Юрий Акимов - От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.
Собственно эти перемены и привели к возобновлению контактов. Уже в конце 1710 г. Сент-Джон по неофициальным каналам (через аббата Готье) дал знать французам, что Лондон готов пойти на заключение мира и при этом не будет настаивать на переходе испанского наследства к Габсбургам. Англичане предлагали Торси возобновить переговоры с голландцами, однако Людовик XIV, помня о недавнем унижении в Гертрёйденберге, отказался иметь с ними дело и предложил вести переговоры напрямую.
Завязавшиеся в январе 1711 г. англо-французские контакты первоначально также проходили не слишком гладко. Англия была не просто заинтересована в получении максимально выгодных для себя условий, но также стремилась сохранить хорошие отношения со своими союзниками. Первый вариант мирных предложений, представленный Торси, был отвергнут. Однако смерть императора Иосифа I (17 апреля 1711 г.) и вступление на австрийский престол претендента на испанскую корону эрцгерцога Карла сделали англичан более сговорчивыми. 22 апреля 1711 г. Торси подписал шесть предварительных статей общего характера, после чего в конце июля 1711 г. для обсуждения условий прелиминарного соглашения в Париж был отправлен дипломат и поэт Мэтью Прайор.[1311]
Представленные им английские требования касались ряда колониальных сюжетов. Англичане настаивали теперь на уступке им не только Ньюфаундленда, но и Акадии, а также требовали «возвращения» побережья Гудзонова залива. Кроме того, они предлагали, чтобы стороны «сохранили и владели соответственно всеми странами, владениями и территориями в Северной Америке, которыми каждая из этих держав будет владеть в тот момент, когда о ратификации этого договора будет объявлено в этой части света».[1312] Нетрудно догадаться, что таким образом англичане рассчитывали сохранить в своих руках не только Акадию, но и Квебек, куда как раз в тот момент направлялись корабли Уолкера, на успех которого Лондон как мы помним, очень серьезно рассчитывал.
Со своей стороны французское правительство рассматривало самые различные варианты уступок, касающихся Северной Америки. Это, в частности, видно из анонимного меморандума, составленного в середине — второй половине 1711 г. сотрудниками морского министерства.[1313] Там, в частности, говорилось, что «если отдать англичанам Ньюфаундленд, Квебек с другими землями, которыми французы владеют в Канаде и сохранить страну, которая расположена вдоль Гудзонова залива, а также Акадию и Кейп-Бретон, Франция на самом деле нашла бы в этих колониях те же самые блага, [заключающиеся] в мехах и свежей и сухой треске, которые она имеет сегодня, но из-за этих изменений [она] столкнулась бы с ситуацией, которую нельзя исправить, поскольку
- во-первых, англичане будут хозяевами страны, граничащей с теми странами, которыми они уже владеют на этом континенте, и они станут тогда слишком могущественными;
- во-вторых, когда они [англичане. — Ю. А.] окажутся посреди мест, занимаемых Францией и постепенно найдут общий язык с их обитателями, им будет легко изгнать нас [французов. — Ю. А.], поскольку со стороны Гудзонова залива невозможно ни создать значительных поселений, ни построить мощные форты из-за льдов, которые делают навигацию очень сложной и которые позволяют проникать туда только в определенное время, а также потому, что [там] нет наций, с которыми можно было бы объединиться и которые могли бы оказать нам помощь, в результате чего мы бы оказались не в состоянии сопротивляться англичанам;
- в-третьих, англичане получили бы возможность — по реке Сен-Жан и из Бостона — <…> вторгнуться в Акадию, к чему они всегда стремились, по причине того, что там имеются превосходные земли, чего нет в окрестностях Квебека».
Далее констатировалось, что если англичане будут владеть Канадой, «они легко смогут осуществить завоевание Миссисипи <…> откуда им было бы легко проникнуть в Мексику и мало-помалу стать хозяевами Нового Света».
Отсюда делался следующий вывод: «Все эти доводы заставляют полагать, что необходимо сохранить Канаду в том виде, в каком мы ее имеем вместе с Кейп-Бретоном, а также Акадию; и отдать англичанам остров Ньюфаундленд и берег Гудзонова залива, поскольку мы [французы. — Ю. А.] будем в состоянии получить больше пушнины, чем это необходимо для потребления королевства и продолжим ловить треску».
