Герберт Аптекер - Колониальная эра
Точные цифры скудны, да и пользы от них не слишком много ввиду несоответствия современным показателям. В Новой Англии неквалифицированные и квалифицированные рабочие получали от 25 до 85 центов в день, в зависимости от мастерства и от состояния экономики. Периоды кризиса и безработицы (а случались они в колониальный период часто) кончались для одних самой подлинной голодной смертью, для других — мерами чрезвычайной общественной помощи. В «добрые» времена нормальный уровень еле-еле позволял сводить концы с концами.
II. Классовые деления
Рабовладение в XVII столетии играло меньшую роль, чем использование кабального труда. Так, даже в 1683 году в Виргинии насчитывалось 3000 рабов и 12 тысяч кабальных слуг. В Южной Каролине рис — выращивавшийся почти исключительно рабским трудом — стал главной культурой только к 1710 году; до того же ведущими статьями вывоза колонии являлись оленья кожа, свинина, маис, древесина и корабельные материалы. Джорджия была основана только в 1730‑е годы, а введение рабства в этой колонии (служившей буфером между испанской Флоридой и английскими Каролинами) относится к еще более позднему времени — к 1750 году.
Однако с наступлением XVIII столетия, когда производство риса, индиго и табака достигло громадных размеров, рабский труд приобрел решающее значение для всех колоний от Мэриленда до Джорджии. Ко времени революции рабы составляли почти 40 процентов населения южных районов и 20 процентов всего населения колоний.
Примерно к 1720 году американо-негритянское рабство сложилось в хорошо развитую, монокультурную, товаропроизводящую, поставленную на коммерческую ногу систему порабощения. Оно уже переросло из домашней формы в форму плантационную, при которой продукты производились для продажи на обширном, охватывавшем весь мир рынке. Это (а также расистская идеология, оправдывавшая и поддерживавшая эту систему) объясняет ту интенсивную эксплуатацию и жестокость, которые характеризовали систему негритянского рабства в Америке к началу XVIII столетия и которым предстояло характеризовать ее на протяжении еще пятнадцати десятилетий. Кроме того, уже в эту раннюю пору колониального периода институт рабства служил главным источником богатства как для плантаторов Юга, так и для купцов Севера.
В южных колониях (особенно после XVII столетия) правящий класс составляли плантаторы-рабовладельцы, среди которых действительным влиянием пользовались весьма немногочисленные семейства, связанные между собой родственными узами. В колониях Среднеатлантического района и Новой Англии господствующую олигархию образовывали купцы и крупные землевладельцы (последняя группировка представляла собой особенно внушительную силу в Нью-Йорке). Все они, однако, не были полноправными хозяевами в своем доме, поскольку составляли лишь колониальную господствующую группировку, а высшая политическая, военная и экономическая власть находилась в руках правителей Англии, чьи непосредственные представители в колониях являлись верхушкой «общества».
Купеческая аристократия, как и аристократия плантационная, была немногочисленной; в этой среде также были сильно развиты брачные связи между родственными семействами. Она составляла обособленный, тесно сплоченный и могущественный класс. В пяти ведущих городах колоний этот слой насчитывал каких-нибудь четыре сотни семейств. Члены его, однако, были непосредственно связаны с губернаторами, восседали в колониальных советах и ассамблеях, приобретали громадные земельные поместья как путем купли, так и благодаря особым милостям, поддерживали тесный контакт с пиратами (которые, уходя на покой, превращались порой в почтенных купцов), жирели на работорговле, накапливали свои «честные гроши», ведя торговлю во время войны — все равно с кем: с врагом или другом, — своим же морякам и рабочим платили нищенскую заработную плату. Одним словом, они были столпами общества, а их богатства, которые, как утверждали их попы, служили свидетельством того, что эти аристократы являются «избранниками божиими», давали им право властвовать над людьми.
Многие, стремясь к наживе, стали заниматься, особенно по мере того, как колониальный период близился к концу, не только спекуляциями землей, но и торговлей пушниной, подвизались в промышленности, в первую очередь — в судостроении и некоторых вспомогательных и промежуточных отраслях, вроде мукомольного, пивоваренного и бондарного дела.
Наконец, подавляющую часть, вероятно процентов 60 всего колониального населения, составляла громадная масса более или менее независимых йоменов, мелких фермеров, скваттеров и рыбаков. Именно они — вместе с несвободным и городским трудовым людом, — почерпнув многое из сокровищницы индейского опыта, и создали то, что стало Соединенными Штатами.
Они довольствовались немногим и обладали скромностью, составляющей отличительную черту трудящихся. Их уделом были большие семьи, тяжкие обязанности, великие скорби и жалкие удовольствия, не считая тех, какие придумывает для себя беднота повсюду. Они были «солью земли», и именно они создали нашу страну.
Они были далеко не благодушны. Жизнь их была горестна, но они вступали в бой со своими мучителями и мало-помалу, почти неприметно, несмотря на бесчисленные задержки, прокладывали свой путь вперед. Именно эти классовые битвы и составляли сущность американской истории в колониальный период — как и позднее.
К краткому рассмотрению наиболее ярких эпизодов этой истории мы и переходим.
