Сергей Романюк - Арбат. В лабиринте переулков
Большой и Малый Левшинские переулки. Название Большого Левшинского переулка происходит от стрелецкого полка Афанасия Левшина, расквартированного здесь в XVII в. Их приходской церковью была церковь Покрова, которая так и именовалась «что в Левшине», здание ее построено в 1712 г., а трапезная относилась к 1748 г. По этой церкви переулки назывались также и Покровскими. Ее снесли в 1931 г. — она стояла на месте центральной части дома № 14/9, разные части которого были построены в 1935, 1939 (по проекту архитектора М.Б. Шнейдера) и 1947 гг. Здание отмечено двумя мемориальными досками — в честь бывшего наркома судостроения Н.А. Дыгая и известного мостостроителя Н.С. Стрелецкого.
Левшинские Большой и Малый переулки. Церковь Покрова. Фото 1913 г.
Напротив него находится интересный архитектурный и мемориальный памятник. Это целая усадьба (№ 6) с главным домом в глубине двора и выдвинутыми вперед флигелями. В московском архиве сохранилась запись о том, что в усадьбе «главный каменный корпус с мизенином постройкою окончен 1816 г. в последних числах ноября», но, вероятнее, тогда был восстановлен старый, еще XVIII в., дом купца Дмитрия Лодыгина, показанный еще на плане 1773 г. В конце 1834 г. у владельца дома А.М. Полторацкого, графомана, писавшего под псевдонимом Доримедонт Прутиков, поселился В.Г. Белинский, которого рекомендовал владельцу И.И. Лажечников для того, чтобы, как он выражался, «вымыть ему почище белье литературное», то есть в качестве секретаря, литературного поденщика.
Позднее Лажечников писал в своих «Заметках для биографии Белинского»: «Он водворен в аристократическом доме, пользуется не только чистым, даже ароматическим воздухом, имеет прислугу, которая летает по его мановению, имеет хороший стол, отличные вина, слушает музыку разных европейских знаменитостей, располагает огромной библиотекой, будто собственной, одним словом… катается словно сыр в масле. Но вскоре заходят тучи над этой блаженной жизнью. Оказывается, что за нее надо подчас жертвовать своими убеждениями… Так вот, в одно прекрасное утро Белинский исчезает со своим добром, завязанным в носовой платок… Шаги его направлены к такой же убогой квартире, в какой он жил прежде». Отсюда Белинский переезжает в бедное жилище в Рахмановский переулок, яркое описание которого оставил нам тот же Лажечников.
Переехав в Москву в конце 1860-х гг., этот дом сняли родители Михаила и Сергея Сабашниковых, будущих знаменитых издателей, основателей одного из самых уважаемых и серьезных издательств в России, продолжавших свою деятельность и в советское время. Оба брата родились в этом доме. В левом флигеле много лет прожил юрист Н.В. Давыдов, уроженец Москвы, прекрасно ее знавший и написавший под псевдонимом Г. Василич интересные воспоминания о родном городе. Рассказы его, председателя Московского окружного суда, помогли Л.Н. Толстому при работе над многими произведениями.
Памятник Фритьофу Нансену
Уютный усадебный двор, где находится Красный Крест, был выбран для памятника великому норвежцу, полярному исследователю, верховному комиссару Лиги Наций по делам военнопленных, организатору помощи мира голодающим Советской России, лауреату Нобелевской премии мира Фритьофу Нансену. Очень достойный памятник скульптора В. Цигаля представляет собой фигуру Нансена в полный рост со стоящей рядом девочкой с хлебом в руках. Он был открыт 18 сентября 2002 г.