По поводу английского присутствия на побережье Гузонова залива отмечалось, что «поскольку для англичан будет также сложно, как это было бы сложно для нас, создать большие поселения на берегу Гудзонова залива, они не смогут причинить нам [французам. — Ю. А] никакого вреда». Это объяснялось, с одной стороны, тем, что «протяженность земель, которые расположены между этим заливом и Квебеком <…> велика», а с другой — тем, что французы в случае, если бы они все же подверглись нападению, могли бы рассчитывать на помощь индейцев, которые «с давних времен» являются их союзниками и которые «перестанут ими быть, если мы [французы. — Ю. А.] перестанем владеть Квебеком».
Говоря кратко, цель французов состояла в том, чтобы удержать Канаду и Акадию; Ньюфаундленд и побережье Гудзонова залива они были готовы отдать англичанам. Таким образом, можно сделать вывод, что министры Людовика XIV с самого начала переговоров были согласны пойти на уступки независимо от той ситуации, которая складывалась в колониях.
Это подтверждает и инструкция, выданная Николя Менаже, отправленному для переговоров в Лондон еще в мае 1711 г.[1314] Там прямо говорилось, что «в то время как враги Его Величества требуют от него уступки этих прекрасных мест [имеются в виду Ньюфаундленд и район Гудзонова залива. — Ю. А.] они менее всего имеют в виду тем самым обезопасить, как они говорят, свои владения, но [стремятся] сохранить в своих руках средства для нападения на Францию».[1315] В то же время признавая, что уступка Ньюфаундленда и побережья Гудзонова залива будет иметь для французов определенные негативные последствия, Людовик XIV, «желая в той мере, в какой это от него зависит, облегчить заключение мира», разрешил Менаже «обещать англичанам уступку Плезанса и всего Ньюфаундленда на следующих условиях: чтобы подданные короля продолжали ловить и сушить треску в части Пти-Нор этого острова, как они это делают в настоящее время; чтобы англичане отказались от всяких притязаний на острова Кейп-Бретон, Сен-Пьер, Сент-Мари; чтобы король сохранил за собой право создавать на этих островах такие поселения и укрепления, какие он сочтет необходимыми; чтобы Пор-Руайяль и его окрестности в Акадии были переданы Его Величеству; <…> наконец, если выяснится к несчастью, что англичане преуспели в деле, которое они собираются предпринять против Квебека, необходимо, чтобы этот город также был возвращен Его Величеству со всеми его окрестностями в Канаде».[1316]
В конце лета — начале осени 1711 г. в Лондоне и в Париже велись секретные переговоры, касающиеся условий прелиминарного мира. Британские дипломаты достаточно жестко настаивали на выполнении своих требований, касающихся колоний. Французы согласились на уступку побережья Гудзонова залива, хотя они, конечно, ясно видели большое экономическое значение этого региона.
Но просто уступка теперь уже не удовлетворяла англичан. Кампания Гудзонова залива опять подала правительству ряд записок, где утверждалось, что она изначально имела все права на эти земли, которые были незаконно захвачены французами. Поэтому английским представителям было дано указание настаивать на употреблении по отношению к Гудзонову заливу термина «возвращение» (restitution), а не «уступка» (cession), с тем чтобы в дальнейшем предотвратить появление каких-либо новых притязаний со стороны французов.
Со своей стороны, Торси заявил о неприемлемости вышеупомянутого положения об удержании всех захваченных территорий. Нетрудно было догадаться, что оно было выдвинуто в связи с подготовкой экспедиции Уолкера, на успех которой, как мы знаем, серьезно рассчитывали в Лондоне. Как мы помним, несмотря на все меры предосторожности, это предприятие не осталось тайной для французов. Поэтому Торси сразу же сказал, что даже в случае, если экспедиция Уолкера увенчается успехом, Франция будет настаивать на возвращении Канады.[1317]
Острые дискуссии происходили по поводу Ньюфаундленда. Англичане стремились обеспечить себе контроль над всем островом, с тем чтобы полностью избавиться от столь опасной для них французской конкуренции и французского соседства. Французы же ввиду колоссального экономического, а в определенной степени и стратегического значения трескового промысла стремились всеми силами, ценой разных других уступок сохранить за собой хотя бы право ловить рыбу у ньюфаундлендского побережья. Торси не раз говорил Прайору, что этот промысел является «школой для моряков», для французов так же, как и для англичан. Позднее он заметил герцогу Шрусбери, что «отказаться от рыболовного промысла на Ньюфаундленде — значит довести до нищеты три провинции Франции».[1318]
