Холокост и православная церковь - Шкаровский Михаил Витальевич

В 1936 г. произошел острый конфликт между главным редактором «Штюрмера» Фрицем Финком и известными теологами и иерархами Евангелическо-Лютеранской Церкви по поводу статьи Финка «Ветхий Завет — опасность для воспитания нашей молодежи». В частности, евангелический епископ Баварии Ганс Майзер в начале ноября направил в несколько германских министерств письмо с информацией о том, что сотрудник Штрей-хера называет Ветхий Завет «грязными еврейскими историями». Сам Г. Майзер, противник нацистского курса на клерикальную унификацию, с осени 1934 г. постоянно подвергался нападкам Штрейхера и газеты «Штюрмер». Впрочем, он был не единственным церковным сановником, на которого обрушивался гауляйтер Франконии. Римского Папу Пия XI Штрейхер в августе 1938 г. критиковал за то, что тот не поддерживает расовое учение, архиепископа Кентерберийского Космо Лэнга в декабре того же года называл «предателем Христа, его учения и его борьбы», так как Христос якобы никогда «не испытывал симпатии к евреям» и считал их «детьми дьявола и убийцами», а архиепископ, напротив, молился за преследуемый еврейский народ на богослужении в Вестминстерском аббатстве. Архиепископа Парижского кардинала Вердье Штрейхер в апреле 1939 г. упрекал в том, что тот позволил «неарийским» музыкантам сыграть Мессу си-минор Баха на одном из религиозных торжеств, и т. д.78

Основными приемами борьбы гауляйтера Франконии с христианской Церковью являлись ложь и фальсификация: так, например, в феврале 1937 г. в «Штюрмере» было опубликовано восторженное письмо Гитлеру некоего курата Франца Штай-гервальда, но вскоре выяснилось, что в Германии не было священнослужителя с таким именем. Ожесточенные нападки Штрейхера на христианское вероучение, институты и политику Церквей, отдельных священнослужителей являлись катализатором государственно-церковного конфликта в Третьем рейхе, а попытки более здравомыслящих нацистских функционеров обуздать неистового антисемита и антихристианина не встречали поддержки его покровителя Гитлера.

Со временем антисемитское и антицерковное воздействие «Штюрмера» проникло даже в школы. Так в выпущенном в начале января 1937 г. сопроводительном официальном письме к новому плану уроков по изучению религии для народных школ Тюрингии говорилось: «Ветхий Завет исчезает из наших уроков. Поэтому я прошу всех директоров школ, наконец, удалить из школ и все учебные наглядные картины из Ветхого Завета об истории евреев… Крайне желательно, чтобы на уроках по религии как можно более широко применялся “Штюрмер”. Используя эту газету, мы можем наиболее убедительно объяснить нашим детям, что еврейский народ за 2000 лет нисколько не изменился»79.

Церковно-политические неудачи «немецких христиан» дали стимул определенным силам в НСДАП и СА стремиться не только к дистанцированию от Церкви, но и к созданию собственных нехристианских форм веры и жизни. Был начат эксперимент по дехристианизации крестьянства с помощью внедрения языческих обычаев — празднования зимнего и летнего солнцестояния и т. п. Все руководители нацистских организаций на селе регулярно получали приглашение на своеобразные антихристианские собрания, с которых началась пропаганда элементов новой религии. Вскоре последовало принуждение к выходу из церковных общин. Таинства крещения и миропомазания (конфирмации) пытались вытеснить неоязыческой обрядностью посвящения молодежи (Jugendweihe).

Свастика как иной языческий крест, знак победы и удачи, связанный с культом солнца и огня, противопоставлялся христианскому кресту как символу унижения, достойного лишь «недочеловеков». Особое внимание уделялось антицерковному воспитанию молодежи в рядах гитлерюгенда. В пропагандируемых песнях ее учили поклоняться нацистским кумирам типа молодого функционера НСДАП X. Весселя: «Мы — бодрая гитлеровская молодежь, и христианские добродетели нам не нужны, потому что наш вождь Адольф Гитлер всегда за нас предстательствует. Никакой зловредный поп не в силах нам помешать чувствовать себя детьми Гитлера. Мы идем не за Христом, а за Хорстом Бесселем; долой кадило и святую водичку!»80 О появлении неоязычества в Германии уже в 1935 г. в советской прессе стали публиковаться статьи, в которых отмечалось, что новые язычники — это фашисты, развивающие идею нации и проклинающие христианство81.

