Роберт Стивенсон - Отлив
Сидя в кают-компании, Геррик по громким командам капитана и по ответным крикам матросов, которые стояли у снастей, понял, что на судне ставят все паруса; он бросил недоеденный завтрак, опять поднялся на палубу и увидел, что грота и кливер марсели подняты, а оба вахтенные и кок поставлены к стакселю. "Фараллона" шла теперь далеко от берега.
Небо потемнело от мчащейся мутной пелены, а с наветренной стороны быстро приближался зловещий шквал, который чернел и разрастался на глазах.
Все внутри у Геррика задрожало от страха. Он воочию увидел смерть, а если и не смерть, то верное крушение. Даже если бы "Фараллона" и вынесла близящийся шквал, то наверняка потеряла бы мачты. На этом предприятие их потерпело бы крах, а сами они оказались бы в плену у явных улик своего преступления.
Величина опасности и собственная тревога заставили его молчать. Гордость, гнев, стыд бушевали в нем, не находя себе выхода; он стиснул зубы и крепко сложил на груди руки. Капитан с остекленевшими глазами и налитым кровью лицом сидел в шлюпке с наветренного борта, выкрикивал команды и ругательства; между колен он зажал бутылку, в руке держал недопитый стакан. Он сидел спиной к шквалу и был главным образом поглощен намерением поставить паруса. Когда это было выполнено, когда огромная трапеция паруса начала забирать ветер и подветренный планшир оказался вровень с пеной, он лениво рассмеялся, опрокинул в рот стакан, растянулся в шлюпке посреди бочонков и ящиков и вытащил книжку.
Геррик не спускал с него глаз и постепенно накалялся. Он взглянул туда, где шквал уже выбелил поверхность воды, возвещая о своем приближении особенным зловещим звуком. Он взглянул на рулевого и увидел, что тот вцепился в спицы с помертвевшим лицом. Он увидел, как матросы разбегаются по своим местам, не дожидаясь команды. И словно что-то взорвалось у него внутри. Бурный гнев, так долго сдерживаемый, так давно раздиравший его втайне, внезапно прорвался наружу и потряс его, как буря парус. Он шагнул к капитану и тяжело ударил его по плечу.
- Ты, скотина,- сказал он дрогнувшим голосом,- оглянись назад!
- Что такое?- завопил пьяница, подскакивая и опрокидывая шампанское.
- Ты погубил "Морской скиталец" из-за того, что был горьким пьяницей. Сейчас ты погубишь "Фараллону". Ты утонешь точно так же, как те, кого ты утопил, и будешь проклят. Твои дочери пойдут на панель, и твои сыновья станут ворами, как их отец.
На секунду капитан совершенно оторопел от этих слов и побледнел.
- Бог ты мой!-воскликнул он, уставившись на Герри-ка, как на привидение.- Бог ты мой, Геррик!
- Да оглянись же скорее!- повторил его обвинитель. Несчастный пьяница, почти протрезвев, повиновался и в тот же миг вскочил на ноги.
- Стаксель долой! - заревел он.
Матросы давно с нетерпением ожидали этой команды. Большой парус быстро спустился вниз и наполовину перевалился за борт в мчавшуюся пену.
- Марсафалы отдать! Стаксель так оставить!-опять прокричал он.
Но не успел он договорить, как шквал с воем обрушился сплошной лавиной ветра и дождя на "Фараллону", она содрогнулась от удара и замерла, как мертвая. Разум покинул Геррика: он с ликованием вцепился в наветренные снасти, он покончил счеты с жизнью и теперь упивался свободой; он упивался дикими звуками ветра и оглушающей атакой дождя; он упивался возможностью умереть сейчас, среди бешеной сумятицы стихий.
А тем временем капитан, стоя на шкафуте по колени в воде (так низко Сидела шхуна), кромсал фока шкот карманным ножом. Это был вопрос секунд, так как "Фараллона" уже наглоталась ринувшейся в наступление воды. Но руки капитана опередили стихию: фока гик порвал последние волокна шкота и рухнул в подветренную сторону. "Фараллона" прыгнула к ветру и выпрямилась, а носовой и пяточный фалы, которые давно были отпущены, побежали в тот же миг.
Еще минут десять шхуна неслась под напором шквала, но теперь капитан уже владел собой и кораблем, и опасность была позади. И вдруг шквал умчался, ветер упал, солнце, опять засияло над потрепанной шхуной. Капитан, закрепив фока гик и поставив двоих матросов к помпе, двинулся на корму - трезвый, немного бледный, а в зубах у него все еще торчала изжеванная сигара, как застал его шквал. Геррик последовал за ним; недавней силы чувств как не бывало, но он понимал, что предстоит сцена, и с готовностью, даже с нетерпением ждал ее, чтобы скорее покончить со всем этим.
Капитан, дойдя до конца надстройки, обернулся и, столкнувшись с Герриком лицом к лицу, отвел глаза.
- Мы потеряли два марселя и стаксель,- пробормотал он.Слава богу еще, что мачты целы. Вы небось думаете, что без верхних парусов еще лучше.
