Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года) - Всеволод Игоревич Веселов
Радиотелеграмма была получена многими радиостанциями. О перевороте в Баку 28 апреля услышали и в Армении[172].
В ревкоме
В ночь на 28 апреля 1920 года в опустевшее здание парламента въехал Временный Революционный Комитет Азербайджана в составе М.Д. Гусейнова, А.Г. Караева, Г. Султанова, Г. Мусабекова и А.А. Алимова (он же «турецкий офицер», блокировавший ранее со своими добровольцами вокзал)[173].
Формального председателя Ревкома Наримана Нариманова ни во время переворота, ни в первые недели после него в Баку не было. Несмотря на неоднократные телеграммы Орджоникидзе с просьбой поторопиться[174], Нариманов приедет в Азербайджан только 16 мая[175].
В отсутствие Нариманова под всеми ключевыми распоряжениями новой власти в течение первой недели после переворота стоит подпись «председатель Ревкома Азербайджана Д. Гусейнов». В частности, Мирза Давуд Гусейнов в качестве председателя Ревкома подписал приказ № 1 по Бакинскому гарнизону, который объявлял о зачислении всех чинов бывшей армии Азербайджана в Красную армию и требовал снять погоны[176]. Им же подписан Декрет о земле, опубликованный 5 мая[177].
Перед рассветом, около 4–6 утра на бакинский вокзал прибыл бронепоезд Красной армии «III Интернационал», на котором находились Г. Мусабеков, А. Микоян и Г. Джабиев[178]. По воспоминаниям Микояна, на вокзале их встречал Камо (Симон Аршакович Тер-Петросян, профессиональный революционер, работавший в закавказском большевистском подполье)[179] и отвез на машине в здание бывшего парламента, где уже заседал Временный ревком и где происходило формирование новой власти красного Азербайджана.
Уроки воинствующе-интернациональной политики Баккомуны, преступного и трагического по своим последствиям компромисса с дашнаками в 1918 году большевики усвоили. Ревком составили исключительно из мусульман, что придавало дополнительную легитимность совершившемуся перевороту, демонстрировало приверженность большевиков политике права наций на самоопределение.
Окончательное распределение должностей во Временном ревкоме происходило ранним утром 28 апреля. Отдельные отзвуки рисуют картину случайного и ситуативного распределения должностей, серьезного кадрового голода, который испытывали большевики. Главой ревкома был объявлен один из оставшихся в живых комиссаров Баккомуны, представитель московских большевиков Нариман Нариманов, который в Баку приедет только в середине мая. Четыре наркомовских портфеля получили бакинские подпольщики-гумметисты Гусейнов, Султанов, Буниатзаде и Везиров. По одному портфелю досталось депутату-социалисту бывшего парламента АДР Караеву и прибывшему с большевистскими бронепоездами Мусабекову. И два портфеля получили «герои дня»: отличившиеся 27 апреля мятежом на флоте Чингиз Ильдрым и захватом во главе турецких добровольцев бакинского вокзала Абид Алимов.
Наркомвоенмора Чингиза Ильдрыма в изначальных списках членов ревкома на было. В переданной в ночь с 27 на 28 апреля радиограмме Времревком состоит из Н. Нариманова, М.Д. Гусейнова, Алимова и А.Г. Караева[180]. Не было Ильдрыма и среди тех, кто подписывался под большевистским ультиматумом парламенту 27 апреля: Ильдрым подал парламенту отдельный ультиматум от имени азербайджанских моряков. По всей видимости, его бурная деятельность 27 апреля, восстание на флоте, равно как и отдельный ультиматум парламенту о сдаче власти, были «самодеятельностью», а не реализацией заранее подготовленного плана, спущенного сверху.
