Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси
И не только будет жить, но, несмотря, на свист доносителей:
К свабодзе, роўнасцi i знаннюМы працярэбiм сабе след!I будзе ўнукам панаваннеТам, дзе сягоння плача дзед!
ГЛАВА ХХII. РЕВОЛЮЦИОННОЕ И РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ
§ 1. ПЕРВЫЙ ПРОБЛЕСК РЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Царский режим был режимом, который не удовлетворял народных масс. Он держался в силу известного рода привычки населения, его темноты и забитости, в силу строго организованного полицейского порядка. Условия жизни на территории Белоруссии были таковы, что царский режим в разных слоях ее населения вызывал особенно острое недовольство в течение всего 19 в. Господствовавший ранее польский элемент не забывал об эпохе своего господства и в его среде были группы, мечтавшие о его восстановлении. Кроме того, ограничительные законы обучения польскому языку, всякое подавление польской общественности до запрещения употребления польского языка включительно — все это создало естественную среду для фронды. В польской среде всегда чувствовался налет недовольства, хотя после 1863 г. он не выявлялся в революционной форме. Ряд ограничений ставил еврейскую национальность в положение пария среди остального общества. Белорусское крестьянство страдало от малоземелья, инстинктивно сознавая, что старый режим поддерживает земельную буржуазию. Крестьянин страдал от гнета администрации и имел повод быть недовольным режимом. Белорусская интеллигенция, выдвигавшаяся из народной среды, начинала сознавать административный гнет в национально-культурном отношении. Немногочисленный рабочий класс страдал под тяжестью низкой заработной платы, которая была низка по двум причинам: вследствии того, что все наши производства относятся к разряду тех, которые требуют применения большой физической силы и низкой квалификации рабочего, а с другой стороны плата понижалась вследствии большой конкуренции зажатой в тиски черты оседлости еврейской национальности. Внеклассовая, частью чувствовавшая себя общерусской, интеллигенция (в том числе явно или тайно многие из представителей администрации) была проникнута либеральным духом.
Таким образом, самые разнообразные слои населения имели реальные поводы недовольства царским режимом. Его поддерживали немногие представители власти и прибывшее из России чиновничество. При таких условиях для революционных настроений и революционной деятельности белорусские губернии представляли собой широкое поприще.
Проявление революционных движений в Белоруссии можно начинать с повстанческой деятельности Константина Калиновского, о котором мы уже упоминали в связи с восстанием 1863 г.
Константин Калиновский родился в 1838 г. в Мостовлянах Волковысского повета и происходил из среды мелкого шляхетства, учился сначала на родине, а затем кончил юридический факультет в Петербурге.
Там он был в тесной дружбе с польскими революционными кругами, именно в годы подготовки к польскому восстанию. Один из авторов, писавших о Калиновском, И. И. Цвикевич, справедливо указывает на то, что идеи Бакунина о народном восстании Белоруссии, Литвы и Украины могли иметь на Калиновского влияние.
Петербургская революционная организация в самом начале 1862 г. посылает Калиновского в Вильну для работы в Литовском комитете. Здесь он оказался в рядах червоных. Затем мы видим Калиновского в крестьянской свитке под именем Василия Свитки, обходящим белорусские деревни в целях поднять крестьянство. Он стремится перенести центр борьбы в массы. Дальнейшие обстоятельства, поражение белых, не сломили энергии Калиновского; он образует новый революционный комитет, объявляет себя красным диктатором Белоруссии и продолжает повстанческое движение, возбуждая крестьянство, пока не был захвачен и погиб.
Идеология Калиновского ясно сказывается в его прокламациях, брошюрах и в нелегальной газете «Мужыцкая Праўда», которую он издавал в Белоруссии в 1863 г. Все эти произведения написаны прежде всего на белорусском языке и для белорусского крестьянства. Калиновский прежде всего себя чувствовал белорусом. В своем предсмертном письме к своим братам-белорусам, он обращается к ним с завещанием отвоевывать свои человеческие права, свою веру, свою родную землю. Народ обретет свое счастье только тогда, когда не будет москаля. Даже на виселице, когда в приговоре произнесено было «шляхтич Калиновский», он крикнул: «шляхты у нас нет, все равные».