- Я не это думаю,- сказал Геррик неестественно тихим голосом, который, однако, вызвал смятение в душе капитана.
- Я знаю!- закричал он, вытянув руку.- Знаю, что вы думаете. Незачем говорить это сейчас. Я трезв.
- И все-таки я должен сказать,- возразил Геррик.
- Не надо, Геррик, вы уже достаточно сказали,- упрашивал Дэвис.- Вы уже сказали такие слова, которых я не стерпел бы ни от кого, кроме вас. Я один знаю, насколько это верно.
- Я должен вам заявить, капитан Браун,- продолжал Геррик,- что я слагаю с себя должность помощника. Можете заковать меня, застрелить, если хотите: сопротивляться я не буду, я только отказываюсь каким бы то ни было образом помогать или подчиняться вам. Предлагаю назначить на мое место мистера Хьюиша. Из него получится достойный первый офицер, под стать капитану, сэр.Геррик улыбнулся, поклонился и повернулся, чтобы идти.
- Куда вы, Геррик?- закричал капитан, удерживая его за плечо.
- Переселиться к матросам, сэр,- ответил Геррик все с той же улыбкой.- Я достаточно долго прожил здесь с вами, джентльмены.
- Вы зря так поступаете,- сказал Дэвис.- Не бросайте меня так сразу, я ведь ничего плохого не сделал - только пил. Старая история, дружище! Но раз уж я протрезвел, вы теперь увидите...умолял он.
- Извините, но у меня больше нет желания вас видеть,ответил Геррик.
Капитан застонал.
- Вы помните, что сказали про моих детей?- вырвалось у него.
- Наизусть. Хотите, чтобы я вам повторил еще раз?спросил Геррик.
- Нет!- воскликнул капитан, зажимая ладонями уши.- Не заставляйте меня убить человека, который мне дорог! Геррик, если вы хоть раз увидите меня со стаканом вина до того, как мы сойдем на берег, разрешаю вам всадить в меня пулю. Я даже прошу вас об этом! Вы - единственный на судне, кого жаль потерять. Думаете, я не знаю этого? Думаете, я вас предал? Я всегда понимал, что вы правы; пьяный или трезвый - понимал. Чего вы хотите? Клятвы? Вы же умный человек, вы должны понять, что я говорю серьезно.
- Вы хотите сказать, что не будете больше пьянствовать?- спросил Геррик.- Ни вы, ни Хьюиш? Что вы не будете воровать мою долю прибыли и пить шампанское, за которое я продал свою честь? Что вы будете выполнять свои обязанности, и стоять вахту, и станете бдительным, и будете делать вашу часть работы на корабле, а не взваливать ее всю целиком на плечи неопытного человека и делать из себя посмешище для туземных матросов? Это вы хотите сказать? Если да, то извольте сказать это определенно.
- Вы говорите так, что джентльмену это трудно проглотить,сказал капитан.- Не хотите же вы заставить меня признать, что я стыжусь самого себя? Поверьте мне на этот раз: я выполню все без обмана, вот вам моя рука.
- Хорошо, на этот раз я попробую,- сказал Геррик.- Но если вы снова меня обманете...
- Ни слова больше! - прервал Дэвис.- Ни слова, дружище! Вы и так много наговорили. У вас злой язык, Геррик, когда вы рассержены. Просто порадуйтесь, что мы опять друзья, как я радуюсь, и перестаньте меня колоть все время в больное место. Я постараюсь, чтоб вы в этом не раскаялись. Сегодня мы были на волосок от смерти - можете не говорить, по чьей вине,- и наверно, от ада тоже на волосок. Мы оба попали в скверную передрягу и должны быть потерпеливее друг к другу.
Он говорил бессвязно, но казалось, что он делает это нарочно, просто ходит вокруг да около, не решаясь в чем-то признаться, или же в страхе оттягивает время, чтобы не дать Геррику сказать еще что-нибудь неприятное. Но Геррик выпустил уже весь яд; он был по природе своей человек добрый, и теперь, торжествуя победу, начинал испытывать жалость. Он произнес несколько ободряющих слов, желая закончить разговор, и предложил пойти переодеться.
- Погодите еще немного,- остановил его Дэвис.- Сперва я хочу вам объяснить еще одну вещь. Помните, что вы сказали про моих детей? Я хочу объяснить, почему это меня так садануло, и, мне думается, вы пожалеете о своих словах. Это насчет моей крошки Эйды. Не следовало вам так говорить, хотя я, конечно, понимаю, что вы не знали. Она... видите ли, она умерла.
- Что вы, Дэвис!-воскликнул Геррик.- Да вы десяток раз о ней говорили как о живой! Проветрите голову, старина!
Это все вино.
- Нет, сэр,- сказал Дэвис.- Она умерла. От какой-то желудочной болезни. Я тогда плавал на бриге "Орегон". Она похоронена в Портленде, штат Мэн. "Эйда, пяти лет, единственная дочь капитана Джона Дэвиса и его жены Марии". Я вез для нее куклу. Я даже не вынул этой куклы из бумаги, Геррик; она пошла ко дну вместе с "Морским скитальцем" в тот самый день, когда я был проклят.
