Яровой Евгений - Мистика древних курганов

Научная сторона проводимых работ, видимо, не особенно волновала отставного штабс-капитана, полностью лишенного каких-либо амбиций. Поэтому не случайно, что с его именем не связано ни одной археологической публикации. Скорее, им двигал азарт первооткрывателя и привлекал сам процесс полевых работ, связанный с неожиданными находками. Для своего времени он был достаточно добросовестным исследователем и скрупулезно относился к ведению полевой документации (хотя здесь, прежде всего, заслуга его жены, которая гораздо более подробно и тщательно описывала все находки и курганные сооружения). Общее качество проводимых в районе Тирасполя исследований было выше по сравнению с раскопками предшественников. Если в первые годы И. Я. Стемпковский копал курганы небольшими колодцами, то затем значительно расширил их размеры путем разбивки квадратных колодцев, вписанных в основание насыпей. Нередко он использовал и кладоискатель-скую методику, прокладывая широкие траншеи через курган. В результате археологический памятник оказывался почти полностью исследованным — нераскопанными оставались лишь полы насыпей. В отличие от других любителей он докапывал курганы до материка и во всех случаях фиксировал их размеры, состав и относительную хронологию обнаруженных погребений. Последняя определялась им как «многоэтажностъ» кургана.

Справедливости ради следует все же отметить, что И. Я. Стемпковский совершенно не интересовался дальнейшей судьбой и обработкой раскопанных материалов. В этом отношении его можно считать классическим любителем-непрофессионалом. Сегодня нельзя без улыбки читать, что в одном из курганов лежали «покойники во фраках» или другие аналогичные интерпретации.

Недостаток необходимой подготовки сказывался и в небрежной научной отчетности. Дневники написаны чернилами, но отличаются лаконичным описанием погребений и находок, все рисунки сделаны карандашом и крайне схематичны, а общие планы даны без масштабов и ориентировки. Последнее тогда, как и в наше время, считалось большим недостатком для археолога, и созданная в 1859 году Императорская Археологическая комиссия тщательно контролировала лиц, которым давала право на проведение раскопок. В частности, она внимательно следила за своевременным представлением научной отчетности. В этой связи не удивительны постоянные конфликты И. Я. Стемпковского с Археологической комиссией из-за отчетности, отразившиеся в переписке.

Согласно договоренности все обнаруженные материалы сдавались в Херсонский музей, через директора которого — В. И. Гошкевича — он ежегодно получал из Археологической комиссии открытый лист на право раскопок. В период с 1896 по 1902 год находки и дневниковые записи поступали в музей сравнительно регулярно, однако затем И. Я. Стемпковский отказался продолжать раскопки. В одном из писем к В. И. Гошкевичу он ссылается на плохое самочувствие (в то время ему было уже за шестьдесят), а также на необходимость проведения ремонтных работ и посадки деревьев вдоль дороги от Тирасполя до Бендер по своей основной должности. Вероятно, Иоиль Яковлевич был искренен, так как известно, что уже с 1900 года фактическим руководителем раскопок стала его жена Л. П. Стемпковская. Именно она взяла на себя основные заботы по ведению полевой документации, став, таким образом, одной из первых женщин-археологов в России. Так или иначе, но археологические раскопки возобновились лишь спустя несколько лет, а уже в 1911 году ему вновь было отказано в выдаче открытого листа из-за плохого качества представляемых отчетов. Смерть И. Я. Стемпковского в 1914 году и начало военных действий в Бессарабии остановили огромную работу, проводившуюся в окрестностях Тирасполя.

Несмотря на постоянные конфликты с Археологической комиссией, полевую деятельность супругов И.Я. и Л. П. Стемпковских следует все же оценить положительно. В результате их исследований на левобережье Днестра впервые были обнаружены сотни захоронений различных скотоводческих культур. Стало ясно, что на этой территории постоянно проживали различные народы, начиная от медно-каменного века и вплоть до раннего Средневековья. Открытая ими источниковедческая база ранее неизвестных культур до сих пор поражает своими масштабами и вошла в историографию под названием «тираспольские курганы». В отличие от раскопок других любителей она не пропала для современников и значительную часть находок до сих пор можно увидеть в Херсонском музее. Благодаря тому что полевые дневники И.Я. и Л. П. Стемпковских сохранились в архивах Санкт-Петербурга и Херсона, эти материалы удалось обработать и опубликовать уже в наше время. Можно сказать, что эти проведенные на рубеже веков раскопки по-прежнему привлекают внимание археологов и любителей древностей. Немаловажен и тот факт, что находки из окрестностей Тирасполя в значительной степени заложили основу Херсонского музея — на мой взгляд, одного из лучших в современной Украине.

