Владимир Потемкин - Том 1. История дипломатии с древнейших времен до нового времени.
Горчаков держался несравненно независимее с Александром II, чем Нессельроде с Николаем.
Он изложил основы своей политики и в докладе Александру II тотчас после своего назначения и в циркулярных нотах, которыми оповестил Европу о предстоящей дипломатической роли России. «La Russia se recueille» («Россия сосредоточивается»); Россия воздерживается от активного вмешательства в европейские дела; Россия оправляется от потерь и понесенных жертв. Это — одна основа будущей политики. Другая состоит в том, что Россия отныне не намерена жертвовать своими интересами для поддержания принципов Священного союза и считает себя совершенно свободной в выборе своих будущих друзей.
Эти основы политики Горчакова как нельзя более соответствовали тенденциям дипломатической деятельности Наполеона III после Парижского конгресса.
С одной стороны, Россия предоставляла французскому императору полную свободу рук; с другой — Горчаков явно и с ударением намекал на Австрию, когда говорило разочаровании России в своих былых союзниках по Священному союзу. А, между тем, перед Наполеоном III постепенно вырисовывалась новая задача, разрешение которой должно было при
нести ему не только новые военные лавры, но, в противоположность Крымской войне, также и большую территориальную добычу. Речь шла об изгнании Австрии с Апеннинского полуострова.
Сближение Наполеона III с Александром II.Обстоятельства складывались очень благоприятно для замыслов французского императора. Отношения с Россией после Парижского мира улучшались чуть не с каждым
месяцем. В 1856 г. на торжества коронования Александра II в Москве Наполеон III послал одного из самых доверенных своих лиц, графа де Морни, который еще во время Крымской войны говорил о необходимости поскорее мириться. Народу, окружавшему в день обряда коронования Успенский собор и весь Кремль, бросилось в глаза, что Морни в сопровождении всей свиты остановил свои кареты очень далеко от собора, и
все французское посольство с непокрытыми головами прошло пешком довольно длинный путь. Другие посольства так не поступали. В дальнейшем Морни не переставал выказывать исключительное почтение к царю. Всюду, по любому поводу и без всякого повода Морни не переставал говорить о пользе Франко-русского союза для обеих империй и о том, что этот союз
может дипломатически господствовать в Европе и во всем мире. Аристократия в Петербурге приняла графа Морни очень хорошо. Женившись на русской (княжне Трубецкой), французский посол стал и в Москве и в Петербурге совсем своим человеком. Царь явно к нему благоволил и принимал его запросто. Морни удалось без труда добиться нескольких ценных экономических льгот для французских капиталистов в России, и он торжествуя, доносил Наполеону в Париж: «Я вижу в России рудник для французской эксплоатации».
Но создать франко-русский союз Морни не удалось. Причин неудачи было несколько. Во-первых, для создания франко-русского союза требовалось расторгнуть союзные отношения, продолжавшие соединять Англию и Францию и после Крымской войны. А принять Россию в этот союз Англия ни за что не хотела, да и России подобный «тройственный союз» был не нужен. Ведь враждебные происки Пальмерстона против России продолжались и на Кавказе, и в Персии, и в Турции, и в других местах. Во-вторых, Наполеон III сам сильно повредил делу, проводимому графом Морни, обнаружив при личном свидании с Александром II, что он заинтересован вопросом эмансипации Царства Польского. «Со мной осмелились заговорить о Польше», — с раздражением заявил царь своим приближенным об этом инциденте.
Но, если дело и не дошло до франко-русского союза, то, тем не менее, Наполеон III мог быть вполне уверен, что и Александр II и Горчаков крепко держатся за идею дипломатического сотрудничества России с Францией, и что во всяком случае, если Франция нападет на Австрию, то Россия не только не поможет австрийцам, но займет по отношению к Франции позицию дружественного нейтралитета.