Итак, поднятие белорусского крестьянства на национальных основах, демократический строй и аграрная реформа в пользу крестьянства вместе со свободой религии, вот та основная точка зрения, вокруг которой Калиновский мечтал сплотить народную массу. Она соответствовала идеологии крестьянства, но была слишком ранним проявлением революционного духа.
§ 2. Первые нелегальные организации и связь их с общерусскими
После Калиновского, почти на полтора десятилетия замирает всякое проявление революционных движений. Но уже с половины 70-х годов заметно некоторое оживление, а вместе с тем определяется и направление революционного движения. Оно заключается в том, что в течение довольно долгого времени оно в значительной мере отражает на себе ход подготовки общерусской революции, сливаясь с этим последним движением. В этом смысле оно не является вполне самостоятельным. Пионерами революционной деятельности этого периода является интеллигентские группы. Первым этапом революционной деятельности были городские центры, преимущественно Вильна и Минск. Она здесь находила своих адептов в среде интеллигенции, как русской, так и еврейской. Отсутствие крупных центров не представляло подходящей арены для революционной борьбы. Поэтому деятельность революционеров из среды белорусов долгое время носит придаточный характер к общерусской партийной деятельности. Однако для общего хода революции Белоруссия выдвинула целый ряд замечательных деятелей.
Так было почти до конца 90-х годов, когда с образованием Бунда, а после — с образованием белорусских краевых революционных организаций, революционное движение начинает все глубже проникать в среду белорусского населения. Под влиянием Бунда и других организаций оно охватывает немногочисленный городской пролетариат, а затем разливается и в крестьянской среде, где оно является уже господствующим к 1905 г.
В наши задачи не может входить детальный обзор всей революционной работы, особенно в той части ее, которая является составным звеном общерусской предреволюционной истории. Поэтому в самых сжатых чертах остановимся на главнейших эпизодах.
Белоруссия дала общерусскому революционному движению многих выдающихся деятелей.
Эти движения начались с хождения в народ. Это — семидесятники. Геся Гельфман из Мозыря идет в Киев. Могилевский уроженец С. Ф. Ковалик, черниговский мировой судья, работает в Черниговщине, Е. А. Гальперин, минский уроженец, работает в Смоленской губ. Крупный помещик А. О. Бонч-Осмоловский отдает себя, свою семью и свое имение на служение революционному делу.
Во второй половине 70-х годов в Минске уже работает народническая организация во главе с Е. С. Хургиным, потом ее подкрепил своим возвращением в Минск Е. А. Гальперин. Работа ведется среди ремесленников и рабочих разных национальностей, появляется нелегальная литература.
В конце 70-х годов деятельность минских организаций подкрепилась появлением чернопередельцев, видную роль среди них играли брат и сестра Гурвичи. В Минске даже появляется теперь нелегальная типография, закрывшаяся в 1882 г., когда о ней узнала полиция.
Таким образом, мы видим представителей двух общерусских организаций «Народной воли» и «Черного передела». В лице Бонч-Осмоловского и его кружка действует и земледельческая организация, потом перешедшая в «Черный передел». В Могилеве революционная молодежь собирается вокруг С. Б. Езерского.
К началу 80-х годов деятельность минских организаций становится особенно интенсивной. Она была полезна для деятелей, находившихся далеко от Минска, потому, что здесь налажена была фабрикация фальшивых паспортов и печатей. Появилась особая организация среди офицеров 30-й дивизии, связанная с «Народной волей». Неудивительно поэтому, что дело 1 марта не обошлось без участия белорусских деятелей: в лице Игнатия Гриневицкого мы видим одного из ближайших организаторов цареубийства.
В 80-х годах революционная деятельность несколько ослабевает. Впрочем, съезд 1886 г., на котором мы видим Е. А. Гальперина, И. А. Гурвича и некоторых других, пытался было возобновить революционную деятельность, успели даже восстановить тайную типографию и отпечатать брошюру «Программные вопросы». Однако, только в 1890 г. под руководством Е. А. Гальперина в Минске возобновляется более прочная организация земледельческого направления, просуществовавшая около 2-х лет.
