Александр Вигилев - История отечественной почты. Часть 1.
Нового гонщика избирали в присутствии его односельчан. Происходило это в приходской церкви. Будущий ямщик приводился к крестному целованию и давал обязательство «ямскую гоньбу гонять с прежними ямскими охотниками в ряд, а на кабаке не пропиваться, и зернью (в кости) и в карты не играть, и никаким воровством (преступлением против государства) не воровать, и никуда не збежать, и ямской гоньбы жеребьев своих в пусте не покинуть» [34]. При выборе приходским священником составлялся «излюбленный описок» — своего рода поручательство. Его подписывало человек восемь или десять односельчан выбранного. В списке говорилось, что новый ямщик — «человек добр и семьянист, и животом прожиточен (состоятелен), и Государеву ямскую гоньбу ему гонять мочно» [35]. Ямщиками выбирали обычно грамотных крестьян. В наших архивах сохранилось множество документов, составленных ямщиками в XVI–XVII вв.
Новый охотник грузил на подводы весь свой скарб, забирал семью и отправлялся на государеву службу. Если на стан, где должен был поселиться ямщик, нужно было ехать через Москву, выбранный являлся в Ямской приказ. Здесь он под расписку сдавал свою «поручную запись» и «излюбленный список» его односельчан. В приказе ямщика записывали в книгу и с этого момента он становился государственным служилым человеком. Если же новое место жительства ямщика находилось в противоположной от Москвы стороне, то все документы он сдавал старосте своего яма.
Стройщик не только выбирал ямщиков, но и, это самое главное, наделял охотников землей.
Ямская земля делилась на несколько частей: 1) земли под ямской приезжий двор и под слободу; 2) пашни, луга и лесные угодья; 3) ямских оброчных деревень — поселений, жители которых гоньбу не держали, но были обязаны снабжать ямщиков хлебом и сеном [36].
Под ямской приезжий двор, на котором останавливались путешественники и где впоследствии происходил обмен сумами с письмами между почтарями, в рядовой слободе отводился участок 30X40, 40X40 или 50X50 саженей. В крупных городах, таких, как Тверь, Калуга, Ярославль, он устраивался вдвое больше. В Москве, Новгороде, Тюмени приезжий двор был не только административным центром слободы и выполнял другие функции.
Размер земельного участка под ямскую слободу зависел от числа ямщиков, точнее, от паев, которых в ряде случаев бывало меньше, чем гонщиков на стане.
До середины XVII в. ямы устраивались на 40, 30, 20 и 10 паев. Большая слобода — преимущественно в больших городах, второго и третьего разрядов — уездные. Слободы на десять паев назывались окольными. Они ставились на длинных перегонах между крупными ямами и предназначались в основном для смены лошадей скорым гонцам. Были еще ямы поперечные — небольшие поселения на проселках в стороне от главных дорог. В них проживали от 2 до 5 охотников. В административном отношении они были подчинены уездным слободам. Таков был размер ямских станций, предусмотренный законом. В действительности это положение почти никогда не соблюдалось, особенно на дорогах с интенсивным движением. Ежегодно Ямской приказ рассылал в другие учреждения десятки памятей о том, что он увеличил на таких-то ямах число паев «в прибавку к прежним» [36].
Долгое время размеры участков ямщиков никак не лимитировались. В конце XVI в. была установлена норма земли под огороды для больших ямов 25 десятин[14] на слободу и 8—10 десятин для меньших. Под дворы охотников по указу отводилось в Москве 40X25 саженей, в остальных городах 40X7,5 саженей. Но. как видно из Переписных книг ямских дворов 1627–1642 гг., хранящихся в ЦГАДА, стройщики часто примеривали землю сверх царского указа. Так, в Касимове в 1627 г. под дворы ямским охотникам было добавлено кому 10X6 саженей, а кому и 11X10 саженей. Им же под огороды добавляли в среднем каждому по 17X79 саженей. В Муромской слободе на 63 человека ямщиков обнаружили излишек земли только под дворами в 24,5 десятины [37]. Ямские приказчики получали обычно участки двойного размера. Особенно широко жили новгородские приказчики. У каждого двор и огород занимал более двух десятин.
До первой четверти XVII в. размер пахотной земли и угодий для ямщиков не был точно установлен. Норма определялась на глаз и зависела в основном от доброты стройщиков, которые старались не обижать ямщиков. Так что каждый охотник получал столько земли, сколько хотел. Часто выделение надела гонщикам отражалось на материальном благосостоянии местного населения. И это порождало бесконечные споры.
