Никита Ломагин - Неизвестная блокада
«Это имело печальные последствия для немецкой контрразведки, которая стала слишком самоуверенной и недооценила всех возможностей советской разведки и контрразведки впоследствии»222.
Несмотря на названные недостатки и трудности Ленинградский ОК партии еще до оккупации юго-западных районов области направил туда 3 млн. листовок антифашистского содержания223. Задачами первого периода партизанской борьбы в захваченных врагом районах Ленинградской области были: 1) мобилизация имеющихся ресурсов и перестройка всей работы применительно к нелегальным условиям, 2) беспощадная борьба с трусами, дезертирами, паникерами, 3) установление связи с народом, убеждение его в том, что СССР ведет справедливую освободительную войну и обязательно победит в ней, 4) повседневная терпеливая работа со всеми слоями населения, подготовка его к борьбе против немецких захватчиков224. К моменту оккупации районов противником в них было создано 125 подпольных ячеек, насчитывавших 400 человек225. Руководивший созданием подполья секретарь Ленинградского ОК ВКП(б) Г.Х. Бумагин вспоминал, что каждому посылавшемуся в тыл врага подбиралась такая работа, на которой он мог оставаться незамеченным и вместе с тем мог бы поддерживать связь с ячейками226.
Согласно директиве Ленинградского обкома ВКП(б), партийно-советский актив и коммунисты оставались для подпольной работы в захваченных районах. К концу июля 1941 г. в них насчитывалось 639 подпольщиков. В июле—августе на нелегальное положение перешли 32 районных комитета партии227.
29 августа 1941 г. начальник Политуправления Северного фронта информировал Военный Совет о том, что из-за отсутствия средств связи партизанские отряды и местное советское население с момента начала оккупации никакой информации о ходе военных действий и положении СССР не имели. В связи с этим немцы в оккупированных районах Ленобласти «безнаказанно вели свою демагогическую пропаганду»228.
Осенью 1941 г. начальник отдела Политуправления по работе среди частей Красной Армии и партизанских отрядов в тылу противника одним из важнейших направлений деятельности своего отдела назвал ведение контрпропаганды, особенно вокруг земельного вопроса229. В политдонесении «О положении населения в районах, временно оккупированных немцами» (декабрь 1941 г.) Политуправление Ленфронта указывало на слабую работу политорганов среди населения районов, подвергшихся оккупации. Проводимая партизанскими отрядами работа также была признана совершенно недостаточной для того, чтобы «противопоставить фашистской лживой пропаганде правдивую информацию о Великой Отечественной войне»230.
О действенности немецкой пропаганды говорилось и в специальном ее обзоре, подписанном начальником Политуправления Северо-Западного фронта А.Ковалевским. В нем указывалось на то, что «фашистская пропаганда достаточна изворотлива и коварна», что «она порядочно дезориентировала немалую часть населения оккупированных районов, добилась того, что население нередко теряло перспективу»231. Например, колхозник Шибунов из дер. Мамонтовщина Молвотицкого района заявил в январе 1942 г., что «многие поверили немцам о том, что Красная Армия разбита». Даже в селах, расположенных недалеко от линии фронта (Старорусский район) немцы уверяли, что они ведут бои не с регулярными частями Красной Армии, а с коммунистами и партизанами, и многие колхозники этому верили232.
В.И. Силачев вспоминал, что первым вопросом, который ему задавали жители захваченных противником сел, был: «Взят Ленинград или нет?»233 Важно отметить, что немецкая пропаганда пыталась заинтересовать население пригородов во взятии вермахтом Ленинграда. Она утверждала, что все продовольствие покоренного города поступит в распоряжение голодающих жителей области, что после реконструкции и восстановления разрушенных предприятий все желающие смогут получить работу в Ленинграде и обеспеченное будущее234.
Активность немецкой пропаганды на оккупированной территории Ленинградской области в военные месяцы способствовала закреплению негативных для Ленинграда тенденций — население оккупированных районов практически не оказывало сопротивления противнику и, более того, достаточно активно с ним сотрудничало. В своем дневнике Силачев писал, что 80 процентов советских людей во время оккупации так или иначе сотрудничали с немцами235 .
В середине ноября 1941 г. немцы стали создавать полицейские отряды. «Входили в них обиженные советской властью, судимые, — вспоминал Силачев.— Немцы полицейским давали большие полномочия, поэтому народ в них шел очень охотно, прямо-таки пачками».
