Петр Букейханов - Курская битва, которую мы начали
В итоге дня ожесточенных боев к исходу 8 июля противник прорвал вторую полосу обороны Центрального фронта на стыке 70-й и 13-й армий, где образовался участок вклинения глубиной до 15 км, с вершиной на подступах к высоте 274.5. Рубеж обороны советских войск проходил здесь от улицы Копыловка (Капыловка, село Ольховатка) по южному краю лога Ендовище до северо-восточных скатов высоты 274.5, затем по Ольховатскому хребту, западной окраине Теплого и центральной части Самодуровки. Гренадерам 31-й пехотной, 2-й, 4-й и 20-й танковых дивизий удалось полностью овладеть высотами 238.1, 234, 234.5, занять часть Самодуровки, обойти Ольховатку с запада и выйти на северо-восточный склон господствующей высоты 274.5, которая протянулась на четыре километра с севера на юг вдоль Ольховатского хребта. Германские танки продвинулись до юго-восточной окраины села Теплое. К этому же времени части 6-й пехотной дивизии прорвались из района высоты 257 в Погореловцы и заняли машинно-тракторную станцию на западном берегу реки Брусовец, так что подразделения 207-го полка 70-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшиеся в северной части Ольховатки, оказались в окружении.
Вместе с тем значительная часть техники и людей немецкой 9-й армии была перемолота 8 июля в «мельнице у Теплого», как назвали это место боя германские офицеры. По советским данным[1039], потери немецкой 9-й армии за 8 июля составили 9 600 солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными, а также 130 уничтоженных танков и САУ. По информации С. Ньютона[1040], общие потери 9-й армии 8 июля были аналогичны потерям за предыдущий день и составляли 3 220 человек личного состава. Тем не менее, панцер-гренадерские полки 2-й, 4-й, 9-й и 20-й танковых дивизий уже потеряли убитыми и ранеными до 50% своих солдат и офицеров. Также нельзя отрицать большие потери немцев в боевой технике. К исходу дня пространство между Саборовкой, Кашарой и Самодуровкой было переполнено подбитыми танками и самоходными орудиями, которые требовалось срочно вывезти с поля боя для ремонта. Кроме того, личный состав танковых и пехотных дивизий первого эшелона 9-й армии практически не отдыхал уже четверо суток.
При этом советское командование все-таки успело перегруппировать на угрожаемый участок 9-й танковый корпус и 162-ю стрелковую дивизию со средствами усиления. Окружение небольших групп советских войск, достигнутое немцами, требовало «зачистки» перед организацией новых наступательных действий, однако в действительности командование 47-го танкового корпуса даже не располагало силами для создания прочной линии фронта, которая оставалась «прозрачной» для перемещений противника.
Вечером 8 июля генерал Модель прибыл на командный пункт 47-го танкового корпуса, где вынужден был признать, что теперь требуется изменить план наступательных действий[1041]. В отчете командования 9-й армии констатировалось, что продвижение на участке от Ольховатки до Понырей остановилось перед сильно укрепленной и господствующей над окружающей местностью оборонительной позицией русских, прикрытой минными полями, насыщенной противотанковыми средствами, усиленной врытыми в землю танками, которую невозможно атаковать в лоб[1042]. За четвертый день наступления немецкому командованию так и не удалось организовать прорыв тактической зоны советской обороны, командные высоты в районе Молотычи, контролирующие выход на курское направление по междуречью Сновы и Усожы, оставались заняты советскими войсками. Задача провести операцию по окружению русских быстрыми темпами, поставленная в приказе № 6, оказалась невыполненной.
Таким образом, к исходу 8 июля 1943 года командование немецкой 9-й полевой армии осознало, что в наступлении на северном фасе Курского выступа наступил кризис операции «Цитадель». Это требовало принятия новых оперативных решений, типовые варианты которых, основываясь на историческом опыте и военной практике, заключались в следующих альтернативах: 1) ввод в сражение крупных резервов для значительного наращивания силы удара на прежнем или новом направлении; 2) изменение направления главного удара с целью сокращения размаха операции и достижения новых, ограниченных целей; 3) отказ от продолжения операции. Прекратить проведение операции «Цитадель» командование группы армий «Центр» не имело права, поскольку такое решение оставляло без всякой поддержки войска группы армий «Юг», одновременно наступавшие на Курск с юга, что не могло быть одобрено германским Главным командованием. Крупные оперативные резервы у группы армий «Центр» отсутствовали, а имеющиеся резервы командование группы задействовало в операции «Цитадель» с большой осторожностью, затягивая их ввод в сражение, так как опасалось контрудара противника на фронте 2-й танковой армии на орловском направлении. Изменить место нанесения главного удара для командования 9-й полевой армии также не представлялось возможным в связи с уже сложившейся группировкой войск армии, втянутых в бои в глубине тактической зоны обороны противника. Оставалась только возможность изменить направление главного удара,
Генерал Модель избрал последний вариант, тем более что в сложившейся ситуации продолжение наступления 9-й армии было необходимо для решения важной оперативной задачи по оказанию максимального содействия ударной группировке на южном фасе Курского выступа. 9-я армия все еще могла сковать большие силы противника, нанести им ощутимые потери и привлечь на свой участок крупные советские резервы, чтобы облегчить наступление на Курск с юга.
