Виктор Баранец - Ельцин и его генералы
Вскоре Родионов получил указ президента о своем увольнении из армии. И даже решение Ельцина об оставлении его на посту главы военного ведомства в гражданском чине было слабым утешением…
С Родионова сняли погоны с той легендарной хамской торопливостью, которая всегда была присуща русскому двору тогда, когда уже правил не самодержец, а правили самодержцем.
И хотя генерал Родионов не снимал — сдирал с себя военную форму, с которой сросся за сорок с лишним лет службы Отечеству, — все же офицерского рыцарства ему хватило, чтобы не выказать своей обиды. Может быть, впервые в жизни он откровенно играл роль человека, который якобы не только был готов к новой роли, но и сам эту роль придумал.
— Я еще во время работы в академии Генштаба предлагал президенту идею о гражданском министре обороны, — бодрясь, говорил Родионов в те смутные декабрьские дни 1996 года, когда его первый и последний китель генерала армии уже висел на гвозде…
И хотя Кремль стал трубить о том, что появление первого в истории России гражданского министра обороны есть свидетельство дальнейшей демократизации государства и усиления гражданского контроля за Вооруженными Силами, многие у нас в МО и ГШ поговаривали, что на самом деле это решение очень похоже на непонятную месть Родионову после скандала с генералом Семеновым.
Все выглядело загадочно и зловеще. Кто-то в Кремле явно «торопил события».
Еще не было Положения о гражданском министре обороны, не было нового Положения о Генеральном штабе, не разграничены функции МО и ГШ, не утверждена их новая организационно-штатная структура, не приняты новая военная доктрина, концепция военной безопасности, концепция военной реформы государства, не внесены соответствующие поправки в военные законы и уставы, не приняты необходимые в таких случаях десятки новых законов, не определен новый порядок управления Стратегическими ядерными силами, не проработаны еще сотни важнейших политических, организационных, экономических, материально-технических и других вопросов, а министра уже переодели в гражданский костюм.
Была ли у Ельцина возможность в рамках закона продлить время службы Родионова в армии? Мнение юристов однозначно — да. Для этого в Законе о статусе военнослужащих есть специальная статья, в соответствии с которой Родионов мог подписать контракт с президентом — Верховным главнокомандующим о продлении срока службы на год (закон предусматривает для военнослужащих, выслуживших установленные сроки, — до 5 таких контрактов). Такая юридическая норма применяется в Вооруженных Силах РФ, и некоторые офицеры и генералы ею пользуются.
Ельцин Родионову такой возможности не предоставил. Кто-то Ельцина слишком торопил… Ни в одной стране мира не умеют так коварно смещать военачальников с должности, как в России. Человека задвигают часто без объяснения причин, как старую ненужную мебель в пожарном порядке вывозят на загородную дачу, когда вдруг удачно попадается «левая» машина.
БАТУРИНВ Кремле были недовольны концепцией реформы, подготовленной Родионовым. Предвзятость к его прожектам была почти тотальной. Самое большое раздражение вызывало то, что Минобороны не отказывалось от сокращения военных расходов и упорно доказывало — еще ни одна армия в мире не сокращалась и не реформировалась бесплатно.
Расчеты нашего Генерального штаба показали, что сегодня содержать, скажем, мотострелковый полк в 2 раза дешевле, чем его сократить.
Как и Батурин, Родионов был за сокращение армии. Но за разумное и при гарантированном финансовом обеспечении всех элементов реформы. Однако государство не способно что-то существенное добавить в военный бюджет. 102 триллиона на 1997 год (да еще секвестр) — это продолжение стагнации Вооруженных Сил. Это ровно столько, сколько необходимо армии для того, чтобы она просто могла физически выжить.
Один из третьеразрядных чиновников аппарата Совета обороны РФ Владимир Клименко сделал «открытие»: «СО исходит из принципа финансирования на основе реальных возможностей государства». А Минобороны, дескать, исходит из принципа «заявленной потребности». То было грубое передергивание фактов. Когда Родионов стал министром обороны, то уже в первом своем заявлении в прессе сказал, что «армия должна быть посильной для экономики». Он же: «Армия не должна быть обузой для страны и пугалом для мирового сообщества».
