Глеб Носовский - ЦАРЬ СЛАВЯН
Надо сказать, что движение славянофилов за восстановление подлинной русской истории их оппоненты пытались (и не без успеха) скомпрометировать самыми разными методами. Один из них был, например, такой. Некоторые авторы, публично объявив себя убеждёнными славянофилами, стали громко и навязчиво доводить идею до абсурда. Навязчиво воспевали русских пейзан, рисовали лубочные примитивные картинки прошлой будто бы исключительно лапотной жизни, утрировали некоторые народные обычаи, искажая и выставляя их, тем самым, на осмеяние. Разобраться во всей этой непростой борьбе было очень сложно.
А. А. Формозов справедливо отмечает: «Даже зрелому человеку не легко было найти свою достойную позицию в этой НАКАЛЁННОЙ ОБСТАНОВКЕ» [56], с. 604. В том числе и молодому И. Е. Забелину. «Забелину претили разглагольствования квасных патриотов. В дневнике 1855 года помечено: "восхищаются квасом, дёгтем, вонью и разными в сущности дикими вещами, которые являют русского человека. Истинные достоинства народа непонятны, незнакомы этим глашатаям. Народ живёт сам по себе и не читает этих похвал непрошенных"» [56], с. 618.
А. А. Формозов: «В чём был прав Анучин, это в том, что от Шевырёва и славянофильского круга Забелин был всегда далёк. Казалось бы, общая платформа у них была – все они любили древнерусскую культуру. Но разделяло их то, что… Шевырёв и многие славянофилы не хотели видеть никаких тёмных пятен в прошлом России (так их позиция звучит в слегка искажённом изложении А. А. Формозова – Авт.)… Забелин же… смотрел на отечественную историю иначе, более трезво» [56], с. 607.
«Западники не раз заявляли, что допетровская эпоха – малоинтересный период, время застоя, беспробудного сна. Историю России в подлинном смысле слова можно начинать только с Петра I, а то и с разгрома Наполеона в 1812 году… В статье "Современные взгляды и направления в русской истории", напечатанной в 1868 году, Забелин назвал оценки прошлого России, данные западниками, не менее ложными, чем рассуждения славянофилов» [56], с. 615.
«Реформы Петра I для Забелина не бедствие, погубившее исконные русские добродетели, как сплошь и рядом утверждали славянофилы, а органическое развитие русских начал, народной стихии, не изменившее по существу народ, а "давшее ему простор"» [56], с. 618.
Итак, как мы видим, Московский университет в XIX веке стал одним из центров серьёзной борьбы за русскую историю. Причём борьба была не показной, не шуточной. Ломались судьбы. Как всегда в таких случаях, многие учёные опасливо сторонились, отходили в тень, дабы не попасть под сокрушительные административные, демагогические и научные удары. Но были и такие, кто искренне хотел разобраться. К ним принадлежал и И. Е. Забелин. И, как вскоре мы увидим, он глубоко вник в проблему и в соответствии с возникшим пониманием сделал абсолютно чёткий выбор. Но до этого пока ещё было далеко.
Много лет И. Е. Забелин собирал свою огромную библиотеку. «В сороковых годах библиотека выросла настолько, что ею… пользовались студенты Московского университета… Большое собрание манускриптов – древлехранилище – было у М. П. Погодина» [56], с. 626.
В 1862 году вышел из печати первый забелинский том «Домашнего быта русского народа» под названием «Домашний быт русских царей в XVI – XVII столетиях» в двух частях. Через десять лет, в 1872 году, И. Е. Забелин переиздал его с дополнениями. Книга имела огромный успех, привлекла внимание научной и широкой общественности к доселе скрытым и важным данным о жизни Руси XVI – XVII веков. «Монография была удостоена двух наград – большой серебряной медали Археологического общества и Демидовской премии Академии наук… Отзыв-представление написал выдающийся русский филолог и искусствовед Фёдор Иванович Буслаев. Он высоко ценил изыскания Забелина» [56], с. 672. В 1872 году труд И. Е. Забелина был переиздан. Затем последовали издания 1895 и 1918 года.
Однако далеко не все оказались довольны проникновением И. Е. Забелина в глубины русского быта XVI – XVII веков. Теперь мы понимаем, почему. Выше мы привели многочисленные факты, вскрытые И. Е. Забелиным и плохо вяжущиеся с романовской версией русской истории. Многие были этим недовольны, а особенно тем, что подобные факты стали доступны широкой общественности. Чтобы уменьшить влияние книг И. Е. Забелина на тогдашнее общество, решили публично осудить и осмеять выдающегося историка.
