Сергей Былинин - Сталинградская битва
Последнее наступление Паулюса, предпринятое с 11 по 13 ноября, было изначально безнадежным, как последнее зимнее наступление группы армий «Центр» в 1941 году под Москвой, Через 48 часов оно свелось к ожесточенным рукопашным схваткам неподдающимся централизованному руководству, И хотя небольшим группам противника удалось преодолеть эти последние «проклятые» триста метров до Волги, но немцы тут же оказались окруженными, поскольку русские перерезали узенькие коридорчики. Еще 4 дня продолжались яростные бои, в которых пленных не брали, и надежд на выживание не было.
Несмотря на крайне тяжелое положение 62-й армии в октябре — ноябре 1942 года инициатива бесповоротно переходила в руки обороняющихся советских войск. И когда на рассвете 19 ноября над дымящимися развалинами Сталинграда с севера прокатился гул канонады 2000 советских орудий, то многие немецкие солдаты и офицеры, тревожно прислушиваясь к этим громоподобным раскатам, поняли, что ход Сталинградской битвы да и ход всей войны начал неотвратимо поворачиваться в другую, противоположную сторону.
Немецкий тяжелый полугусеничный тягач с установленным на нем 88-мм зенитным орудием захвачен советскими войсками. Лето 1942 года.
Заключение
Сражениями на Северном Кавказе и под Сталинградом закончился 1-й период Великой Отечественной войны. Более трех месяцев продолжалось сражение за Сталинград и Гитлер был вынужден отдать приказ № 1 о переходе Восточного фронта к обороне. Приказ предписывал: «во что бы то ни стало удерживать достигнутые рубежи, отражать всякие попытки со стороны противника прорвать их и тем самым создать предпосылки для нашего наступления в 1943 году». Это было признанием провала всей кампании 1942 года.
Необходимо заметить, что было бы явным упрощением утверждать, будто план кампании 1942 года, принятый гитлеровским руководством рухнул в силу изначальной ошибочности или авантюристичности. Напротив, эти планы рассчитывались в немецких штабах, где сидели отнюдь не простаки, а квалифицированные специалисты, знающие свое дело. Роковой просчет немецких стратегов заключался не в разработке заведомо невыполнимых планов, а в самоуверенной переоценке сил и средств своей армии и в недооценке сил и возможностей своего противника. Моральная стойкость русского солдата, бойцов и командиров Красной армии, оперативное мастерство ее полководцев были недооценены немецкими генералами. Экономические возможности Советского Союза, способность советского руководства в короткий срок сконцентрировать усилия и мобилизовать все средства — не были до конца учтены политиками и стратегами Германии.
Ставка ВГК и Сталин не ожидали в 1942 году столь мощного наступления немцев на всем южном крыле и не имели заранее подготовленного плана обороны. Все мероприятия по отражению вырабатывались по ходу действий на фронтах, И под давлением критической, суровой обстановки иногда принимались столь же суровые решения, как например, приказ № 227 в июле 1942 года.
Десант моряков Волжской военной флотилии. Сталинград, октябрь 1942 года.
Страна оказалась на крайнем рубеже: были потеряны не просто огромные (1 млн кв. км) территории, а промышленные районы. Это более 20 млн работоспособного населения, около 800 млн пудов хлеба в год, более 10 млн тонн металла в год и т. д. В этот период бойцам и командирам Красной армии приходилось мужеством и кровью исправлять ошибки и просчеты командования. Упорной обороной они сдержали натиск немецких группировок и выиграли время необходимое для накопления резервов. У Сталинграда немецким генералам было навязано генеральное сражение, которого они здесь не ожидали, но вынуждены были принять, понимая его решающее значение.
К 19 ноября командование группы армий «Б» оказалось в трудном положении. До предела измотанные армии стали крайне малочисленными, лишились дивизионных и корпусных резервов. В тылу больше не было никаких крупных сил, а Сталинград, поглотивший их, так и не был взят. На растянутых флангах сталинградской группировки немцев находились союзные итальянские, венгерские и румынские войска, не отличавшиеся высокой боеспособностью, Наступала суровая русская зима. Но еще более тревожило немецкое командование резкое падение морального духа войск.
Многочисленные документы и мемуарная литература свидетельствуют о том, что в ноябре настроение не только солдат, но и офицеров вермахта под Сталинградом было подавленное, вера в победу исчезала, а ее место заняла единственная надежда выйти из этого кромешного ада живым. Уже упоминавшийся нами немецкий офицер В. Гофман, ликовавший 23 августа по поводу страшной бомбардировки Сталинграда, невольно отразил в своем дневнике последовательную смену своих настроений, произошедшую с сентября по октябрь: запись 1 сентября 1942 года — «Неужели русские действительно намереваются сражаться на самом берегу Волги? Это же безумие…». 11 и 16 сентября — «…варварство…фанатики», 25 октября — «…нас всех ждет „мрак и туман“». 27 октября — «Русские — это не люди, а какие-то железные существа. Они никогда не устают и не боятся огня». 29 октября — «Каждый солдат (имеется в виду немецкий. — Авт.) считает себя здесь обреченным».