Отношения местного населения с партизанами складывались также очень непросто. В 1941—1942 гг. население преимущественно враждебно относилось к партизанам, а с 1943 г. начался перелом, который был связан прежде всего с успехами Красной Армии на советско-германском фронте и отчасти изменением в плохую сторону оккупационной политики. «...Тут помогла и наша агитация, — отмечал впоследствии А.Г.Григорьев. — Народ тут увидел, что немцы будут изгнаны из этих районов, а в 1941—1942 гг. они думали, что победа будет за немцами, что они там останутся навсегда. Кроме того, в 1941—1942 гг. немец население не трогал. Он начал расправляться с населением, когда развернули свою деятельность партизаны... В 1941 — 1942 гг. население нам не помогало в смысле продовольствия, приходилось самим действовать. Приходилось ходить по деревням и уже силой забирать скот, продовольствие. А в 1943 г. население уже само приносило нам добровольно. Немцы стали забирать скот у населения, тогда народ стал прятать и отдавать партизанам»236.
Из-за голода осенью 1941 г. распалась большая часть партизанских отрядов, которые были заброшены в немецкий тыл. На настроение партизан также большое влияние оказывало отсутствие информации о положении на фронтах, о судьбе Ленинграда. Все это обусловило разброд и шатания внутри самих партизан. Примечательный эпизод привел в своих воспоминаниях упоминавшийся В.И.Силачев. 25-26 октября 1941 г. в лесу близ дер. Фатьяново Новоржевского района на собрании спецотряда обсуждался вопрос о плане действий с целью подъема населения на борьбу с немцами. Председатель колхоза дер. Савино Кузнецов заявил, что «все равно после войны Сталин не будет занимать свое место», что в районе немцы не зверствуют, никого не повесили и т. д. В ответ на это Силачев пригрозил расстрелом тем военнообязанным, кто захочет выйти из отряда. Коммунисты поддержали его и пошли в отряд. Однако к числу продолжавших борьбу осенью—зимой 1941—1942 гг. относились главным образом партийный и советский актив, а также работники НКВД и разведуправления фронта237.
С целью преодоления крайне нежелательной для советского режима тенденции предпринимались попытки спровоцировать немцев на жестокие действия по отношению к гражданскому населению. Примером такой деятельности был спецотряд В.И.Силачева, который 29 октября уничтожил несколько лиц, сотрудничавших с немцами. В ответ на это 5—6 ноября были расстреляны 15 человек из числа местного населения. «Тут уже население не стало говорить, что немцы не зверствуют, не расстреливают», — с удовлетворением отмечал Силачев238 .
Помимо уничтожения пособников оккупационных органов, отряд Силачева фактически занимался устрашением населения, распространяя слухи о том, что ожидает коллаборанта. После операции по уничтожению некоего кулака Матвея, оказывавшего содействие немцам в Славковском районе, «была создана такая легенда, что Матвей был рассечен на куски и что всех ожидает это, если они будут воевать против Советской власти»239 .
Таким же образом советская разведка боролась и с антипартизанскими отрядами. Примером может служить отряд капитана Фирзанова, который был послан со специальным заданием проникнуть в антипартизанский отряд, разложить его, а жестокими и безрассудными мерами возбудить в местном населении отчаяние и ненависть к немцам и вообще ко всем, кто находится у них на службе. «Отряд и действия Фирзанова наделали очень много вреда, — отмечали в абвере. — Отношения населения ко всяким русским формированиям, связанным с немцами, несмотря на все усилия частей РОА, прибывших осенью 1943 г. в эти места (д. Борки восточнее г. Сураж), осталось до конца чрезвычайно враждебным и недоверчивым»240.
В конце ноября из-за голода и желания многих уйти в тыл в отряде Силачева осталась небольшая группа в составе 10 человек. В декабре 1941 г. слух о «Василии Ивановиче», который уничтожает предателей, распространился за пределы Славковского района. Однако население по-прежнему «хлебосольно», как пишет Силачев, относилось к немцам, охотно поставляя продукты — «мед, 2 тонны мяса, 180 овчин» в немецкий госпиталь ( дер. Рудино, Пушкинский район). При этом оно часто обращалось «за советом» к Силачеву, стремясь обезопасить себя от возмездия за помощь немцам241.
