Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель
Это была весьма странная формулировка для человека, который обычно стремился определять социальные классы и не верил в материализацию таких понятий, как «предметы потребления» и «государство», если оставались необъясненными скрывавшиеся за ними человеческие (классовые) отношения[128].
Но, может быть, Маркс не знал ни одного человека, который, живя в азиатском обществе, делился излишками своей продукции с сувереном? Вряд ли стоит об этом говорить. Маркс очень тщательно изучил «Принципы» Джона Стюарта Милля, который называл бенефициарами доходов азиатского общества не только правителя этого общества, но и его фаворитов. А в своем историческом обзоре теорий прибавочной стоимости он приводил такое высказывание Джонса: «Прибавочный доход от земли, единственный кроме тех доходов, что приносили крестьяне, достигал значительных величин в Азии и, особенно, в Индии, распределялся государством и его чиновниками» (Маркс К. Критика политической экономии). Ему было также хорошо знакомо высказывание Бернье о том, что «в Индии за счет государственных доходов существует огромное число служащих».
Интерес Маркса к классовым проблемам, данные, имевшиеся в его распоряжении, а также его нежелание мистифицировать социальные отношения приводят нас к одному, и только одному, выводу. Маркс со своей точки зрения должен был назвать функциональную бюрократию правящим классом восточного деспотизма. Но Маркс этого не сделал. Вместо того чтобы пролить свет на характер правящего класса в восточном обществе, он еще больше его затемнил, по сравнению с идеями Бернье, Джонса и Милля. И эта мистификация характера правящего в восточном обществе класса стала для Маркса шагом назад.
Дальнейшее отступление
Маркс сделал этот шаг в 1850-х годах, как раз тогда, когда он принял классическую концепцию азиатского общества. В 1860-х и 1870-х годах он отступил еще дальше. Если сравнить первый том «Капитала» с его работами 1853 и 1857–1858 годов, то мы увидим, что в более ранние годы он определял гидравлический аспект восточного деспотизма гораздо точнее. Во многих местах «Капитала» и в работе «Теория прибавочной стоимости», в которых сравниваются восточные и античные, феодальные и/или капиталистические условия, проявляется более позднее стремление Маркса рассматривать азиатское общество как специфическое образование, а также его нежелание обсуждать управленческий аспект восточного деспотизма.
В трудах более позднего периода он подчеркивал техническую сторону крупномасштабных ирригационных работ, в то время как раньше он делал упор на их политическом значении. Он теперь смешал воедино контроль за водными ресурсами в Египте, Ломбардии, Голландии и т. д., хотя раньше отличал централизованные и деспотические правительства Востока от «добровольных ассоциаций Фландрии и Италии» (Маркс К. Статья в газете «Нью-Йорк дейли трибьюн» от 25 июня 1853 года).
Часто цитируемый отрывок из первого тома «Капитала» рассматривает проблему правящего класса в восточном обществе. В реальности, однако, Маркс скорее запутывает этот вопрос, чем проясняет его, когда утверждает, что с марксистской точки зрения является самым обычным определением экономического господства. После слов «регулирование воды в Египте» идет следующее замечание: «Необходимость вычислять периодические движения Нила создала египетскую астрономию, а с ней – и правящую касту жрецов, руководивших сельским хозяйством». Сделав астрономию основой экономического лидерства, Маркс отказался от своего стандартного критерия: контроля над средствами производства. А подчеркнув наследственный (кастовый) статус «лидеров» класса, он еще больше запутал все дело.
Более того, в третьем томе «Капитала» Маркс заявил, что «в деспотических государствах для выполнения общих работ, проистекающих из природы всех [так!] сообществ, а также из специфических функций, порождаемых антагонизмом между правительством и народными массами, необходимо наблюдение со стороны правительства и его повсеместное вмешательство».
Написав эти слова, Маркс затемнил специфические управленческие функции деспотического восточного государства, которые так сильно интересовали его в 1850-х годах.
Энгельс
Азиатское общество – да! (Отношение к этому вопросу Энгельса)
Об изменении взглядов Маркса на азиатское общество мало кто знал, зато идеи Энгельса по этому вопросу благодаря его трудам были хорошо известны. Впрочем, частое цитирование отдельных высказываний Энгельса из его книги «Происхождение семьи, частной собственности и государства» затемнило тот факт, что Энгельс, начиная с 1853 года и до самой своей смерти в 1895 году, разделял многие положения теории восточного общества.
О том, какую роль сыграл Энгельс в прояснении Марксовых идей, касающихся гидравлического аспекта восточного общества и точности его «азиатского» толкования Индии и России, уже говорилось выше[129].
Энгельс не стал разрабатывать эту идею; не согласовал он ее и утверждением, сделанным за четыре года до этого, которое гласило, что восточный деспотизм и капитализм несовместимы: «Турецкая, как и другие формы восточной власти, несовместима с капиталистической экономикой; полученная прибавочная стоимость в руках жадных сатрапов и пашей не может находиться в безопасности. В данном случае отсутствует первое базовое условие буржуазного обогащения: безопасность личности и собственности торговца». Утверждение Энгельса, сделанное в 1894 году, противоречит также вставке в третьем томе «Капитала», в которой Маркс описывает деспотическое правительство России как великого эксплуататора крестьянства. Но какие бы противоречия ни имелись у Энгельса, его высказывания о России, сделанные после отмены крепостного права, отличаются одной общей особенностью: все они свидетельствуют о том, что царский деспотизм не давал ему покоя.
В своей критике Евгения Дюринга («Анти-Дюринг») Энгельс пошел еще дальше Маркса, высказав предположение о том, что выполнение важных «социоадминистративных функций» могло привести к появлению «правящего класса». Но он обесценил свою мысль, заметив, что все многочисленные «деспотические правительства, которые возникали и гибли в Индии и Персии… прекрасно понимали, что они в первую очередь являются тотальными руководителями ирригационных работ в речных долинах, без которых сельское хозяйство было бы невозможным». В критике Дюринга, а также в работе о происхождении семьи Энгельс противопоставляет «домашнее рабство» Востока «рабочему рабству» Античности. А в отрывке, который был вставлен в третий том «Капитала», опубликованный в 1894 году, через одиннадцать лет после смерти Маркса, он описывает крестьян Индии и России, которых безжалостно эксплуатирует «налоговая машина их деспотических правительств».
Азиатское общество – да и нет! («Анти-Дюринг»)
Развитию этой тенденции помешали два главных недочета: один проявился в «Анти-Дюринге», другой – в «Происхождении семьи, частной собственности и государства».
В «Анти-Дюринге» Энгельс выдернул идею о двойственном происхождении государства и его правящего класса. В первом случае обе эти силы возникли из-за чрезмерной мощи политической власти, а во втором – из-за роста частной собственности и производства, основанного на этой собственности. Первое привело к развитию важных социоадминистративных функций и способности правящих персон игнорировать контроль над собой, благодаря
