Сергей Остапенко - Загадки погибших цивилизаций
Вот так наши предки приспособились убивать себе подобных. Охота на другие виды появилась много позже.
Этот экологический вариант стал огромным потрясением для поздних палеоантропов: два инстинкта противоречили друг другу, да и вид, питающийся сам собой, — это биологический нонсенс, вроде вечного двигателя. Выходом оказалось расщепление самого вида палеоантропов на два подвида. Если палеоантропы не убивали никого, кроме своих, то новый подвид, Homo pre-sapiens, по мере превращения в охотников не убивал именно палеоантропов. Лишь много позже, вполне обособившись от троглодитов, он убивал уже не только последних, как и всяких других животных, но и своих соплеменников. Эту практику унаследовал и Homo sapiens, руководствуясь мотивом, что убиваемые — не вполне люди, скорее «нелюди»: иноверцы, преступники, враги.
Речь — вторая сигнальная система, которая всегда тормозит работу первой. Лобные доли преобразуют речь в поведение, но уже не рефлексивное, а подчиненное речевому, мысленному началу. За речь отвечают маленькие зоны мозга, находящиеся в лобной части коры. Эти зоны есть только у человека и, по данным палеоантропологии, отсутствовали даже у неандертальцев. В общении можно выделить внушение (суггестию). Внутри индивида находится лишь часть этого механизма, а ядро его — в сфере взаимоотношения между индивидами. Слова, произнесенные одним, неотвратимым образом влияют на другого. Все в речевой материи сводится к повелению и подчинению или возражению. Разговор — по большей части, цепь взаимных возражений. Даже вопрос — это повеление ответить. Повелительный характер человеческой речи есть следствие того, что «праречь» состояла из приказов, требований и повелений. Не зря до сих пор в восточнославянских, германском, латинском, греческом языках, иврите «слушать» и «слушаться» — смежные понятия. А в древности они обозначали одно и то же!
Множество ученых доказывали, что мышление вначале вредно для каждого организма, делает его беспомощнее по сравнению с животным. И только по мере созревания ребенка оно приобретает полезность. Но естественный отбор не сохраняет «вредных» признаков. Возможно только одно рациональное объяснение: значит, оно сначала было полезно не данному организму, а другому, не данному виду (подвиду), а другому. Здесь эволюция спотыкается, так как эта проблема оказывается неразрешима для теории естественного отбора: речь была выгодна хищному подвиду для того, чтобы с помощью внушения навязать свою волю!
Авторы теории считают, что не все особи предкового вида превратились в людей и что они не перестали рождаться с тех пор, как появились люди. Не обоснованным они считают и мнение, что те немногие, которые мутировали в людей, лишили более диких собратьев кормовой базы, отчего те быстро перемерли. Часто говорят о непомерно быстром образовании вида Homo sapiens. Видимо, правильнее говорить о разделении единого вида. Палеоантропы стихийно выделяли из своих рядов особые популяции, ставшие впоследствии особым видом. Эта обособляемая от скрещивания форма отличалась повышенной внушаемостью. В них удавалось подавлять импульс убивать палеоантропов, но последние могли поедать часть их приплода. Видимо, охота появилась как вариант «выкупа»: каннибалы не могли убивать другие виды, но могли заставить это делать своих внушаемых родичей. Молодняк этого подвида умерщвлялся на пороге половозрелого возраста, и лишь немногих палеоантропы оставляли «на развод». Кстати, весь этот процесс был первоначально весьма локальным феноменом: по данным некоторых генетиков, все человечество — потомки всего 600–1000 мужских особей предковой формы.
Стремительное расселение человечества по планете можно уподобить взрыву. Считается, что оно заняло не более 15 тысяч лет и разбросало людей по самым разным экологическим нишам. Авторы предлагают считать, что это вызвано ничем иным, как желанием отселиться, сбежать от себе подобных, которые поедали сородичей, опираясь на неодолимый нейрофизиологический аппарат суггестии. Но палеоантропы смещались вслед за своими «кормильцами». Так земной шар покрылся антропосферой: системой взаимообособленных ячеек людей, пользующихся своим собственным языком, как средством защиты — с помощью непонимания — от чужих повелений и агрессии.
Здесь следует заметить, что, несмотря на тривиальность и даже революционность такого мнения, авторы совершенно игнорируют возможность банального демографического взрыва. А он мог быть вызван и значительным отличием в большую сторону срока жизни наших предков! К этому упущенному обстоятельству мы также вернемся в последующих главах.