Теперь германское командование решило сосредоточить ударные силы в полосе 47-го танкового корпуса для прорыва на узком участке шириной 3 – 4 км от высоты 274.5 до села Молотычи (где находился штаб советского 19-го танкового корпуса). В случае успеха войска 9-й армии могли занять господствующие Тепловские высоты (высота 274.5, высота 272.9), самую высокую точку Курской области (275,3 метра над уровнем моря, на 120 метров возвышеннее Курска), за которыми открывалась понижающаяся в сторону Курска равнина, предоставляющая оперативный простор для маневра танковых частей и соединений при возможности наблюдать за всей территорией к югу до реки Сейм.
С точки зрения ближайшего развития операции «Цитадель», овладение указанными высотами позволяло простреливать артиллерийским огнем местность вплоть до Фатежа, а также открывало кратчайший путь на Фатеж, чтобы блокировать коммуникации 70-й армии и создать угрозу выхода в тыл соседней слева 65-й армии Центрального фронта. Для достижения данной оперативно-тактической цели в составе 47-го танкового корпуса была образована ударная боевая группа из частей 2-й, 4-й и 20-й танковых дивизий, которую передали под командование генерала Эзебека[1043].
В действительности даже такое решение уже не отвечало оперативной ситуации, поскольку командование Центрального фронта понимало опасность своего положения и продолжало стягивать силы на фатежское направление. Приказом командующего фронтом в район Ситниково, Банино, Ржавы перебрасывалась 181-я стрелковая дивизия, а также 255-й и 84-й отдельные танковые полки из состава 65-й армии. На позициях в районе Ольховатка, Кутырки, Теплое развертывался 9-й танковый корпус. В предвидении нового удара, командующий 70-й армией приказал выдвинуть из резерва 162-ю стрелковую дивизию и сосредоточить ее в районе высота 274.5, Молотычи, с задачей не допустить прорыва противника в направлении Молотычи – Фатеж. Следовательно, подготавливаемый немцами прорыв на Фатеж требовал новых больших потерь, что, учитывая убыль личного состава и накопление поврежденной боевой техники, исключало возможность достижения значительного оперативного результата.
Более целесообразным решением представляется резкий поворот ударных соединений на запад или на восток, что позволяло ограничить проведение операции сильным ударом во фланг 70-й армии Центрального фронта, либо несколькими концентрическими ударами по центру советской 13-й армии. По крайней мере, в таком случае германские войска продолжали бы наносить удары по противнику, уже ослабленному в предыдущих боях (ряд частей центра 13-й армии находился к этому времени в окружении или полуокружении), а прорыв в тыл 70-й армии должен был с большой вероятностью вызвать ответную реакцию советского командования в виде переброски резервов в полосу Центрального фронта. Кроме того, ограничение операции действиями в тактической зоне противника позволяло избежать втягивания ударных сил 9-й армии в глубину его обороны, чего германское командование постоянно опасалось в связи с угрозой контрудара на орловском направлении.
С другой стороны, дальнейшей успешной обороне войск Центрального фронта благоприятствовало то, что обстановка в воздухе к 9 июля стала меняться в пользу русских. Хотя германское командование и приняло решение перебросить в полосу 9-й армии часть соединений из состава 8-го авиационного корпуса, поддерживавшего действия южной ударной группировки, усиление 1-й авиационной дивизии самолетами-истребителями было недостаточным, чтобы успешно бороться за господство в воздухе: к 11 июля было передано 80 истребителей, 130 пикирующих бомбардировщиков, 70 бомбардировщиков[1044]. Эта дополнительная воздушная поддержка северной ударной группировки, хотя и составляла более 50% от первоначального количества истребителей и немногим менее 50% от числа имевшихся к началу июля ударных самолетов (по оценкам командования 16-й воздушной армии, численность вражеской авиационной группировки составила 525 бомбардировщиков и 300 истребителей[1045]), все-таки незначительно сказалась на ходе боевых действий, поскольку, во-первых, самолеты передислоцировались к новым аэродромам группами и вступали в бой по частям, по мере прибытия. Во-вторых, истребительная авиация 16-й воздушной армии, которая в начале операции уже превосходила противника в три раза (см. § 1.7.1), к этому времени получила на усиление еще больше самолетов. К участию в боевых действиях с 9 июля были привлечены части 234-й истребительной авиационной дивизии полковника Татанашвили, перебазировавшейся с Брянского фронта (соединение насчитывало 87 самолетов-истребителей), и два гвардейских истребительных авиационных полка, которые до этого находились в резерве (генерал Руденко настойчиво сохранял резерв истребителей до вступления сражения в критическую фазу, несмотря на первоначальное неодобрение этого решения со стороны маршала Жукова), то есть около 150 самолетов, тогда как немецкое командование к 9 июля смогло дополнительно перебросить в район боев только одну группу истребителей из района Красногвардейска[1046].
