А. Фурсов - De Aenigmate / О Тайне
Однако «сотрудничество» это имело свою оборотную сторону, выявившую истинные цели сионизма и подготовившую почву для создания идеологии холокоста, превращённой в оружие для достижения политических целей. Когда Германия оказалась в состоянии войны с Великобританией и сионистская верхушка оказалась перед выбором — поддерживать британцев, ограничивших иммиграцию евреев в Палестину, или немцев, — она сделала его, не задумываясь, встав на сторону англичан. Главным для сионистов было использование ситуации для создания государства Израиль. Как указывал Бен Гурион, возглавлявший тогда Еврейское агентство, являвшееся центральным органом управления ишува, базировавшимся в Лондоне, «если бы я знал, что можно спасти всех детей Германии и вывести их в Англию или — лишь половину и вывести их в Эрец Израэль, я выбрал бы второе, потому что мы должны принимать во внимание не только жизнь этих детей, но и судьбу народа Израиля»[635]. Хорошо известны также его слова: «Задача сиониста — не спасение "остатка" Израиля, который находится в Европе, а спасение земли Израильской для еврейского народа»[636]. Руководители Еврейского агентства согласились с тем, что ради нужд сионистского проекта в Палестине должно быть выбрано меньшинство, которое может быть спасено. В меморандуме агентства 1943 г. прямо говорилось, что надо спасать «прежде всего тех, кто может быть полезен для земли Израильской и для иудаизма»[637].
Мы уже указывали, как оценивала иудейская верхушка евреев «второго сорта» — «Ам-Гаарец», «плебеев» или «невежд в законе». К ним относили и ассимилированных евреев, которых можно было отдать на откуп и использовать как «расходный материал» в целях демонизации врагов иудаизма и укрепления его позиций. Показательны в этом плане слова сионистского лидера, президента ВСО Хаима Вейцмана, сказанные им в ответ на предложение выкупить евреев, находившихся в немецких концлагерях: «Все эти евреи не стоят одной палестинской коровы». В 1934 г. в беседе с А. Эйхманом на его вопрос «Можете ли вы, господин Вейцман, вообще принять так много евреев?» X. Вейцман ответил: «Мы охотно примем здесь силы, способные сражаться за нас в Палестине, а остальных надо ликвидировать как бесполезный мусор»[638].
Между тем еще в 1937 г. Вейцман сделал следующее заявление: «Я задаю вопрос: "Способны ли вы переселить 6 млн евреев в Палестину?" Я отвечаю: "нет". Из трагической пропасти я хочу спасти 2 млн молодых… и лишь молодая ветвь будет жить»[639]. Для Вейцмана это было «обрезание сухих ветвей». Так что не случайно М. Шонфельд, автор исследования, в котором приводятся слова Вейцмана, называет его главным из преступников, виновных в геноциде. Удивительна, конечно, сама уверенность прогноза о глобальном уничтожении евреев. Но лидеры сионизма начали предсказывать его ещё раньше. Одним из первых это сделал Теодор Герцль уже в первых записях своих «Дневников», назвав цифру в 6 млн евреев, которым в Европе якобы угрожает опасность. Затем эту цифру называли накануне и во время Первой мировой войны, чтобы изобразить немцев, могущих уничтожить столько евреев, как абсолютное зло. И только после Второй мировой её закрепили в Европе в качестве общепризнанной и не подвергаемой никакому критическому анализу.
Общая политика сионистов в годы нацистского режима делает их, безусловно, ответственными за жестокости Второй мировой, что признаётся многими ортодоксальными иудеями. Как писал, в частности, М.А. Фридман, главный раввин антисионистской еврейской общины Австрии, «действительно заинтересованы в геноциде евреев были скорее сионисты, которые стремились в результате получить политическую и финансовую поддержку, необходимую для создания еврейского государства Израиль. Число "шесть миллионов" было и остаётся сионистской выдумкой. Когда сегодня говорят об "оси зла", это надо связывать с гешефтом вокруг холокоста и поддержкой преступных целей сионистов»[640]. Недаром и известная исследовательница К. Аренд отметила, что «роль еврейских лидеров в уничтожении своего собственного народа — это для евреев, несомненно, самая мрачная глава во всей этой мрачной истории».