В соответствии с теорией каннибализма у истоков истории, первобытные социальные образования были эндогамными, то есть закрытыми для брачно-половых отношений с чужаками. Механизмом размежевания с палеоантропами и послужило относительное отсутствие скрещивания. Но потомки этих первоубийц все же вошли в состав рода человеческого в результате первобытного промискуитета еще на самой ранней стадии развития человечества. Видимо, существовало три градации в переходном периоде становления раннего человечества: полунеандерталоидный тип, использующий примитивное, но смертельное для «собеседников» внушение, промежуточный тип, который способен был имитировать действия первого, но сам не способен ему противостоять, и наиболее продвинутые в сторону современного человеческого типа, но неспособные противостоять первым двум, «внушаемые». В составе Homo sapiens оказались все три типа. Четвертый вид, неоантропы, сформировался позже и отличался относительной немногочисленностью.
Таким образом, человечество представляет собой не единый вид, а семейство из четырех видов, первые два из которых необходимо признать хищными, причем, по отношению именно к другим людям, а вторые два — лишенными средств психологической защиты от хищников. Это и есть человек разумный.
Приведенная классификация типов людей кардинально отличается от всех других попыток систематизации. Прочие очерчивают внешние признаки или обращают внимание только на отдельные стороны. Для того, чтобы понять, насколько данная теория близка к истине, достаточно вспомнить, как ведут себя люди во время всякого рода катаклизмов, разрушающих государство: человеческие сообщества распадаются на малые группы, банды, «феоды», построенные по тюремно-камерному принципу. Лидер-«пахан», свита прихлебателей-«шестерок» и послушная исполнительная группа. Такая стихийная самоорганизация при падении уз государственной культурной социальности предельно точно вскрывает кардинальное видовое различие человечества. Собственно говоря, государственные и общественные структуры в той или иной мере напоминают описанную выше «схему».
Таким образом, авторы настаивают не на расовой, не на национальной, умственной или религиозной неоднородности человечества, а на его этической несовместимости, носящей биологически обусловленный характер. Волка от овчарки отличить трудно, но различие между ними состоит в том, что он вполне может поедать собак. Описываемые человеческие различия относятся, прежде всего, к строению головного мозга, поэтому и проявления их в сегодняшнем мире относятся к сфере нравственности, совести, то есть к понятиям, до сих пор находившимся в ведении религии и философии. Кстати, определенную часть психопатологий и суицидов можно отнести к вырождению и нежизнеспособности «межвидовых гибридов» среди людей. Их психика раздирается на части между двумя несовместимыми поведенческими ориентациями.
Могут ли с гуманистической позиции существа без нравственности, совести, сострадания называться людьми? Скорее, хищными гоминидами. К несчастью, несмотря на то что в целом человечество стало менее кровожадным (бесконечные войны привели к значительному сокращению популяции хищных гоминид), но сильные мира сего по-прежнему представляют собой в основном хищников по строению своего внутреннего мира, пользующихся психологической беззащитностью «толпы» — обычных людей.
Тем не менее, от рассмотрения этой занимательной, но вряд ли полностью объективной гипотезы, мы вернемся к полемике со сторонниками дарвинизма.
Ноам Хомски, ведущий специалист в области лингвистики, в своем исследовании показал, что структура речи — способность ребенка овладевать речью в ходе общения в семье — заложена в мозге новорожденных детей. Хомски перенес вопрос о языке из области теории обучения в область теории эволюции, поставив вопрос, — как формируется универсальная грамматика в качестве встроенной биологической функции мозга? Другой исследователь Деннетт показывает, что, в принципе, способность к владению речью может появляться и в результате естественного отбора, но Хомски с таким выводом не согласен.
По мнению Роджера Пенроуза, мозг вообще представляет собой загадку эволюции. Ортодоксальный дарвинизм приписывает все функции мозга набору различных алгоритмов — механической поэтапной процедуре, подобной той, которую выполняет искусственный компьютерный разум. Но Пенроуз полагает, что мозг функционирует гораздо более сложным образом. По его мнению, непонятно, каким образом в результате естественного отбора сами по себе могут вырабатываться алгоритмы, которые, в свою очередь, могут выносить сознательные суждения о значимости других имеющихся у нас алгоритмов. Кстати, в конце концов Роджер Пенроуз отказался от идеи естественного отбора и стал искать радикально новый подход к этой загадке.
