Франко Кардини - Истоки средневекового рыцарства
Всякий, кому довелось посетить археологический музей во Фриули (1) , бывал поражен, сколь часто среди собранных там экспонатов, относящихся к богатой материальной культуре лангобардов, встречается удлиненная фибула, украшенная двумя шаровидными глазами. Она известна под названием "лошадиная голова". В самом деле, геометрический рисунок с большим мастерством и доходчивостью воспроизводит очертания лошадиной головы. Изображения вооруженных богов и героев верхом на коне - скачущих, охотящихся, сражающихся - непременный атрибут античной религиозной иконографии, будь то в Египте, долине Дуная или на острове Готланд. Святые рыцари в христианской иконографии принадлежат к тому же самому экспрессивному модулю, развивая его не в культовом, а в типологическом смысле. Конь - молчаливый спутник умершего в княжеских захоронениях. Он изображен как средство передвижения
(1) Фриули - город на севере Италии.- Прим. ред.
зотерических героев. Конь Сида, несущий на себе своего уже мертвого сеньора и приносящий ему в дар торжество последней победы, и конь Бертрана, несмотря на смертельные раны, встающий, чтобы засвидетельствовать человеческим голосом свою верность хозяину,- все это рыцарское отражение давней традиции, уходящей корнями в цивилизацию, которую народы-всадники распространили постепенно на весь мир.
Конь как мифорелигиозный символ в культурах, внесших свой вклад в становление западного средневековья, двулик. Одна ипостась его героическая, солярная. Другая - погребальная и хтоническая. В качестве действующего и содействующего персонажа мифов с сотерической подоплекой его облик глубоко теллуричен (1), связан с адскими силами, подземным оплодотворяющим могуществом. Сочетание двух ипостасей - солярной и хтонической - может показаться обескураживающим только на первый взгляд и только тому, кто привык изучать подобные вопросы с дуалистической точки зрения. В действительности связь, существующая между смертью, апофеозом героя и воскресением из мертвых в таких верованиях, как, например, орфико-пифагорейские, оказавшие на то же христианство глубокое влияние, помогает высветить "узел" символических определений коня: он и спутник в странствиях героя, и его помощник во время испытаний, например убийства чудовища (да не ускользнет от нашего внимания инициационное начало странствия и борьбы с чудовищем - Tierkampf), и советчик, обладающий даром речи, и животное, которое необходимо пожертвовать усопшим и использовать как вожатого душ в загробном мире (и вновь перед нами психагогическая ориентация странствия), и обличье, принимаемое божеством, хотя позднее теофания (2) и была сведена к божественной атрибутике.
Известно, что в начале II тысячелетия до н. э. группы индоарийских кочевников, носителей культуры, в которой важную роль играли колесница, имевшая колеса со спицами, и кони, вышли из закаспийского региона и, дойдя до северных рубежей центральной пустыни Ирана, разделились на две ветви. Одна последовала на восток в на
(1) Теллурический - связанный с землей (от лат. tellur - земля, почва).- Прим. ред.
(2) Теофания - богоявление.- Прим. ред.
правлении Бактрии и вступила в долину верхнего течения Инда. Другая на запад, выйдя к Месопотамии и Сирии. Многие индоарийские имена правителей Митании (1) этимологически содержат корень "колесница" и "конь, лошадь".
Вероятно, только на исходе II тысячелетия началось использование лошади для верховой езды. Однако на этот счет мнения ученых разделились. Согласно давнему тезису, необходимо проводить четкое различие между народами, которые имели конных воинов, и народами, которые применяли боевую колесницу. Сегодня же с этнологической точки зрения этот тезис более не представляется оправданным. Согласно другим авторам, верховая езда известна еще с III тысячелетия до н.э. в Месопотамии и Эламе. Но использовалась ли она в военных целях? Фиванский рельеф египетского фараона Сети I (ок. 1300 до н.э.) показывает хеттов, сражающихся на колеснице. Воины, находящиеся в колесницах, однако, безоружны и по своему виду скорее напоминают нынешних "офицеров связи", "гонцов", "разведчиков". Использование лошади как тяглового и вьючного животного, вероятно, было общепринятым. С XXI в. до н.э. шумеры, обычно использовавшие для этих целей осла, называют лошадь "горным ослом" либо "восточным ослом", что может служить указанием на происхождение лошади - Загрос или Иранское нагорье.