За перекрестком с Денежным переулком, в доме № 8 жил артист Б.В. Щукин, по фамилии которого долгое время назывался Большой Левшинский переулок. Он заслужил благоволение правителей тем, что сыграл роль Ленина в двух кинофильмах — «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году», грубо искажавших историю прихода большевиков к власти. Артист жил в доме № 8а, построенном для жилищного кооператива «Искусство и труд» в 1927–1928 гг. по проекту инженера Я.И. Рабиновича. В этом же доме 40 лет прожил Р.Н. Симонов, тут жили Ц.Л. Мансурова, А.Д. Попов, И.М. Толчанов, Б.Е. Захава, П.Г. Антокольский и другие известные деятели культуры. На этой же стороне улицы в доме № 10 (1901 г., архитектор Н.И. Якунин) в 1910—1930-х гг. имел квартиру А.А. Брандуков, знаменитый виолончелист, в течение многих лет бывший директором и преподавателем Филармонического училища в Москве. В этом же доме жили профессор Московского университета выдающийся психолог А.Н. Бернштейн и его сын Н.А. Бернштейн, создатель целого направления в психофизиологии, несчастный Дмитрий Дмитриевич Плетнев — выдающийся терапевт, один из основоположников отечественной кардиологии, европейски известный медик. Его, шестидесятишестилетнего врача, обвинили в смерти В.В. Куйбышева, М. Горького и его сына, посадили на 25 лет в тюрьму и впоследствии расстреляли.
В небольшом особняке (№ 12) помещается музей-мастерская талантливого скульптора А.С. Голубкиной, которая трудилась здесь с 1910-х гг. до самой кончины в 1927 г., а 21 мая 1934 г. был открыт ее музей, но в Советском Союзе признавали лишь «соцреалистов», и музей в 1952 г. закрыли, но открыли заново в 1976 г.
В доме, который был построен в послепожарное время и перестроен в камне в 1984 г., в 1882–1890 гг. жил основоположник гигиенической науки в России Ф.Ф. Эрисман, работы которого высоко ценились рядом известных экономистов и часто ими цитировались, а также князь В.М. Голицын — городской глава Москвы и автор интересных мемуаров.
За угловым по Кропоткинскому переулку домом № 28/15 стоит небольшой домик (№ 15) с мезонином в три окошка, построенный по типовому проекту во время застройки города после пожара 1812 г. на полностью выгоревшем участке капитана Б.В. Хвощинского. В феврале 1818 г. строится дом, который был продан А.П. Извольскому, а в 1820-х гг. он принадлежит капитану Е.Н. Богданову.
Рядом с этим небольшим домом, донесшим до нас облик ампирной Москвы начала XIX в., стояли два жилых доходных дома, построенные в то время, когда в уютные арбатские переулки ворвались новые владельцы и новые вкусы. Они были выстроены одним и тем же архитектором и почти в одно и то же время: № 11 (1904 г.) и № 13 (1910 г.). И оба этих дома были объединены и перестроены в новый элитный жилой дом (архитекторы И. Уткин, М. Чирков и др.), внешне заимствовавший некоторые черты своего предшественника (дома № 13) и хорошо вписавшийся в застройку переулка.
По Большому Левшинскому можно пройти к Малому Левшинскому переулку. В нем в несохранившемся доме № 1 (во дворе) прожил последние годы писатель Леонид Гроссман, автор биографии Пушкина, в которой он, вероятно единственный из многочисленных биографов поэта, с наибольшей достоверностью описал его детство. Также не дошел до нашего времени и деревянный домик под № 3, где провел зиму 1855/56 г. С.Т. Аксаков. В нем часто бывал И.С. Тургенев, и здесь в январе 1856 г. Аксаков познакомился с молодым Л.Н. Толстым. Так случилось, что Толстой 15 сентября 1881 г. поселился во флигеле этого дома и прожил в нем до весны 1882 г. Тогда он работал над рассказом «Чем люди живы?» и знаменитой статьей «Так что же нам делать?», написанной после посещений московских ночлежек и притонов «Ляпинки» и «Ржановой крепости».
Переезд в Москву был вызван необходимостью учебы детей. Как писала Софья Андреевна в дневнике, «Сережа ходит в университет, Таня ездит на Мясницкую в рисовальную школу, Илья и Леля ходят в гимназию Поливанова, почти рядом с нами. Жизнь наша в Москве была бы очень хороша, если бы Левочка не был так несчастлив в Москве». Это время было тяжелым для Толстого — дом неудобен для работы, Москва производила на него гнетущее впечатление: «Вонь, камни, роскошь, нищета, — записывает он. — Разврат. Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать их оргию, и пируют».
