Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов
«Перовская расставила метальщиков следующим образом: если бы Государь поехал по Малой Садовой и там произошел бы взрыв, то Рысаков должен был стоять у Екатерининского сквера, „Михаил“ на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы, на противоположном конце этой улицы, на углу Б. Итальянской, вблизи Манежной площади, должны были встать Гриневицкий и Тимофей Михайлов. В случае взрыва они должны были спешить к его месту и подстраховать его, если бы Государь остался невредим. В том случае, если бы не поехал по М. Садовой (как и случилось на самом деле. — Б. Г., Б. К.), то метальщики должны были появиться на Михайловской улице и ждать сигнала от Перовской, что им следует идти на Екатерининский канал и здесь ждать возвращения Государя в Зимний дворец, после обычного посещения им Михайловского дворца» (из показаний Н. Рысакова).
«Сама Перовская, вручив два снаряда метальщикам на конспиративной квартире, нарисовала на конверте, найденном затем при обыске, план местности, на котором и объяснила метальщикам, где они должны находиться. Отправив их по местам, она находилась на углу Б. Итальянской улицы и Михайловской площади для того, чтобы наблюдать за направлением движения царской кареты. Увидев, что она, не проехав по М. Садовой, миновала устроенный там подкоп и направилась из манежа в Михайловский дворец, она пошла по Михайловской улице, где, сморкаясь в платок, подала метальщикам условленный сигнал, означавший, что им следует идти на Екатерининский канал. Подав сигнал, она вышла на Невский проспект и по Казанскому мосту прошла на противоположную сторону Екатерининского канала для того, чтобы оттуда наблюдать за действиями метальщиков. После взрыва она покинула это место» (из обвинительного акта по делу Н. Рысакова).
В случае срыва по какой-либо причине готовившегося покушения «Перовская сказала, что если не придется действовать по указанному ею плану, то нужно проследить в понедельник за Государем по набережной Невы до Летнего сада и действовать там» (из показаний Н, Рысакова).
Итак, все действующие лица и исполнители покушения заняли свои места, указанные им Софьей Перовской.
Вернемся снова к Александру II, оставленному нами в манеже. «Около часу дня окончился в Михайловском манеже развод в Высочайшем присутствии и Е. И. В.
Государь Император Александр Николаевич, оставив манеж, изволил заехать для завтрака в Михайловский дворец» (из обвинительного заключения). «Во 2-м часу дня императорская карета, выехав из дворца, проехала по Инженерной улице и повернула направо по набережной Екатерининского канала, по направлению к Театральному мосту. Карета ехала быстро в сопровождении обыкновенного конного конвоя из шести казаков и следовавших сзади, в санях, друг за другом, полицмейстера полковника Дворжицкого, Корпуса жандармов капитана Коха и ротмистра Кулебякина» (из обвинительного заключения по делу Н. Рысакова).
Согласно «Дневнику событий с 1 марта по 1 сентября 1881 года», на набережной по обязанностям службы находились:
вдоль стены Михайловского сада у ворот стояли подле лавочек дежурный вахтер Егоров и три дежурных дворника;
по другую сторону проезда на панели, немного ближе к Театральному мосту — городовые Памфил Минин и Василий Несговоров;
на самом мосту стояли: помощник пристава 1-го участка Казанской части поручик Константин Максимов, околоточный надзиратель 1-го участка Казанской части Егор Галактионов, а в нескольких шагах от них — городовой Афанасьев (их участок был от Певческого до Театрального моста).
Вне маршрута следования царской кареты находился юнкер конвоя его величества Кайтов, который заведовал разъездами по Лебяжьему каналу вдоль Дворцовой набережной. Его конвой проехал мимо Театрального моста и повернул на Царицын луг вдоль балаганов.
На набережной — от угла Инженерной улицы до Театрального моста — в это время находились следующие случайные прохожие: рабочий Назаров (скалывал лед ломом); обойные подмастерья-подростки лет по 16 Федор Дьяконов и Орест Базырин (шли по панели и несли кушетку); крестьянский мальчик Николай сын Максимов Захаров — не более 14 лет от роду — в качестве посыльного нес корзину с мясом на голове; фельдшер лейб-гвардии Павловского полка Василий Горохов (шел по панели в сторону Невского проспекта вдоль решетки канала); учитель музыки при женском Патриотическом институте; французский подданный Юлий Берн Кипри (шел из-за Мойки); солдатка Давыдова; двое или трое неизвестных мужчин.
Конные казаки, которых император, согласно воспоминаниям его морганатической супруги, терпел только ради нее, ехали в следующем порядке: впереди — Илья Федоров и Артемий Пожаров, у правой дверцы — Михаил Луценко, у левой — Иван Олейников, а за ним Александр Малеичев.