Среди всех наркомов Временного комиссариата он единственный входил в административную элиту Азербайджана до переворота, являясь начальником торгового порта Баку. Действиями 27 апреля он доказал большевикам свою нужность не только в качестве канала контрабандных поставок нефтепродуктов в Астрахань и по итогам дня явочным порядком оказался во главе революционного военно-морского флота. На следующее утро 28 апреля его статус был подтвержден членами ревкома, и гражданский инженер-металлист Чингиз Ильдрым, никогда не служивший в армии, стал официально наркомвоенмором с подчинением как всех морских, так и всех сухопутных войск «молодой республики»[181].
Чингиз Ильдрым был не единственным наркомом нового правительства Азербайджана, у которого отсутствовал опыт работы в той сфере, которой теперь предстояло руководить. Наркомом здравоохранения и призрения стал 20-летний «турецкий офицер», захвативший вокзал вечером 27 апреля А.А. Алимов[182], до революционных событий работавший пастухом в родной деревне в Пензенской губернии[183].
Не принципиально лучше с профессиональной квалификацией было и у других руководителей Советского Азербайджана. Должность народного комиссара промышленности и продовольствия занял прибывший с отрядом большевистских бронепоездов Газанфар Мусабеков, врач по образованию. Главой наркомата финансов стал Мирза Давуд Гусейнов, никогда в сфере финансов не работавший.
Отсутствие профессионального опыта у наркомов компенсировали их заместители, являвшиеся фактическими руководителями комиссариатов. Заместителем наркома финансов М.Д. Гусейнова стал финансист Насиб-бей Тагиев[184]. Заместителем наркома здравоохранения А.А. Алимова – бакинский врач общей практики, рекламу услуг которого мы можем найти в соответствующем разделе газет[185], А.Г. Кязимов[186].
У наркома промышленности доктора Мусабекова была сформирована целая коллегия замов[187]: нефтяной промышленностью и отправкой топлива в Россию поначалу занимался бывший председатель Главтопа РСФСР[188] Н.И. Соловьев[189], прибывший в Баку еще в начале апреля для переговоров с «мусаватистским» правительством и бакинской буржуазией. Продовольствием – И.Я. Мячин. Сельским хозяйством – бывший депутат парламента АДР С.А. Агамалиоглы.
Список заместителей тех наркомов, в чьей компетентности не могли не возникнуть сомнения, был опубликован в первом номере «Известий Временного Революционного Комитета Азербайджана».
Транзит власти «на местах»
После переворота на передний план в деятельности ревкома выступали вопросы обеспечения порядка. Один из первых приказов ревкома гласил: «Всем служащим в правительственных, общественных и частных учреждениях предписывается оставаться на своих местах и продолжать обычную работу»[190]. В Баку и его районах вводился комендантский час и сухой закон: любые передвижения по городу без специального разрешения после 9 часов вечера запрещались[191].
Чрезвычайная комиссия была создана утром 28 апреля. Во главе ее стал бежавший за несколько часов до этого из Баиловской тюрьмы[192] бакинский рабочий-металлист и неоднократно арестовывавшийся «мусаватистами», подпольщик Андрей Емельянович Чураев[193]. Биография его впечатляет: член РСДРП с 1903 года, участник восстания на крейсере «Очаков» в 1905 году и бывший «обороновец»[194], переметнувшийся к большевикам в 1919 году.
Комиссию по охране промыслов возглавил Сапунов[195]. На улицах Баку велась запись добровольцев в ряды Красной гвардии и раздавалось оружие[196]. Любые аресты и реквизиции без ордеров Г. Султанова или А. Чураева объявлялись незаконными[197]. Председателем Военно-революционного трибунала назначался Теймур Алиев[198].
Передача парламентом власти ревкому не гарантировала успешного и бескровного признания свершившегося переворота «на местах» и в особенности силовыми ведомствами. Когда днем 28 апреля в Баку прибыл командующий XI армией Левандовский, он в высшей степени скептически оценил те ресурсы, которыми располагал Времревком. Ознакомившись с положением, он