Существующее здание № 3, выходящее на переулок узким торцевым фасадом и протягивающееся в глубь участка, построено в 1902 г. архитектором П.А. Заруцким. В этом доме находилась конспиративная квартира Союза защиты Родины и Свободы, организации, поставившей себе целью борьбу против коммунистов, во главе которой стоял Савинков.
Писатель Р. Гуль в книге «Дзержинский» описывает операцию чекистов:
«Дзержинский знал, что Савинков в Москве, о Савинкове ходили „легенды“, то его кто-то видел загримированным стариком, то он шел без грима среди бела дня по людной улице с папиросой в зубах. Но Савинков оставался неуловим, хотя Дзержинский пустил в ход весь свой провокаторско-шпионский аппарат, чувствуя, что где-то тут же под боком Савинков ведет „подкоп“ под стены Кремля. Только в мае того же года в деле поимки Савинкова на помощь Дзержинскому пришел случай. Апельсинной коркой, на которой поскользнулся Савинков, оказалась, как это ни странно, любовь неизвестного юнкера Иванова к неизвестной сестре милосердия Покровской общины, где этот юнкер лежал на излечении. Роковая юнкерская любовь стоила сотням людей жизни, и конспиративная организация Савинкова оказалась разгромленной. В середине мая 1918 года неизвестная сестра милосердия, придя в ВЧК на Лубянку, просила провести ее к самому Петерсу. На приеме у Петерса необычайно волновавшаяся сестра рассказала, что находившийся на излечении в Покровской общине влюбленный в нее юнкер Иванов под секретом сообщил ей, что в Москве существует тайная антикоммунистическая организация, что скоро будет ее выступление, которое начнется восстанием и расправой с ненавистной опорой коммунизма латышскими стрелками и чекистскими отрядами, и что он, влюбленный юнкер Иванов, не просит, а умоляет ее на это время уехать из Москвы. Что руководило предательством сестры милосердия? Корысть? Страх перед ВЧК? Мотивы предательства канули в кабинете Петерса. Известно только, что сведения, полученные от влюбленного юнкера, Дзержинскому и Петерсу показались достойными „самого серьезного внимания“ и по личному приказу Дзержинского за юнкером Ивановым ЧК установила неотступную слежку. Слежка показывала, что юнкер Иванов часто заходит в дом № 3, в кв. 9, в Малом Левшинском переулке, где собирается много неизвестного народу. В Малом Левшинском, в доме № 3 была конспиративная квартира „Союза Защиты Родины и Свободы“… Операцию захвата этой квартиры Дзержинский поручил Петерсу. 29-го мая 1918 года отряд до зубов вооруженных чекистов во главе с Петерсом на грузовиках выехал в Малый Левшинский переулок. Было около двух часов дня, когда грузовики остановились у дома № 3. Латыши соскочили, оцепили дом, а часть отряда во главе с Петерсом поднялась по лестнице и остановилась у квартиры № 9, занимаемой неким Сидоровым (поручиком Аваевым) и Парфеновым (штаб-ротмистром Покровским). Петерc постучал условным стуком. Его не расслышали, и ему открыли не сразу. В это время, окончив свои дела, члены „Союза Защиты Родины и Свободы“, не подозревая, что они уже выслежены, сидели за дружеской беседой… — Господа, минуточку, кажется, кто-то стучит, — проговорил поручик Аваев и пошел к двери. Но как только он отпер, дверь с шумом и грохотом откинулась и на Аваева неожиданно глянули дула винтовок и маузеров. — Руки вверх! — закричал побледневший Петерc, ожидавший сопротивления. Но врасплох застигнутые сопротивления не оказали… Легкомысленные в конспирации молодые люди, похожие, вероятно, на влюбленного юнкера Иванова, который присутствовал тут же, держали переписку прямо в столах, а из-под кровати латыши вытащили бомбы, нитроглицерин и револьверы… Тринадцать человек арестованных, в числе которых был и юнкер Иванов, латыши повезли на Лубянку в ВЧК, где начались их ночные допросы. Мы знаем эти „допросы“. Арестованные, как говорит сам Петерс, „стали понемногу сознаваться“».
