Сергей Скибин - История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы
177
Скупой рыцарь (англ.).
178
Панкратова И.Л., Хализев В.Е. Опыт прочтения «Пира во время чумы» А.С. Пушкина. В кн.: Типологический анализ литературного произведения. Кемерово, 1982. С. 62–63.
179
Там же.
180
В дальнейшем – «Повести Белкина».
181
«История села Горюхино» – неоконченное произведение, также писавшееся в Болдине. С «Повестями Белкина» его объединяет образ Белкина, который выступает автором повествования. Поэтому пушкинский текст представляет собой стилизацию под некоторого деревенского писателя-чудака, недалекого, простодушного и наивного, вознамерившегося, наподобие научным или официальным историческим трудам, создать историю своей «отчины». Это обстоятельство обусловило откровенную пародийность пушкинского произведения. Установка на пародийность одновременно и смягчала сатирический характер белкинских «рассказов», и усиливала их сатирическую остроту. Пародийность держалась на резком сочетании пафосного, торжественного тона, обычно употребляемого при воспевании «высоких» тем и предметов, и изображении «низких» реалий крепостного быта. Согласно плану, Пушкин был намерен изобразить бунт горюхинских мужиков. Из этого видно, что Пушкин проявлял значительный интерес к народным движениям.
182
Тюпа В.И. Аналитика художественного. М., 2001. С. 117. Обратим внимание также на то, что мотив «жизнь – смерть» уже задан в заглавии: «Повести покойного Ивана Петровича, изданные А.П.», где зафиксирована смерть Белкина и здравие А.П.
183
Шкловский В.Б. Заметки о прозе Пушкина. М., 1937. С. 79. Автор утверждал, что самого Белкина в повестях «не видно».
184
Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина: Очерки. М., 1974. С. 132. Автор писал о «безголосости» Белкина.
185
Попова И.Л. Смех и слезы в «Повестях Белкина». – В кн.: А.С. Пушкин. Повести Белкина. М., 1999. С. 481.
186
Слова, принадлежащие, условно говоря, Белкину, напечатаны обычным шрифтом, а поправки-комментарии Пушкина – курсивом.
187
Пушкин дорожил вымыслом повествователя – Белкина, благодаря которому началось художественное освоение еще не обжитых русской литературой глубинных сфер жизни. Его знакомый, П.И. Миллер, вспоминал: «Вскоре по выходе «Повестей Белкина» я на минуту зашел к Александру Сергеевичу: они лежали у него на столе. Я и не подозревал, что автор их он сам. «Какие это повести? И кто этот Белкин?» спросил я, заглядывая в книгу. «Кто бы он там ни был, а писать повести надо вот этак: просто, коротко и ясно», отвечал Пушкин».
188
Вацуро В.Э. Записки комментатора. СПб., 1994. С. 36.
189
Хализев В.Е., Шешунова С.В. Цикл А.С. Пушкина «Повести Белкина». М.,
1989. С. 40.
190
Там же. С. 42–43.
191
Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941. С. 541–544.
192
Само по себе пародийное освещение романтических клише не может служить основанием для отнесения того или иного произведения по ведомству реализма, поскольку романтики также пародировали свои собственные стереотипы, но что такой путь к реализму для Пушкина характерен, сомнений нет.
193
Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М., 1990. С. 232.
194
Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 233–234. Автор имеет в виду работу: J.Van der Eng. Les recits de Belkin. J. van der Eng, van Holk, I.M. Meyer. The Tales of Belkin by Puskin. The Hague. Paris, 1968.
195
Тюпа В.И. Аналитика художественного. С. 114. См. также: Берковский Н.Я. О «Повестях Белкина» (Пушкин 30-х годов и вопросы народности и реализма). – В кн.: О русском реализме XIX в. и вопросах народности литературы: Сб. статей. М.; Л., 1960. С. 118 (««Повести Белкин» – эскиз будущего большого русского романа – народного романа, с чертами новой эпичности»). По мысли Н.Я. Берковского, Пушкин шел не к роману европейского типа, а к русскому типу романа-эпопеи Льва Толстого. С.М. Шварцбанд утверждал: «Жанровое образование, избранное автором «Повестей Белкина», предстает как роман» (Жанровая природа «Повестей Белкина» А.С. Пушкина. В кн.: Вопросы сюжетосложения. Вып. 3. Рига, 1974. С. 142).
196
Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 233.
197
Мелетинский Е.М. Историческая поэтика, новеллы. С. 123–124.
198
Берковский Н.Я. О «Повестях Белкина». С. 108–109.
199
Там же. С. 111.
200
Тюпа В.И. Аналитика художественного. С. 127.
201
Там же. С. 129.
202
Тюпа В.И. Аналитика художественного. С. 127–130. Е.М. Мелетинский также подчеркнул значение жанра анекдота в структуре «Повестей Белкина» (и вообще повестей Пушкина): «Анекдот, как мы помним, был у истоков новеллы, и «анекдотичность», притом совсем необязательно в чисто комическом ключе… укрепляет структуру новеллы на всем протяжении ее истории. Анекдотичность в обоих смыслах, т. е. необычайное происшествие и совмещение несовместимого, особая контрастность, применяется Пушкиным» (Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 233).
203
Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина». СПб.,
1996. С. 184.
204
Архангельский А.Н. Беседы о русской литературе. М., 1999. С. 123.
205
Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 236.
206
Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 231.
207
В. Тюпа усматривает в повести четыре «фазы»: обособление (переезд в новый дом, в незнакомое окружение немецких ремесленников), партнерство (знакомство и застолье с немцами-ремесленниками), отчуждение (сон с похоронами купчихи Трюхиной и клиентами их загробного мира), радостное пробуждение и преображение. (См.: Тюпа В.И. Аналитика художественного. С. 123). Помимо этого, в «Гробовщике» обнаруживают связи с ритуально-мифологическими мотивами: три ухода (переезд на Никитскую; выход в гости; отправление на Разгуляй к покойнице), три возвращения (из гостей, от немцев; от покойницы Трюхиной – во сне; из «загробного мира» сна), три пира (чаепитие дома; застолье у немцев; приглашенье к чаепитию после сна), три искушения (покупка домика за порядочную сумму, расточительство; приглашение на серебряную свадьбу; приглашение выпить за здоровье мертвецов – провокация приглашения мертвых на новоселье), три испытания (чести – Адриан считает свое ремесло столь же честным, как и других; совести – наследник купчихи полагается на совесть Адриана; любви и доброжелательности, проявляемых к мертвецам православным). См.: Там же. С. 139.
208
История блудного сына, рассказанная в Евангелии от Луки (15, 11–32): Еще сказал: у некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, признав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я сколько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.