Целый ряд германских теологов принялись разрабатывать догматы новой религии. Так, например, в 1934 г. 25 ее тезисов опубликовал профессор богословия Эрнст Бергман: «Еврейский Ветхий Завет не годится для новой Германии; Христос был не евреем, а нордическим мучеником, отправленным на смерть евреями, и воином, призванным спасти мир от еврейского влияния; Адольф Гитлер — новый мессия, посланный на землю, чтобы спасти мир от евреев; Свастика является преемницей меча как символа германского христианства; Германская земля, кровь, душа, искусство — священные категории германского христианства» и т. п. Рассуждая о новой религии в Третьем рейхе, Берман говорил: «Или у нас будет германский бог, или не будет никакого. Мы не можем преклонять колени перед всеобщим богом, который уделяет больше внимания французам, чем нам. Мы, немцы, были оставлены Христом богом на произвол судьбы. Он несправедлив, и потому мы терпели поражение за поражением, что верили ему, а не нашему германскому богу»82. Правда, сам Гитлер к подобным богостроительным конструкциям профессоров относился весьма скептически, считая, что не они должны создавать новую веру.

Один из главных инициаторов первой фазы антицерковной кампании был А. Розенберг, выступивший в 1935 г. с антикатоли-ческим письмом «О темных людях нашего времени», а в 1937 г. он атаковал в другом своем произведении, «Протестантские паломники в Рим», лютеранских священников. Оба письма публично разъясняли несовместимость христианской традиции с новым мировоззрением. Розенберга поддерживали и руководители некоторых государственных структур. Так, министр внутренних дел В. Фрик активно включился в начатую антицерковную кампанию под лозунгом «деконфессионализации общественной жизни». Убежденными представителями розенберговского направления были также фюрер гитлерюгенда Б. Ширах и руководитель Германского Рабочего фронта Р. Лей83.

Но эта группа не обладала особенно большим влиянием. В середине 1935 г. под воздействием ряда внутриполитических и международных факторов Гитлер пришел к идее временно нормализовать резко обострившиеся отношения с Церковью и 16 июля подписал указ о создании Рейхсминистерства церковных дел. Его главой в тот же день был назначен член НСДАП с 1925 г. прусский министр юстиции Ганс Керл. Он принадлежал к «тесному кругу фюрера» — группе партийных и государственных функционеров, окруживших Гитлера в частной жизни, но в то же время был глубоко верующим, близким Церкви человеком. Именно такая личность представлялась способной разрядить напряженность в церковно-государственных отношениях. Аппарат своего министерства Керл подобрал в значительной части из чиновников, занимавшихся религиозными организациями еще во времена Веймарской республики и не разделявших антихристианских идей нацистских идеологов. Его программа гласила: «Церкви обеих конфессий получат государственную помощь и поддержку, но они будут ограничены чисто религиозной сферой». Керл принадлежал к числу немногочисленных идеалистов, которым синтез национал-социализма с христианством казался не только желательным, но и возможным. В публичном разъяснении своей будущей деятельности 8 августа 1935 г. министр ясно отмежевался от розенберговского направления и религиозной политики «Коричневого дома» (штаб-квартиры НСДАП в Мюнхене), направленной на радикальное разделение Церкви и государства, так как был убежден в необходимости их совместной работы84.

Вплоть до 1938 г. Керл открыто защищал точку зрения, что религия и мировоззрение, христианская вера и национал-социализм являются чем-то идентичным85. На практике же дело обстояло совершенно иначе. Хотя формально Керл имел большие полномочия, но его политического влияния не хватало для их реализации. Кроме того, функционеры НСДАП постоянно чинили препятствия деятельности министра. В конфликте «Коричневого дома» с Министерством церковных дел отчасти находила отражение борьба за власть между партийными и государственными структурами, но фактически речь шла о большем — судьбе христианских конфессий в Германии. В итоге Керлу не удалось настоять на проведении своей церковно-политической линии. Показательный случай произошел летом 1936 г. После издания одного указа, расцененного как «прицерковный», Керл был срочно вызван в Оберзальцберг к Гитлеру. Там он нашел почти всех рейхсляйтеров — Розенберга, Гесса, Гиммлера, Литце, Шираха и др., которые вместе накинулись на министра, заявляя, что он должен ликвидировать Церковь, а не делать нечто противоположное. Оказавшийся в изоляции Керл был вынужден отменить свой указ. Примерно в это же время он вел переписку с Леем, который в плане строительства нового города-завода по выпуску автомобилей «Фольксваген» не отвел места для церкви. В конце концов руководитель рабочего фронта наотрез отказался согласиться со строительством храма. Тяжелым ударом для министра была также неудача его плана создания Имперского церковного комитета, то есть государственно-церковного правительственного органа. По идеологическим соображениям руководство НСДАП отвергло такие тесные связи Церкви и государства. Один из сотрудников ведомства Керла Э. Руппель позднее вспоминал: «Только его идеализм и его вера, что дух в конце все же должен победить, оставляли его еще на посту»1.