Вот другие свидетельства. Из дневника обер-лейтенанта 578-го пехотного полка Г. Хэннэса: «Меня никто не убедит, что мои товарищи умирают со словами „Хайль Гитлер!“ или „Германия!“… последние их слова о помощи или проклятия». Или запись на последней странице дневника командира подразделения 8-го авиакорпуса графа фон Эйзиделя — внука «железного» канцлера Отто фон Бисмарка: «Тысячу раз был прав мой великий дед, говоривший, что Германии никогда не следует ввязываться в войну с Россией».
В противоположность этому, к середине ноября советские войска, не только были полны решимости сражаться и победить, но и занимали оперативно выгодные позиции, обеспечивающие исходное положение для контрнаступления. Они прочно удерживали южнее Сталинграда ключевой район Бекетовка — Красноармейск и рубеж по линии озер Сарпа — Цаца — Барманцак, откуда 19–20 ноября Сталинградский фронт нанес удар навстречу Юго-Западному и Донскому фронтам.
Советские бойцы осматривают подбитый немецкий танк Pz III J Лето 1942 года.
Характерной чертой боев в оборонительный период битвы был их смешанный характер. Маневренные операции на открытой местности чередовались с ожесточенными боями непосредственно в городе. Если вне города и на его окраинах немцы могли извлекать выгоду из своего превосходства в танках и авиации, то по мере продвижения в районы искореженных развалин, кирпича и бетона оно утрачивалось. Когда 2–3 немецких танка с ротой пехоты врывались в улицы, русские легко отсекали пехоту, После этого танки, пройдя вглубь, натыкались на противотанковые батареи, бронебойщиков или поджигались брошенными сверху гранатами или бутылками КС. Уличные бои требовали от солдат большой выдержки, стойкости, самопожертвования. Противники сходились на предельно близкие расстояния, сталкивались «лицом к лицу». Схватки подразделений нередко перерастали в рукопашные и заканчивались штыками, кусками камня или последней гранатой.
Об убийственном характере таких боев свидетельствует немецкий лейтенант из 24-й танковой дивизии: «Мы сражаемся 15 дней за один дом, используя минометы, гранаты, пулеметы и штыки. Уже на третий день в подвалах и на лестницах валялись трупы 54 убитых немцев. „Линия фронта“ проходит по коридору, разделяющему сгоревшие комнаты, по потолку между двумя этажами. Подкрепления подтягиваются из соседних домов по пожарным лестницам и дымоходам. С утра до ночи непрерывный бой в грохоте взрывов гранат, клубах пыли и дыма, среди куч цемента, луж крови, обломков мебели и частей человеческих тел… И представьте себе Сталинград. 80 дней и 80 ночей рукопашных боев. Длина улицы измеряется теперь не метрами, а трупами…». Медленно, неся огромные потери, немцы прогрызали себе путь по территории города, по территории заводов.
В ходе оборонительных боев советские бойцы и командиры проявили большое искусство и находчивость в выработке новых тактических приемов. Несмотря на численный перевес противника, они превосходили его в тактике борьбы за каждую улицу, за каждый дом. Сталинградцы выработали тактику создания в городе «зон смерти» — густо заминированных домов, улиц и площадей, к которым сами знали все доступы, а немцам открывали «убойные коридоры» для наступления.
Большое применение в Сталинграде нашла тактика «штурмовых групп» — небольших отрядов, вооруженных легкими и тяжелыми пулеметами, автоматами, противотанковыми ружьями. Группы поддерживали друг друга стремительными контратаками. Сама инструкция их действий составлена в боевом и наступательном суворовском стиле: «Врывайся в дом вдвоем — ты да граната, оба будьте одеты легко — ты без вещевого мешка, граната — без рубашки: врывайся так: граната впереди, а ты за ней; проходи весь дом опять же с гранатой — граната впереди, а ты следом». Но когда боец ворвался в дом, то в силу вступает неумолимое правило: успевай поворачиваться! На каждом шагу его подстерегает опасность, «Не беда — в каждый угол комнаты — гранату, и вперед! Очередь из автомата по остаткам потолка; мало — гранату, и опять вперед! Другая комната — гранату! Поворот — еще гранату!..» Но ведь внутри объекта враг может перейти в контратаку. «Не бойся! Ты уже взял инициативу, она в твоих руках. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом и лопатой! Бой внутри дома бешеный. Поэтому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!»