В области курганной археологии на фоне проводимых супругами И.Я. и Л. П. Стемпковскими масштабных раскопок несопоставимой была даже деятельность Одесского общества истории и древностей. В этот же период только два ее члена исследовали на левобережье Днестра одиночные степные насыпи. Так, один из них — Карузо — раскопал курган близ села Коммуна-Маяк Тираспольского уезда с позднекочевническим погребением с конем, а второй — М. Шкадышек — исследовал 18 июля 1909 года курган в окрестностях села Суклея. В нем он обнаружил древнее захоронение в особой камере-катакомбе, скорее всего, позднескифского времени.

Но не только в Херсонской губернии проявляли интерес к древним памятникам Северного Причерноморья. Несколько курганов раскопал и известный коллекционер, первый молдавский археолог И. К. Суручан. Его искренняя преданность античной культуре настолько неординарна, что позволяет поставить его имя в один ряд с именами В. И. Гошкевича и И. Я. Стемпковского.

Однако в отличие от Херсонского музея судьба его детища оказалась трагичной.

Река Тира, глубокая и обильная пастбищами, доставляет купцам торговлю рыбой и безопасное плавание для грузовых судов. На ней лежит соименный реке город Тира, основанный милетянами.

Иван Касьянович Суручан родился в 1851 году в Кишиневе. Образование получил в гимназиях Кишинева и Одессы, а затем в Нежинском лицее князя Григория Безбородко. Так случилось, что одно из поместий князя находилось в селе Парутино, на месте известной древнегреческой колонии Ольвия, основанной выходцами из Милета в VI веке до нашей эры. Неудивительно поэтому, что культ Античности процветал в лицее. Не избежал этого и молодой И. Суручан. Именно в Нежинском лицее он навсегда полюбил античную культуру, а после его окончания однозначно решил посвятить свою жизнь изучению древностей Северного Причерноморья.

Иван Касьянович был искренне увлеченным, но, к своему счастью, далеко не бедным человеком. Наличие средств позволило ему за относительно небольшой период создать в своем кишиневском доме уникальное личное собрание, которое он назвал «Музей древностей Понта Скифского». К началу 80-х годов XIX века он занимал с библиотекой пять комнат в доме и три комнаты во флигеле. Основную часть коллекции составляли античные вещи, но были экспонаты и других эпох. В частности, только привезенные из Египта древности занимали две комнаты на нижнем этаже. Во дворе находился личный лапидарий — многочисленные каменные и мраморные плиты-надгробия с латинскими и греческими надписями. Они были свезены в Кишинев из различных уголков Северного Причерноморья. Многие из них наверняка были обнаружены в курганах.

В 1895 году на хуторе Бугаз близ города Белгород-Днестровский И. К. Суручан на собственные средства произвел раскопки небольшого курганного могильника, состоявшего из нескольких насыпей. Высота курганов не превышала 1,5–2 метров, и он надеялся обнаружить в них некрополь античной Тиры, развалины которой сохранились на берегу Днестровского лимана. Об этом городе и его жителях упоминали такие античные авторы, как Геродот и Псевдо-Скимн, Помпоний Мела и Гай Плиний Секунд, Клавдий Птоломей и Аммиан Марцеллин. Но надежды исследователя не оправдались — все курганы оказались более раннего времени и принадлежали древним степным кочевникам. Найти в них хоть какие-либо следы древнегреческих захоронений не удалось. Можно предположить, что обнаруженные находки пополнили личную коллекцию археолога, но более конкретных сведений о данных раскопках до нашего времени не дошло.

В конце XIX века, по мнению современников, уникальная коллекция И. К. Суручана была второй в регионе после знаменитого собрания Одесского археологического музея. За большую и плодотворную работу в области археологии Северного Причерноморья и Молдавии его избирают действительным членом Российского археологического общества, Одесского общества истории и древностей, Церковно-археологического общества Киевской духовной академии, почетным членом Академии наук Румынии в Бухаресте. Все эти звания свидетельствуют о широком научном признании подвижнической деятельности первого молдавского археолога.