Великий князь Михаил Николаевич с сыновьями на несколько минут задержался в Михайловском дворце.
Не доезжая 150 шагов до поворота к Екатерининскому каналу, государь обогнал возвращающийся из манежа после развода караул 8-го флотского экипажа в числе 47 человек под командованием мичмана Ерниковича. В то же самое время по тому же направлению, но только по Б. Итальянской улице, следовал с развода, под началом поручика Кинареева, взвод юнкеров 2-й роты 1-го военного Павловского училища в составе 25 человек.
Все протяжение Екатерининского канала, от поворота с Инженерной улицы до Театрального моста, отгорожено от Михайловского сада каменною стеною, а от канала — железной решеткою.
Фельдшер Василий Горохов шел по набережной в сторону Невского проспекта и вскоре обогнал шедшего в том же направлении неизвестного мужчину, у которого в согнутой кверху руке был маленький белый узелок. Горохов обогнал его шагов на пять и в этот момент увидел царскую карету, выезжавшую с Инженерной улицы. Горохов остановился подле самой решетки, чтобы отдать царю честь, при этом он заметил, что неизвестный человек тоже остановился на краю панели, не дойдя до него шагов шести. Шедшая впереди них солдатка Давыдова остановилась рядом с подмастерьями Дьяконовым и Базыриным, которые поставили свой диванчик на панель и сняли шапки. В эту секунду к ним подошел мальчик Захаров, который спустил корзину с головы, поставил ее подле себя на панель и тоже снял шапку.
По другую сторону канала, у ворот ограды Михайловского сада, в почтительной позе замерли дежурный вахтер Егоров и три дежурных дворника; дальше на панели в сторону Театрального моста — городовые Минин и Несговоров.
Главный режиссер этого трагического спектакля — Его Величество Случай — расставил всех действующих лиц и статистов по их местам на сцене, и осталось только подать сигнал для начала кровавого действия. И он не замедлил последовать в один час сорок пять минут пополудни, когда экипаж с царем, улыбающимся на низкие поклоны трех мальчиков и женщины и отдавшим честь в ответ на приветствие военного фельдшера, промчался мимо. И тут свою первую оглушительную реплику подал один из появившихся на сцене героев-злодеев: неизвестный мужчина на глазах застывшего в изумлении и страхе дежурного вахтера Егорова бросил свой белый узелок под царскую карету в ту самую роковую минуту, когда она стремглав проезжала мимо него. «Под задними колесами царской кареты раздался оглушительный взрыв, как от выстрела из пушки. Взрыв был настолько силен, что разбил заднюю стенку экипажа и поранил лошадей полковника Дворжицкого, следовавшего в санях вплотную за каретой» (Дневник событий с 1 марта по 1 сентября 1881 года. СПб., 1882).
В первом акте начавшейся зловещей трагедии сцена сразу приобрела кровавый вид: позади кареты лежал мертвый казак Александр Малеичев, другой казак — ординарец государя, унтер-офицер Кузьма Мачнев, сидевший на козлах возле лейб-кучера Фрола Сергеева, был ранен. На тротуаре у решетки канала бился на земле и стонал от боли смертельно раненный крестьянский мальчик Николай Захаров. Впереди, по ходу движения кареты, медленно оседал на землю городовой Памфил Минин. Оставшиеся невредимыми мальчики Федор Дьяконов, Орест Базырин и прачка Давыдова оцепенели на своих местах от страха и ужаса.
«Мимо перепуганного Горохова пробежал в сторону Невского проспекта неизвестный мужчина, уже без узелка в руках, громко кричавший: „Держи! Держи!“ Следом за ним бросился бежать городовой Василий Несговоров и сам Горохов. Оказавшийся на дороге рабочий Назаров, коловший ломом лед, ловко бросил его преступнику в ноги. Последний споткнулся и упал как раз в то время, когда городовой наступил ему на пятку. Вдвоем Несговоров и Горохов пытались скрутить преступника, но тот отчаянно сопротивлялся. В это самое время со стороны Невского проспекта подоспели солдаты лейб-гвардии Преображенского полка Платон Макаров и Иван Евченко, которые бросились им на помощь и все четверо прижали его в полусогнутом состоянии к земле так, что он не мог больше корчиться. Лицом он был обращен к Театральному мосту. Увидев в собравшейся вокруг него толпе знакомое лицо (по-видимому, это был третий или четвертый террорист. — Б. Г., Б. К.), он громко крикнул: „Скажи отцу, что меня схватили!“» (там же).
