистским государствам Европы, вытекавшее из исповедуемой большевизмом идеи мировой революции. Важно отметить, что новая внешняя политика Сталина исходила из возросшего экономического и военного могущества СССР, который возвращался в систему международных отношений не как первое в мире пролетарское государство, а как обновленная Россия.
В конце 1933 года советское правительство приняло беспрецедентное для себя решение о вступлении СССР в еще недавно проклинаемую «красной» пропагандой Лигу Наций. Помимо этого была пересмотрена роль СССР в качестве лидера мирового рабочего движения и Коминтерна. Отныне задача установления социализма в других странах уступала место проблеме ликвидации фашистской угрозы, что подразумевало прежде всего не укрепление интернациональной солидарности трудящихся, а объединение прогрессивных антифашистских сил внутри каждой страны. Новая доктрина означала, что коммунисты в капиталистических странах должны были переключиться с борьбы против буржуазных правительств на защиту демократических свобод и национальных интересов своих стран. Международная активность Коминтерна, штаб-квартира которого находилась в Советском Союзе, резко пошла на убыль. Сталин не хотел, чтобы Коминтерн маячил за спиной иностранных коммунистов, давая повод противникам СССР утверждать, что Москва намерена вмешиваться в дела других государств и «большевизировать» их.
Новая внешняя политика СССР находила самый живой отклик у континентальных государств Европы, видевших в России единственного гаранта своей безопасности перед лицом нарастания угрозы германской агрессии. И только Британия, боясь утраты своей политической гегемонии, отнеслась к активности Советского Союза крайне ревниво, по существу сорвав попытки СССР, Франции и ряда других государств сформировать систему европейской безопасности. Выход России на международную арену англичане приветствовали бы только в том случае, если бы русские выползли туда на коленях, однако тогда, при Сталине, это было исключено.
Новый курс советского правительства подразумевал, естественно, и необходимость серьезных сдвигов во внутренней политике, что, кстати, полностью соответствовало личной потребности самого Сталина как человека, гражданина и государственного деятеля.
Осуществляя практическое руководство страной в сложные времена коренных реформ, Сталин не мог не убедиться, что, стирая без разбора память народа, разрывая его связи с корнями и традициями, нельзя мобилизовать этот народ на созидание, наполнить его чувством хозяина и ответственности за родную землю. Без любви к своему прошлому, без живой связи с ним немыслимой оказалась и преданность революции, и любовь к ближнему, невозможно было движение в будущее, построение нового общества. Народ, который заставили попрать свои святыни, был способен лишь нести разрушение другим народам, сеять хаос и обращаться в первобытное состояние.
Слишком важной оказалась пуповина, связывавшая Россию и ее народ со старым миром. Марксизм, как революционная теория в руках труда в борьбе с капиталом, по-видимому, на текущем этапе истории потерпел поражение. Рискну предположить, что уже перед войной Сталин потерял веру в практическую силу марксизма и начал постепенно нащупывать новую социально-политическую и идеологическую доктрину для страны.
Подобная политика, разумеется, шла вразрез с идеями революционного марксизма, который исповедовал Троцкий и его многочисленные сторонники в СССР. Они считали, что события, происходящие в Европе, необходимо рассматривать только как проявление кризиса капитализма. С точки зрения троцкистов, коммунисты должны были всячески способствовать углублению этого кризиса, не препятствуя развязыванию войны в Европе, с непременным вовлечением в нее и России, ибо именно война должна была привести к возникновению новой революционной ситуации на континенте. Троцкий утверждал, что задачи, поставленные Сталиным перед Коминтерном, представляют собой капитулянтство – «старые уловки социал-патриотизма, который есть форма классовой измены».
Нельзя не признать, что с точки зрения канонического марксизма критика Троцкого звучала весьма убедительно. Ряд национальных левых партий пошел за Троцким, усмотрев в политике Сталина возращение имперских замашек. Этот раскол грозил оставить Россию в дни грозных испытаний без важной поддержки мирового левого движения.
Помимо этого идеи Троцкого находили широкий отклик и среди представителей «старого аппарата», которые так же, как и мексиканский затворник, видели в Германии единственную силу, способную сбросить Сталина и закрепить за ними власть и привилегии не в порядке злоупотребления, а в порядке законного права.
Вполне естественно, что одновременно со сменой внешнеполитического курса Сталин сделал первые шаги по сворачиванию доктрины отрицания национальной государственности в идеологической системе СССР. До сих пор в области советской идеологии царили настоящий шабаш русофобии и пляска на костях русской истории. Малейшие отклонения от стиля освистывания «лапотной России» приводили к жестокой травле историков и писателей (в частности, Булгакова) со стороны «интеллигентов кукуйского происхождения» – воинствующих безбожников и космополитов.
Чего стоила хотя бы доминировавшая тогда историческая школа академика Покровского, представлявшая дооктябрьскую Россию темным и зловонным миром классового угнетения, под ярмом которого томились порабощенные народы. Последователи Покровского откровенно глумились над русскими героями, представляя Ивана Сусанина тупым рабом с бородой, Петра Первого – пьяницей и развратником, Суворова – кровавым палачом восстания «братского польского народа» и т. п.
Сталин повел решительную атаку на школу Покровского, объявив ее «базой вредителей, шпионов и террористов, ловко замаскировавшихся при помощи вредных антиленинских концепций». Газета «Правда» писала:
В исторической науке до последнего времени антимарксистские извращения и вульгаризаторство были связаны с так называемой «школой» Покровского, которая толковала исторические факты извращенно, вопреки историческому материализму освещала их с точки зрения сегодняшнего дня, а не с точки зрения тех условий, в обстановке которых протекали исторические события, тем самым искажала действительную историю.
Что же здесь, собственно говоря, сказано неправильно? Вот именно так – база вредителей, шпионов и террористов. Правда, в 1960 году, как вы, наверное, догадываетесь, все они были реабилитированы и пополнили списки невинных жертв, а «труды» Покровского переиздали большими тиражами.
Впрочем, до этого еще было далеко, пока же в начале 1934 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о коренном изменении преподавания в учебных заведениях общественных наук, прежде всего истории, о пересмотре доктрины Покровского, восстановлении исторических факультетов в составе университетов и т. п.
