Валерий Шамбаров - Казачество: путь воинов Христовых
«Автономные» воинские формирования донцов и кубанцев называли «красновцами» и «шкуринцами», но и это оказывалось лишь вывеской. Самих Краснова и Шкуро германское руководство в Россию так и не пустило, держало при себе для рекламы, написания воззваний. Но все же головы задурили многим. И когда под ударами Советской Армии гитлеровцы покатились на запад, настал очередной акт казачьей трагедии – всем, кто поверил в «освобождение», приходилось отступать с оккупантами. Теперь-то уж знали, пощады не будет. И с Кубани, с Дона в начале 1943 г. потянулись огромные обозы. Снова, как в 1920 г., уходили с женами, с детьми. Только путь теперь предстоял гораздо дальше. И безнадежнее.
Сражались отчаянно. Г. Чухрай вспоминал, как под Раздорской красновцы вырезали части 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Туда послали 33-ю дивизию, но в Раздорской казаки с семьями преградили ей путь, заявили: «Умрем с бабами и детьми, но безбожников в станицу не пустим!» Комдив Утвенко докладывал командованию: «Не могу я… понимаю, что задерживаю операцию… Не могу стрелять в женщин и детей! Снимайте, но не могу!» Тогда штаб фронта прислал две «катюши». Шарахнули, и станицы не стало… Но когда расположились в уцелевших домах, ночью мальчишка швырнул в окно гранату… А отступивший обоз донцов из 15 тыс. человек в степях попал в окружение вместе с немецкими частями. Доманов, возглавив боеспособных казаков, прорвал кольцо и вывел беженцев и немцев, за что был награжден Железным крестом.
Словом, внешние силы опять добились своего, раскололи казаков и стравили брата с братом. Беженцев с Кубани и Дона сосредоточили в Белоруссии под Новогрудком, формируя из них «Казачий Стан», нечто среднее между табором и войсковым соединением. А в Польше в 1943 г. из эмигрантов и пленных стало создаваться еще одно казачье соединение – дивизия Гельмута фон Паннвица . Он тоже был из «русских» немцев, служил в царской и белой армиях, потом получил германское гражданство и дослужился в рядах вермахта до генерала. Впрочем, в таких частях, как у него, далеко не все были казаками. Для пленных вступление в подобные формирования часто было лишь способом выжить, вырваться из лагерей. Где внушали – Родина вас все равно бросила. Такие записывались куда угодно. Приезжал вербовщик от украинцев – объявляли себя «хохлами», от власовцев – «борцами со сталинизмом», от казаков – казаками. Иногда в самообмане, что это способ при удобном случае вернуться к своим. Некоторые и впрямь перебегали. Другие задумывались – у своих еще неизвестно что ждет, а здесь, вроде, жив, сыт, одет. И «прирастали». И в боях участвовали. После чего путь к своим был отрезан. Сделали первый шаг, а дальше плыли по течению, куда вынесет. Были и такие, кто искренне верил во «вторую гражданскую». Но война велась не гражданская, а Отечественная. Речь шла не об идеологии, а о судьбах народов, быть им или не быть. И казаки, пошедшие за своими прогерманскими вождями, откололись от одного берега, но не пристали к другому. Потому что его и не было, другого. Готовы были «хоть с чертом против большевиков» – забыв, что с чертом связываться нельзя. А уж тем более воинам Христовым.
В Белоруссии казаков бросили вместе с власовцами против партизан – вот, мол, они, ваши враги, большевики и чекисты. Но направляли не только воевать. Гиммлер своим приказом запретил использовать эсэсовцев для массовых казней, поскольку расстрелы женщин и детей плохо действуют на психику солдат. И на кровавые акции стали посылать русских, украинцев, казаков. Так, упоминавшаяся часть Кононова «Kosaken Abteilung 102» действовала именно в качестве карательной айзанцкоманды, а не на фронте. Кстати, казачьей она была только по названию. Современники свидетельствовали, что она «преимущественно состоит из народностей Кавказа, но имеются донцы и кубанцы». Когда же к карательным операциям начали привлекать казаков, отступивших с Дона и Кубани, многие этого не выдерживали. Начались переходы к партизанам. Гестапо доносило о «ненадежности» таких частей. Однако в это же время немцев постиг еще один удар, капитулировала Италия, возникли огромные дыры во фронтах. И казаков перекинули на их затыкание. «Казачий Стан» – в Италию, дивизию Паннвица в Югославию.
