Валерий Шамбаров - Казачество. История вольной Руси
Правда гораздо проще, но и глубже. За многоголосыми разоблачениями «репрессий 37-го» оказалось скрыто важнейшее явление: с середины 1930-х Сталин совершил резкий поворот всей советской политики. Если в начале 1930-х, разгромив троцкистов, он, по сути, продолжил их «революционную» линию, то потом вдруг стал перестраивать государство на основах российской державности! Известна и причина такой перемены, хотя ее тоже постарались скрыть. В ходе процессов над троцкистами вскрылись их связи с зарубежными масонскими кругами. Обнаружились факты, как эти круги через своих эмиссаров в коммунистической партии инициировали и поддерживали революцию, направляли ее в выгодное для себя русло разрушения России. И Сталин, когда до него дошла такая информация, стал переосмысливать действительность и менять политический курс.
Факты говорят сами за себя. Судите сами: в 1931 г. взрывается храм Христа Спасителя, а в 1933 г. Политбюро запрещает уничтожение 500 церквей, намеченных к сносу (в т. ч. храма Василия Блаженного). В 1929 г. посадили весь цвет российских историков — в 1936 г. их выпустили. И вместо школьного учебника истории Покровского, оплевывавшего все прошлое до 1917 г., ввели учебник Шестакова, восстановивший преемственность между Россией и СССР. Появляются фильмы о Петре I, Александре Невском, Иване Грозном. В это же время Сталин разогнал РАПП, и в советскую культуру вернулись «изгнанные» из нее Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой, Достоевский. В 1935 г. вводятся маршальские и офицерские звания, в 1940 г. генеральские. В 1936 г. Сталин прекращает финансирование Коминтерна.
А 11 ноября 1939 г. Политбюро принимает постановление «Вопросы религии»: «…Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 г. № 13666-2 «О борьбе с попами и религией»… и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся служителей русской православной церкви и православно верующих — отменить». Запрещались аресты священнослужителей, преследования верующих. НКВД предписывалось «произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительской деятельностью» и освободить «осужденных по указанным мотивам»[49]. Пост патриарха Московского и всея Руси был восстановлен в 1943 г., но сам патриархат возродился еще до войны! Митрополит Сергий уже был местоблюстителем патриаршего престола, в Москве действовал аппарат патриархии [82, 146].
В рамках всех этих преобразований, а отнюдь не французской критики, возрождалось и казачество. И ведь это знаменательно, возрождалось вместе с российской державностью и Православной Церковью! А изменил отношение Сталина к казачеству Шолохов. Конечно новые казачьи дивизии отличались от прежних. Служили не с собственными конями и вооружением, на общих основаниях Красной Армии, с общеармейскими званиями. С комсоставом, в большинстве неказачьим. Впрочем, тут дело зависело не от происхождения, а персонально от человека. Были такие, что оказывались чуждыми для казаков (да, наверное, и для солдат были чуждыми). Но разве повернется у кого-нибудь язык назвать «не настоящими» казаками белоруса Доватора? Бывшего гусара Белова?
Ну а что касается репрессий 1936–1939 гг., то и здесь закономерность прослеживается. Разве и впрямь не были врагами русского народа бухарины, якиры, тухачевские, петровские? Нет, оправдывать репрессии не берусь. Уж слишком много невиновных захватила машина террора вместе с пакостью. И опять Шолохов вступался за пострадавших. И все, за кого он ходатайствовал, были освобождены! Да ведь и его самого уничтожить пытались. Донос от Союза писателей состряпал все тот же Ставский. Ростовское НКВД в 1938 г. открыло дело «О контрреволюционной деятельности писателя Шолохова». Но и в НКВД нашлись его почитатели! Рискуя жизнью, предупредили его. Он приехал в Москву, был принят Сталиным — и у ненавистников сразу глотки заткнулись… Подчеркнем, Сталин никому из писателей, даже с мировыми именами, не дозволял лезть в политику. Жестко давал понять, что их это не касается. Шолохов был единственным исключением. Что еще раз показывает, Сталин видел в нем нечто большее, чем писателя. Правда, и писатель писателю рознь. Большинство-то литераторов роилось в Москве, поближе к «кормушке», грызлось за подачки, премии, должности. Шолохов в этот клубок не лез никогда. Он не мог работать вне казачьей среды, родной природы, станицы.