В Вавилонии лошадь и колесница появляются в первой четверти II тысячелетия с приходом индоевропейских племен гутеев и касситов. Благодаря арийской волне, пришедшей в Индию, лошадь приобретает четко выраженное сакральное значение. В Ригведе жертвоприношение лошади связано с самым священным ритуалом. С теми же индоевропейцами накануне II тысячелетия до н.э. лошадь попадает и в Европу, причем не только как военное и транспортное средство, но и в качестве священного животного. Однако здесь, как это случилось на Востоке, она столкнулась с другим доиндоевропейским священным животным-быком (или коровой).
Можно предположить, что функциональный и сакральный аспекты культуры лошади развивались параллельно. И все-таки центром распространения культа лошади оста
(1) Митании - государство в сев.-зап. Месопотамии (территория современной Сирии) в XVII-XIII вв. до н. э.- Прим. ред.
ется место ее первоначального окультуривания - степное сердце Евразии. Именно отсюда культ лошади проникает как на Запад, так и на Восток, из Европы, занятой индоарийцами, чей высший класс - "аристократия колесницы и коня", в Китай, где обычай захоронения лошади целиком вместе со сбруей и колесницей, украшенной бронзой, датируется II тысячелетием до н.э.
Итак, принимая во внимание место первоначального окультуривания лошади, следует ли считать ее культ индоевропейским или тюрко-татарским? По правде говоря, вопрос абстрактный. В глазах историка - это даже образец псевдонаучного вопроса. С социологической и экономической точек зрения, как подчеркивал М. Элиаде в своем фундаментальном исследовании по шаманизму (1) , сближение протоисторических индоевропейцев с тюрко-татарами было неизбежно. Оба общества обладали патриархальной структурой, предполагающей огромный престиж главы семейства. Хозяйственная жизнь как тех, так и других держалась в основном на охоте и пастушестве-скотоводстве. Религиозное значение, которое имеет лошадь у тюрко-татар и индоевропейцев, было замечено давно... В греческом самом древнем жертвоприношении - олимпийском - не так давно были выявлены следы жертвоприношения, характерного также и для тюрко-татар, угров и арктических народов. Речь идет о жертвоприношениях, типичных для исконных охотников и пастухов-скотоводов.
В шаманской практике и связанных с нею мифах, остатки которых еще можно выявить у индоевропейцев, лошадь играет важную роль, если, конечно, можно говорить о шаманской идеологии и практике, хотя бы в самом узком значении этих слов: "вознесение" на небо, "спуск" в преисподнюю затем, чтобы вывести душу больного или сопроводить душу умершего, вызов и воплощение духов с целью экстатического путешествия, власть над огнем и т. п.
Обратимся для начала к психагогической стороне шаманства "путешествию" с соответствующей конной символикой и экстатической техникой. Хтонический по своей основе шаманский культовый комплекс обладает тем не
(1) Имеется в виду книга: ЕIiadе М. Lo sciamanesimo е le tecniche dell'estasi. Roma, 1974.
менее и "ураническим" аспектом: отсутствие или относительная незначительность женского элемента (хотя шаман иногда и использует женскую ритуальную характеристику, например одежду), культ огня, ковка металла и, следовательно, изготовление оружия. Более того, металл и огонь, а точнее, оружие, в определенном смысле наиболее типичный результат взаимодействия огня и металла, наряду с лошадью являются точкой, где осуществляется синтез между небесной и огненной сферами, с одной стороны, и земными недрами - с другой. В этой главе нам хотелось бы показать, как позднее средневековый рыцарь станет использовать в военных целях те элементы, которые все без исключения - конь, оружие, доспехи - обладали первоначальной религиозной ценностью и были связаны общим сотерическим и героическим происхождением. Это-то и превратит рыцаря в спасителя и одновременно в человека, который способен умереть и воскреснуть, то есть достойного смерти и бессмертия. Но осознавал ли он это? Конечно же, мы ответим: нет, не осознавал, если под осознанием понимать индивидуальное и "рациональное" самосознание. Мы ответим: да, если учесть, что сакрализация оружия, самого коня, морального превосходства и, следовательно, высшего рыцарского долга восторжествовала над препятствиями, которые воздвигла культурная среда эпохи Великого переселения народов. Сакрализация позднее облеклась уже в христианские одеяния нашего средневековья.
Но вернемся к лошади и шаманству. Убедимся еще раз, что у различных занимающих наше внимание народов лошадь играет важнейшую роль, неизменно связанную с циклом смерть - возрождение - бессмертие. Следует также помнить, что в культурной среде, описываемой нами, ни один из этих трех элементов не может быть экстраполирован и рассмотрен в отрыве от остальных. В противном случае будет искажена система ценностей. Только при соблюдении этого условия функция лошади в качестве триумфального и погребального, солярного и хтонического, божественного и бесовского животного не будет противоречить сама себе.