А. А. Формозов сообщает: «Отмечу всё же и отклики другого рода. М. Е. Салтыков-Щедрин в "Между делом" и в "Дневнике провинциала в Петербурге" издевался над сочинителем монографии "Домашний быт головастиков" и статьи "К вопросу о том, макали ли русские цари в соль пальцами или доставали последнюю посредством ножа"» [56], с. 672. По-видимому, большим специалистом по русской истории считал себя сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин. Либо же просто исполнил заказ. Напомним, кстати, что именно в это время, в 1869 – 1870 годах М. Е. Салтыков (Щедрин – псевдоним) написал «Историю одного города», которому он дал тенденциозное название «города Глупова». В этой объёмистой и впоследствии широко разрекламированной книге М. Е. Салтыков в исключительно издевательском виде представил вообще всю русскую историю, начиная от Рюрика вплоть до XIX века. (Кстати, в XX веке в школьные программы России ввели именно его, а не, например, И. Е. Забелина).
В 1869 году вышел второй том «Домашнего быта русского народа» И. Е. Забелина под названием «Домашний быт русских цариц в XVI – XVII столетиях».
Новый труд «пользовался у читателей не меньшим успехом, чем предшествующая книга Забелина. Она обратила на себя внимание и за рубежом. В обзоре "Современная Россия" итальянец Томмасо Карелетти писал: "Одна из самых значительных исторических публикаций… это "Домашний быт русских цариц в XVI – XVII столетиях" Забелина, известного также другими своими ценнейшими работами того же рода»…
Забелин дважды переиздал свой труд – в 1872 и 1901 годах, и получил за него две награды» [56], с. 678. Раздражение определённых кругов исследованиями И. Е. Забелина вылилось на этот раз в категорически отрицательную рецензию, написанную историком И. Д. Беляевым, которому Академия Наук направила книгу И. Е. Забелина на отзыв, рассматривая вопрос о её представлении на уваровскую премию. И. Д. Беляев, «историк славянофильского толка нашёл выводы работы (И. Е. Забелина – Авт.) не просто ошибочными, но даже вредными… Исходя из этого отзыва, книгу наградили лишь половиной уваровской премии… Археологическое общество оценило тот же труд выше, чем предыдущий, присудив ему не серебряную, а золотую медаль» [56], с. 678.
Вокруг И. Е. Забелина кипела не только публичная, но и скрытая борьба. «Выход монографин о домашнем быте допетровской России, потрясающие археологические открытия сделали возможным ходатайство о присуждении учёному степени доктора русской истории без защиты диссертации. Вопрос об этом был поднят НЕ В МОСКВЕ, А В КИЕВЕ… и 19 ноября 1871 года совет Университета святого Владимира присвоил ему докторскую степень» [56], с. 679. Киевские историки оказались более объективными, чем некоторые их московские коллеги.
Отдельные книги И. Е. Забелина обсуждались и в императорском дворе. «Его книгу рекомендовал для чтения наследнику престола будущему императору Александру III его воспитатель К. П. Победоносцев… 7 октября 1879 года он писал Е. В. Тютчевой: "Забелин сам о себе не просит, просить за него некому, А ВСЮ ЖИЗНЬ ЕГО ДЕРЖАЛИ В ЧЁРНОМ ТЕЛЕ, ХОТЯ ОН ДАРОВИТЕЙШИЙ И СЕРЬЁЗНЕЙШИЙ ИЗ УЧЁНЫХ… Он, можно сказать, открыл и разработал Архив Оружейной палаты и знает его лучше, чем кто– либо"» [56], с. 687.
Но вернёмся немного назад.
«В 1859 году в Петербурге было создано новое учреждение – Императорская археологическая комиссия. Возглавивший её граф Сергей Григорьевич Строганов предложил своему давнему знакомому Забелину войти в состав комиссии в качестве "младшего члена" и заняться раскопками курганов на юге России. Иван Егорович согласился…
Уже немолодой тридцатидевятилетний человек МЕНЯЛ СВОЮ ЖИЗНЬ КОРЕННЫМ ОБРАЗОМ» [56], с. 639.
И. Е. Забелин приступил к раскопкам, на которые потратил много лет. Надо сказать, что в его время археологи уже столкнулись с интересным эффектом. Будучи убеждёнными в правильности скалигеровско-миллеровской хронологии, и наталкиваясь на частое присутствие в курганах предметов якобы существенно разных эпох, археологи начали следующим образом объяснять себе и общественности обнаруживающиеся противоречия в привычной для них хронологии. Дескать, «часто в древний курган зарывали умерших ЧЕРЕЗ СОТНИ, А ТО И ТЫСЯЧИ ЛЕТ ПОСЛЕ ТОГО, КАК БЫЛО СОВЕРШЕНО ОСНОВНОЕ ЗАХОРОНЕНИЕ. Некоторые насыпи содержат ДЕСЯТКИ таких "впускных" могил, порою нарушающих друг друга» [56], с. 644. Как мы теперь начинаем понимать, никаких сотен и тысяч лет не было. А были лишь ошибки в искусственной хронологии, установленной в XVII – XVIII веках. Так что упомянутые «десятки могил» в одном кургане принадлежат, по-видимому, одной и той же эпохе, а вовсе не разнесены друг от друга на тысячелетия.