Но и станица при нем расцвела! В 1937 г. в Вешенской было 2 школы, техникум, больница, кино, молодежный театр, водопровод, электростанция… А гонорары Шолохова были еще не такими, чтобы обеспечивать все это. Конечно, станица стала «показательной», ей в первую очередь выделяли средства, технику. Но главным было другое — она оказалась защищенной. Ведь сама по себе колхозная система вовсе не являлась злом для казаков, они традиционно не стремились к частному землевладению! Иное дело, что колхозы становились подобием лагерей принудительного труда почти без оплаты, разорялись произволом и самодурством начальников всех рангов. И Шолохов, оградив земляков от этого, видимо, как раз и хотел создать образцовую станицу — показать, на что способны казаки, если их не давят и не мешают. Они и показали, в короткий срок добившись завидного благосостояния. И сам Шолохов не отделял себя от станичников. В станице были хлеборобы, агрономы, школьники, милиционеры — и писатель. Каждый делал свое дело, и все вместе жили общей жизнью…
72. ПОД ЧУЖИМИ ЗНАМЕНАМИ
Приближение войны внесло в русскую эмиграцию новое разделение. В Маньчжурии сторону японцев держал атаман Семенов. Который, в общем-то, и в гражданскую с ними сотрудничал и не видел от Японии ничего плохого, из всех держав Антанты она проявила себя самым надежным союзником белогвардейцев. Семенов объединил дальневосточные белые организации в «Бюро по делам русских эмигрантов», в 1938 г. на станции Сунгари II был создан казачий отряд «Асано» — по имени командира, японского майора Асано [116]. Позже стал формироваться Захинганский казачий корпус генерала Бакшеева. В нем белогвардейцы проходили военное обучение, после чего зачислялись в «Союз резервистов». Всего такую подготовку прошло 6 тыс. человек. Но… это из 100 тыс. эмигрантов в Китае! Потому что при японской оккупации жизнь русских значительно ухудшилась, и движение Семенова популярностью не пользовалось. Да и Япония альтруизмом отнюдь не занималась. Свои интересы она преследовала более открыто, чем в гражданскую, планируя аннексию Забайкалья и Дальнего Востока. А белые формирования состояли в подчинении разведывательного отдела штаба Квантунской армии, членов этих формирований предполагалось использовать главным образом в качестве разведчиков, диверсантов, переводчиков, проводников.
В Европе эмиграция раскололась на прогерманскую и антигерманскую. Одна часть полагала, что блокироваться с внешним врагом против своего Отечества нельзя. Другая подхватила лозунг Шкуро: «Хоть с чертом против большевиков», поскольку Советская Россия перестала быть Отечеством. Выбор в пользу Германии облегчался для российских немцев, получивших германское гражданство. Облегчался для украинских, кавказских, прибалтийских националистов. И «облегчался»… для казаков! Все теми же теориями сепаратизма. Ведь получалось, что воевать против русских — это вовсе и не против соплеменников. И не против Отечества, если сузить его до размеров казачьих областей. Активным сторонником союза с Германией был П.Н. Краснов. Он и в гражданскую с немцами союзничал, и жил в Берлине. Но беспринципность проявил полнейшую. Как уже отмечалось, он в 1909 г. восхвалял сближение казачества с российской «гражданственностью», в 1918 г. провозглашал донской суверенитет, в эмиграции, связанный с БРП и монархистами, громил сепаратистов, выпустив, например, работу «Казачья «самостийность». А теперь переметнулся к самостийникам! Которые в новом раскладе стали производить казаков даже не от «страны Казакии», а от германцев-готов, захвативших Северное Причерноморье в III в., а в IV в. изгнанных гуннами и славянами.
Краснов представил руководству Рейха подробный доклад по истории казачества (в соответствующем ключе), стал главным консультантом по казачьим вопросом, вызывался поднять массовое казачье движение. И оказалось, что для нацистов теории сепаратизма тоже облегчают сотрудничество. Гитлер со своими весьма специфическими взглядами на историю, согласился, что да, мол, прирожденные воины-казаки, это, несомненно, «готы». То есть «полноценная» нация, в отличие от русских. А областнические претензии ничуть не противоречили планам германской колонизации России, в отличие от идей «единой и неделимой». Но все же полного доверия не было. Вопрос о создании казачьих частей спускался на тормозах, и даже после нападения на СССР был решен не сразу. Эмигрантские лидеры напоминали, просили. Краснов и войсковые атаманы в изгнании, донской — Абрамов, кубанский — Науменко, терский — Вдовенко, астраханский — Ляхов, осенью 1941 г. обратились к германскому командованию и МИДу, приветствуя «приближающиеся к границам казачьих земель победоносные германские войска». Из адресации МИДу видно, что они претендовали на роль суверенных союзников (пусть и младших), а это немцам понравиться не могло. Но Германия несла потери, план «блицкрига» трещал, и разрешение было дано.