Батуринские единомышленники упрекали Минобороны в старых подходах к уровню военных угроз, в оценках вероятности глобальных конфликтов. А позиция Совета обороны, по словам того же Клименко, строится на основе политического принципа «стратегического сдерживания от каких-либо масштабных действий вообще». В ответ с Арбата раздавалось: «Политическое сдерживание — блеф, если за ним не стоят надежные средства военного сдерживания».
Чем больше развивалась эта перебранка, тем яснее становилось: Кремлю нужен покладистый военный министр, который безропотно начнет сокращать войска и «изыскивать внутренние резервы», а не тот, который требует гарантированного финансирования реформы.
Родионов знал себе цену. Его почти ни разу не видели в Кремле и в правительстве с согнутым позвоночником. У него была своя позиция, за которую он умел драться с кем угодно — будь то Ельцин или Чубайс, Батурин или Рыбкин. Его аргументы и выводы часто драли ухо власть предержащим. Умные за это министра обороны уважали. Глупцы — ненавидели. Многим в Кремле очень хотелось, чтобы Родионов был человеком по кличке «чего изволите» и знал свое место на политическом шестке.
Когда минобороновская газета «Красная звезда» лупила из всех калибров по Минфину и требовала своевременно выплатить деньги для армии, в кабинете Родионова часто раздавались телефонные звонки, а министр, сняв трубку, узнавал знакомый голос, который, то ли прося, то ли грозя, говорил ему:
— Игорь Николаевич, надо бы поусмирить газету — совсем разнуздалась!
Родионов, слушая эти советы, хорошо понимал, что это не только газете — всей его армии рекомендуют не поднимать голос в свою защиту. Кому-то очень хотелось, чтобы нищающая армия оставалась немым быдлом, смиренно теряющим человеческий облик и давно забывшим о чувстве самоуважения. Родионов обычно на такие звонки отвечал одинаково:
— Я не могу запретить людям говорить правду.
ПРОКОЛЫТрудно объективно рассказывать о человеке, которого уважаешь. Но если действительно уважаешь, то не только достоинства, но и недостатки не можешь не замечать.
Когда из Кремля началась бешеная атака на родионовский план военной реформы, мало кто на Арбате не понимал, что все это может плохо кончиться. Зрел конфликт. Родионов не промолчал и огрызнулся. Пресса громко заговорила о явных противоречиях между МО и Советом обороны. Вскоре стало известно, что президента раздражает это противостояние и он «лично» поручил Родионову и Батурину провести совместную пресс-конференцию и «снять напряженность»…
Трудно было поверить, что больному Ельцину больше нечего делать, кроме как, лежа в постели в Горках-9, вылавливать какие-то противоречия между СО и МО и снимать напряжение.
Родионов — человек законопослушный. Ему приказали «снять», он — снимал. И стал повторять раз за разом, что никаких противоречий нет. Я его не узнавал. У меня было такое ощущение, что я вижу совершенно другого человека — не того, которому некогда доверял, как отцу.
Родионову, я уверен, и самому было противно ифать в те игры. И когда через некоторое время он сорвал с себя дешевую маску, которую надел по «рекомендациям сверху», я узнал его снова: он честно сказал все, что думал. Сказал так, что уже вскоре сам Ельцин подтвердил: противоречия есть. И надо искать консенсус.
Родионов — не Бог, а человек. И ему в глаза и за глаза бросали упреки его единомышленники и недруги. В день своего назначения он грозился «почистить авгиевы конюшни» армии от ворья эпохи Павла Грачева. Когда попытался замахнуться на китов в лампасах — его по рукам больно не ударили, а просто холодно промолчали. Когда он замахнулся еще раз, ему посоветовали «заняться более серьезным делом». Многие бугры с большим пухом на рыльцах остались в своих доходных креслах…
Потом нередко можно было слышать в стенах МО, что министр в своем доме не хозяин, что и его поставили на место, что и он бессилен перед мафией.
Случалось, что и министром управляли придворные шептуны, подталкивая на устранение людей, которые беззаветно были преданы ему. И он, бывало, шел на поводу у интриганов и бездарей, ошивавшихся у его кресла, и принимал кадровые решения, которые заставляли иногда терять веру в его благоразумие, порядочность и честность… Бывало, что и Родионов, говоря его же словами, «ляпал в телевизор» такое, что у сослуживцев «выпрямлялись уши», а по миру прокатывался сенсационный вихрь.