III. Рабы
Начнем с негров-рабов, число которых, напомним, достигало к 1775 году около полумиллиона. В данном случае мы имеем дело с системой товарного производства для всемирного рынка, при которой власть хозяина была столь же безграничной, как и его алчность. По закону покорность раба должна была быть полной, а власть хозяина — абсолютной, простираясь даже на жизнь невольника. И это состояние, также по закону, считалось вечным и переходило к потомкам и с той и с другой стороны.
Система рабства получила зверское воплощение, и если она была мукой для рабов-мужчин, то участь женщин при ней просто не поддается описанию.
С целью дать читателю известное представление, о подлинном обличий рабства, поскольку речь идет о колониальном периоде, мы приведем красноречивые выдержки из дневника Уильяма Бёрда из Виргинии (1674—1744). Этот м‑р Бёрд был владельцем свыше 170 тысяч акров земли (именно на территории его поместий был основан город Ричмонд), членом Виргинского совета более 30 лет, владельцем библиотеки, насчитывавшей 4 тысячи томов, видным знатоком искусства и известным автором. И если можно говорить о виргинском аристократическом просвещении и развитии личности, то м‑р Бёрд действительно был его выдающимся образчиком.
Его тайный дневник за 1709—1712 годы был недавно открыт, расшифрован и опубликован3. Редакторы издания, характеризующие м‑ра Бёрда как «самого изысканного и примерного джентльмена Виргинии», утверждают, что он «считал себя добрым хозяином и в ряде писем поносил тех извергов, которые дурно обращаются со своими рабами». Мы, следовательно, обращаемся вовсе не к крайности, когда приводим дневниковые записи м‑ра Бёрда, касающиеся его домашних слуг, как известный показатель той действительности, которая таилась за этим идиллическим фасадом.
8. II. 1709 года Дженни и Юджин высечены. 17. IV Анама высечена. 13. V Миссис Бёрд сечет кормилицу. 23. V Молл высечена. 10. VI «Юджин высечен за то, что бежал, и на рот ему был надет зажим». [Этот Юджин был малое дитя.] 3. IX «Я побил Дженни…» 16. IX Дженни высечена. 19. IX «Я побил Анаму…» 30. XI Юджин и Дженни высечены. 16. XII «Юджин был высечен вчера за бездельничанье». (В апреле 1710 года м‑р Бёрд был занят исполнением своих официальных обязанностей, оказывая помощь в расследовании дел рабов, «обвиненных в государственной измене»; в результате этого расследования двое были повешены.) 1. VII. 1710 года «Негритянка снова бежала вместе с зажимом, надетым на ее рот». 8. VII «Негритянка найдена и привязана, но ночью снова бежала». 15. VII Бёрд сообщает о поимке вышеупомянутой женщины, а также добавляет о другой рабыне: «Моя супруга против моей воли приказала прижечь маленькую Дженни каленым железом…» 19. VII Та же негритянка снова бежит, но поймана. 10. VIII Бёрд сообщает о поимке «моей негритянской девушки», скрывавшейся в течение трех недель. 22. VIII «У меня был крупный разговор с маленькой Дженни, и я побил ее слишком сильно, но потом пожалел, что сделал это». 31. XIII Юджин и Дженни побиты. 8. XX Бёрд сечет трех рабынь. 6. XI «Негритянка снова бежала». 13. XI Негритянка-беглянка найдена мертвой. 1. I. 1711 года «Я поссорился с супругой из-за того, что она была жестока к Брейн…» 22. I Раб «притворился больным». «Я приставил каленое железное клеймо к тому месту, на боль в котором он жаловался, да еще надел ему на рот зажим». 2. II «Моя супруга и маленькая Дженни имели крупную ссору, в которой моей супруге досталось, но под конец Дженни с помощью семейства была усмирена и основательно высечена». 20. III Бёрд бьет негритянку. 30. IV Бёрд приказывает побить двух рабов-мужчин. 1. V «Я приказал жестоко высечь Прю…» 4. VIII «Я почувствовал недомогание и усталость после порки Прю…» 26. IX «Я распорядился высечь несколько человек…» 28. IX Юджин высечен. 13. XII Супруга Бёрда сечет раба в присутствии гостя. Бёрд выражает неодобрение. 10. I. 1712 года Раб «притворяется», что он упал и ушибся; его заставляют носить зажим в течение 24 часов. 5. II Супруга Бёрда приказывает высечь несколько рабов. 2. III Супруга Бёрда бьет Дженни «щипцами»; он выражает неодобрение. 3. III Билли побита. 15. III Питер снова заявляет, что он болен, и ему еще раз надевают на рот зажим. 9. IV Супруга Бёрда приказывает высечь Молли. 22. V Супруга Бёрда задает отчаяннейшую порку Прю; сам он жестоко сечет Анаму. 6. VI «…обнаружил Прю со свечой при дневном свете, за что я приветствовал ее пинком». 30. VI Три женщины и один мужчина побиты. 25. VII Билли высечена. 30. VII Молли и Дженни высечены. 21. VIII Билли побита. 3. IX Последние записи в дневнике, из которых мы узнаем, что супруга Бёрда «задала Прю крупную порку».И это, повторяем, был дом «самого изысканного и примерного джентльмена» колониальной Виргинии!