Надо отметить, что вплоть до 1970-х гг. официальной версии холокоста ничто не угрожало, однако с выходом в свет серьёзных научных исследований ситуация изменилась, и холокост начали превращать и действительно превратили в своего рода религию, которую нельзя подвергать никакому научному анализу. Как писал польский исследователь Томаш Габись, у религии холокоста есть свои святые места, прежде всего Освенцим; свои священные книги, например Дневник Анны Франк; свои священники, например Эли Визель; свои храмы, например музей Холокоста в Вашингтоне; свои реликвии, свои еретики, например Роже Гароди. Главный признак религии холокоста — это объяснение его мистерией, рационально необъяснимой, так что лучше и не понять её разумом. Как указывал один из её «верховных жрецов» Эли Визель, «Холокост — это священная мистерия, тайну которой знает только духовенство выживших»[641].
4. Наконец, важнейшая миссия Третьего рейха заключалась в объединении Европы в единый фиансово-экономический организм, в котором национальные сегменты бизнеса были бы поставлены под жёсткий контроль немецкого финансового капитала. На основе этой единой финансовой сети можно было строить уже политически объединённую Европу и формировать единую «европейскую нацию».
В связи с этим деятельность Панъевропейского союз временно «отключали» с тем, чтобы «перезапустить» его уже в принципиально новых условиях. После прихода нацистов к власти в Германии организация эта была запрещена, её идеи стали отвергать, а сторонников — преследовать. Гитлер лично назвал пан-Европу «идеалом расовых ублюдков и инструментом захвата Европы евреями»[642]. После аншлюса Австрии в марте 1938 г. секретариат Панъевропейского союза в Вене был закрыт, архивы его арестованы (после войны они попали в Москву, где находятся до сих пор), книги Куденхове-Калерги сожжены, а сам он переехал в Швейцарию. В 1939 г. после расчленения Чехословакии Куденхове-Калерги принял французское гражданство, которое не менял до самой смерти, и в 1940 г. переехал в США, где вплоть до 1946 г. работал в Нью-Йоркском университете в тесном взаимодействии со своими американскими покровителями в рамках семинара «Исследования в поддержку послевоенной европейской федерации», разрабатывая проект «Учредительной ассамблеи Европы».
А нацистская Германия начинает создавать собственный «новый порядок» в Европе.
Ключевое значение для немецкой финансовой олигархии имело сохранение крепких связей с банкирами Британии и США, обеспечить которые призван был основанный еще в 1930 г. Банк международных расчетов (БМР), заслуживший репутацию «самого эксклюзивного, таинственного и влиятельного наднационального клуба в мире»[643]. Раскрывая ведущую роль, которую закулисно играл БМР в мировых финансах, исследователь К. Куигли, изучавший в течение 20 лет операции этой сети, писал: «Силы финансового капитала преследовали ещё одну далеко идущую цель: создание ни много ни мало находящейся в частных руках мировой системы финансового контроля, обладающей властью как над политическими системами всех стран, так и над мировой экономикой в целом. Эта система должна была в феодальном стиле контролироваться слаженно действующими центральными банками мира в соответствии с соглашениями, достигнутыми на регулярно созываемых частных встречах и конференциях. Вершиной системы должен был стать находящийся в швейцарском городе Базеле Банк международных расчетов»[644].
БМР представлял собой частный банк, учредителями которого стали центральные банки Бельгии, Великобритании, Германии, Италии, Франции, Японии, а также группа банков США во главе с банкирским домом Моргана («Дж. П. Морган энд компани», «Фёрст нэшнл бэнк оф Нью-Йорк» и «Фёрст нэшнл бэнк оф Чикаго»), К 1932 г. его участниками стали ещё 19 стран Европы. Вдохновителем этого предприятия был всё тот же Я. Шахт, тогда уже президент «Рейхсбанка», располагавший обширными связями на Уолл-стрит и вынашивавший идею создания такого учреждения, которое и в случае мирового военного конфликта позволило бы сохранить связи между крупнейшими финансистами мира и осуществлять различные сделки. Поэтому с согласия заинтересованных сторон в Устав БМР была включена статья, обеспечивавшая банку неприкосновенность в любой ситуации: он не подлежал ни конфискации, ни ликвидации, а его деятельность не подвергалась контролю[645]. Это было действительно чрезвычайное соглашение. Хотя БМР был создан как коммерческий публичный банк, договор о его создании гарантировал его иммунитет от правительственного вмешательства и даже налогообложения, как в мирное, так и в военное время. Новая организация должна была содействовать сотрудничеству центральных банков и предоставлять дополнительные возможности по осуществлению международных финансовых операций, и так как его деятельность была очень прибыльна, ему не нужны были никакие правительственные субсидии или помощь.