Краснов 10.11.1943 г. опубликовал «Декларацию казачьего правительства», где говорилось, что за оказанные услуги Германия признает казаков своим союзником, обещает после победы вернуть им их земли и привилегии, а пока намеревается «устроить казаков на временное поселение на свободных землях, имеющихся в распоряжении немецких властей». Правда, подписали этот документ «казачьего правительства» Кейтель и Розенберг. И лишь 30.03.1944 г. нацисты разрешили создать Главное Управление Казачьих Войск, «как политический и административный орган Дона, Кубани и Терека» – будто в насмешку, когда казачьи области остались далеко за линией фронта. Начальником управления был назначен Краснов, заместителем – Науменко. Да и то над ними поставили генерала Кестринга, командующего «Остгруппен» (частями из советских граждан). Но вскоре нашелся другой командующий. Гиммлер. Готовясь к борьбе за власть, он плюнул на прежние требования «расовой чистоты» СС и начал подгребать себе формирования из иностранцев – мусульман, горцев, украинцев, прибалтов. Летом 1944 г. и казаков перевели в ведение СС.
При этом дивизию Паннвица было решено развернуть в 15-й кавалерийский корпус СС за счет частей Штейфона и новых наборов в эмиграции и лагерях. А при главном штабе войск СС создавался «казачий резерв» во главе со Шкуро. И снова были бои – на чужбине, не пойми за что, за чужие интересы. В Италии серьезных сражений почти не было, и казаков использовали в районе Фриуле в качестве охранных войск. У них установились неплохие отношения с местными жителями, и они здесь оставили о себе весьма благоприятные воспоминания. Иное дело в Югославии, где освободительная война соединилась с гражданской и с межнациональной резней. Ожесточение было крайним, казаки погибали, теряли своих и тоже озлоблялись. По приказам немцев-командиров вешали заложников, громили и жгли партизанские селения.
Была сделана и попытка объединения соотечественников, очутившихся на стороне Германии. В ноябре 1944 г. в Праге прошла конференция Комитета Освобождения Народов России с участием власовцев, части эмигрантов, казаков, националистов. Но рейх уже рушился. Корпус Паннвица понес большие потери в боях в армией Тито, был потрепан советскими войсками, вступившими в Югославию. Краснов, выехавший к своим частям, в неразберихе отступления попал в плен. В марте 1945 г. казачий круг выбрал походным атаманом Паннвица и высказался за объединение с Власовым. Но Гиммлер дал разрешение на подчинение казаков Власову лишь 28 апреля, накануне падения Германии.
В последние дни войны корпус Паннвица с обозом беженцев пробился в Австрию. Сюда же отступил из Италии «Казачий Стан». Вместе собралось 40–50 тыс. человек. Они сдались англичанам и просили отправить их куда угодно, в Африку, Америку, Азию, только не выдавать на родину. В этом случае казаки пообещали биться насмерть. И вот ведь что любопытно. Американцы и англичане безоговорочно выдавали Сталину русских власовцев. Прибалтов, украинцев, кавказцев не выдавали, приберегали на будущее. Но казаков западные масонские правительства сочли для себя ненужными. И их обманули. Заверили, что о выдаче речи нет, и их примут на службу. Разместили в лагере у г. Лиенца, выдали английское обмундирование. И отобрали оружие – мол, получите английское. 28 мая всех офицеров повезли в Югдебург, якобы на совещание с британским командованием о дальнейшей службе. А в дороге взяли под охрану и передали советскому конвою. 1 июня и остальным объявили о депортации. Начался общий ужас. Кричали «не пойдем», в походных церквях служили панихиды по самим себе. Но лагерь уже был оцеплен войсками. Англичане еще и поиздевались! Бросили на казаков Палестинскую бригаду из евреев [229]. Солдаты избивали людей прикладами и дубинками, двинулись танки. Возникла давка, где погибли сотни людей. Толпа хлынула на мост через Драву. Многие кончали с собой целыми семьями, стрелялись, бросались в пропасть. А солдаты хватали людей и заталкивали в грузовики. Тех, кто сумел вырваться и бежал в горы, вылавливали с собаками и пристреливали на месте.
Выданы были и те казаки, кто никогда не являлся советскими гражданами – эмигранты, успевшие получить югославское, болгарское, французское, германское гражданство. И только немецкие офицеры, служившие в казачьих частях, были признаны военнопленными и выдаче не подлежали. Но Паннвиц, узнав о судьбе подчиненных, пожелал разделить ее [229]. Что ж, надо отдать должное, поступил, как казак. Во время войны с Японией специальными десантами был захвачен Семенов и его окружение. И состоялись несколько процессов. В августе 1946 г. над Семеновым, Бакшеевым, Родзаевским, Власьевым, Шепуновым, в январе 1947 г. над П.Н. и С.Н. Красновыми, Шкуро, Домановым, Паннвицем и Султан-Гирей Клычем [163]. Все они были казнены. Казаки, служившие в их частях, сгинули в лагерях.