Ухудшение англо-французских отношений. Более сложно обстояло дело с Англией. Пальмерстон с большим беспокойством присматривался и к успехам Морни в Москве и Петербурге, и к свиданию обоих императоров, и к согласованным действиям Франции и России в 1857–1858 гг. в вопросе создания из Молдавии и Валахии нового государства — Румынии. Пальмерстон раздражался всем этим и сначала пробовал было прибегнуть к методу угроз и застращиваний. Но это нисколько не помогло. Наполеон III, встретив мужа королевы Виктории, принца Альберта, сообщил ему, что он, император, раз навсегда приказал своим дипломатам не показывать ему никаких нот или меморандумов, исходящих от Пальмерстона, потому что Пальмерстон не умеет прилично их писать. Впрочем, и без этого оскорбительного выпада со стороны императора английский премьер очень сильно сбавил тон со второй половины 1857 г.: страшное восстание сипаев поставило под угрозу английское владычество во всей Индии, и английская дипломатия опасалась раздражать своего могущественного соседа. В 1858 г., когда уже довольно конкретно наметилось нападение на Австрию, Наполеон III имел основания не ожидать большого противодействия со стороны Англии. А кроме того, в самом начале 1858 г. случилось событие показавшее Наполеону III, что Пальмерстон его боится.
14 января 1858 г. произошло покушение итальянского революционера Феличе Орсини и его товарищей на Наполеона III. Заговорщики хотели убить Наполеона, в котором видели главное препятствие к объединению Италии: император поддерживал своим римским гарнизоном светскую власть папы Пия IX. Кроме того, в Италии в это время широко распространилось мнение, что Наполеон III коварно обманул Кавура и, несмотря на участие в Крымском походе 15 тысяч итальянских солдат, решительно ничего не предпринимает, чтобы помочь делу итальянского народа. Орсини и его товарищи были гильотинированы.
Во время следствия было выяснено, что Орсини и его сообщники подготовили заговор и запаслись метательными снарядами в Англии. Во французской прессе поднялась яростная кампания против Англии, якобы «дающей убежище убийцам». Наконец, даже в официальном органе Французской империи «Монитер» была напечатана резкая и угрожающая резолюция полковников французской императорской гвардии, направленная против Англии. В Англии аристократия и буржуазия были смущены; среди них даже замечалось нечто, очень похожее на панику;
Пальмерстон испугался гнева Наполеона III, хотя тот вовсе не собирался напасть на Англию. Сгоряча Пальмерстон внес в парламент законопроект, направленный против эмигрантов, проживающих в Англии, — другими словами, уничтожавший право убежища. Обсуждался этот законопроект, когда паника первых дней, обуявшая английскую буржуазию после покушения Орсини, уже начала проходить, и когда призрак французского нашествия рассеялся, как дым. Законопроект Пальмерстона провалился 19 февраля 1858 г., и Пальмерстон подал в отставку. Его заменил на посту премьера консерватор лорд Дерби, а министром иностранных дел стал лорд Малмсбери, старинный друг Наполеона III. Правда, Наполеон очень хорошо понимал, что английская политика руководствуется не личными отношениями, и что в Англии уже знают, что французский император готовится к войне с Австрией. Но, наблюдая английскую панику после покушения Орсини, император удостоверился, что со стороны Англии опасность не угрожает, и что путь здесь так же свободен, как и со стороны России.
Отношение государств Германского союза к Австрии. Но, прежде чем сделать первые решительные шаги в намеченном направлении, император поручил своему министерству иностранных дел выяснить настроения в государствах Германского союза. С этой потенциальной, хотя и не очень вероятной, а, главное, не очень близкой опасностью тоже приходилось считаться. Здесь, бесспорно, существовало довольно значительное течение в пользу Австрии: оно было сильно в тех государствах Союза, где преобладал так называемый «великогерманский» план воссоединения Германии вокруг Австрии. Но явно сильнее было течение, возглавляемое Пруссией и поддерживавшее «малогерманскую» программу воссоединения германских государств вокруг Пруссии, с исключением Австрии. За эту «малогерманскую» программу стоял и быстро выдвигавшийся на первое место в Пруссии прусский посол в Петербурге граф Отто фон Бисмарк. Бисмарк уже давно видел в лице Австрии главного врага Пруссии, и его мнение, по слухам, разделял и сам принц-регент Вильгельм, к которому перешло управление государством в связи с умопомешательством короля Фридриха-Вильгельма IV. Было маловероятно, чтобы Пруссия вдруг пожелала спасти Австрию от грозящего ей удара. Значит, и с этой стороны путь к нападению на габсбургскую державу оказывался свободным. Итак, Россия, Англия, Пруссия не вмешаются и не спасут Австрии от поражения.