Наконец, в 1627 г. под руководством тогдашнего главы Ямского приказа Д. М. Пожарского было разработано единое положение о ямском земельном наделе. Особо важным слободам — московским, новгородским и владимирским — выделяли пахотной земли 10 четвертей и сена 40 копен на пай. «Неважным» ямам отрезали соответственно 5 четвертей и 20 копен. Приказчики получали вдвое большие наделы. Такие нормы сохранялись и далее до конца XVIII в. Впоследствии при создании института почтарей дворы и земельные наделы им выдавались из того же расчета. Четверть — это много или мало? Ее размер зависел от качества почвы. На хороших плодородных землях она составляла полдесятины. Для худших земель площадь четверти увеличивалась иногда до 1,5 десятины.
Как правило, пашни и луга охотникам выделялись по возможности ближе к яму. Случалось, что земли давали где-нибудь в уезде. Такой надел, однако, ямщики считали несправедливым. Они или били челом о новом межевании, или без лишних слов захватывали чужую землю. Случай такого рода имел место в Угличе. В 1617 г. при восстановлении яма охотникам были выделены порожние земли под пашни и покосы далеко от слободы. В тот же год ямщики завладели посадской землей, прилегавшей к слободе. Только в 1627 г. по царскому указу посадским были возвращены их угодья. Но ямщики «указу учинились непослушны землей не межевались и с межеванья разбежались» [38], Д. М. Пожарский приложил немало усилий, чтобы примирить охотников с посадом.
Обычно ямским слободам нарезали землю единым куском, стараясь избежать чересполосицы с другими хозяевами. У правительства был печальный опыт организации двух новгородских слобод в 1586 г., когда ямские владения оказались разбросанными по разным местам и перемежались с землями монастырей и феодалов. Это послужило причиной почти двухсотлетней войны между ямщиками и их соседями. Дело доходило до того, что охотники отказывались возить грузы своих врагов даже за двойные прогоны.
Очень часто ямщикам выделяли наделы из монастырских владений. За изъятые угодья правительство или платило деньгами, или давало в обмен «порожние земли». Но случалось и так. В 1589 г. при устройстве новоторжской ямской слободы ей было выделено из вотчины Воскресенского женского монастыря 174 четверти. Взамен монастырю ничего не дали. Мало того, он еще до 1653 г. платил ямские деньги за экспроприированную землю. Монахини утверждали, что слобода создана на их землях, что у них даже была грамота «да сгорела». А Ямской приказ, в свою очередь, говорил, что про то у них «в книгах не написано». И до тех пор, пока не обмерили монастырские земли, монахини продолжали платить лишнюю подать.
Правительство признавало, что за отобранную землю надо что-то давать взамен. И вместе с тем оно обязывало стройщиков вести дело «с пользой для государя», другими словами, не обижать и ямщиков. Если после организации слободы оказывались недовольными и бывшие владельцы земельных угодий и охотники, то объявляли выговор воеводам и дьякам — не умеют они сделать никакого дела, не умеют избавить государя от докуки, одних опустошают, а по отношению к другим забывают государеву пользу. Но если жаловались одни ямщики, стройщиков наказывали без всякой пощады — чаще всего их штрафовали на крупные суммы. Поэтому сотрудники Ямского приказа искренне отстаивали интересы охотников. Они знали, что им будет прощена любая неправда, лишь бы хорошо действовала скорая гоньба.
Избы, в которых жили ямщики со своими семьями, чаще всего были курными, отапливаемыми по-черному печами без труб. Печь занимала пол-избы. Даже в яркий солнечный день свет с трудом проникал сквозь малюсенькие оконца, затянутые мутным бычьим пузырем. Мебели в избе было мало: широкие лавки вдоль стен, да в красном углу под прокопченным ликом иконы большой стол. На полках по стенам расставлялась немудрящая глиняная и деревянная утварь. В длинные зимние вечера вся семья собиралась вокруг стола, мастерили нужные для хозяйства вещи, рукодельничали, пряли. Потрескивала лучина в железном поставце, мигающим светом освещая эту картину. Зимой вся семья спала на полатях под потолком.
К избе примыкал обширный двор, где содержались лошади, коровы, овцы, хранилась «гонебная рухлядь»: телеги, сани, хомуты. сбруя. Каждый ямской двор — своеобразная крепость. Мало ли какой люд бродит по проезжей дороге! От них и от диких зверей берегли рачительные хозяева свое добро. В местах, где частые заносы и обильные снегопады, над дворами возводилась крыша.
