Сергей Соловьев - Полный курс русской истории: в одной книге
Восточных славян никто и не пробовал завоевывать. Они просто насмерть перессорились между собой. Первый конфликт случился на севере, в новгородской земле. Мало того, что жившие вокруг Ильменя народы устали от набегов варяжских дружин (а в IX веке это бедствие повсеместное, точно так же от норманнских разбойников страдала и Западная Европа), так еще и между самими этими народами тоже не было никакого согласия. В таких условиях и пришлось засылать послов в землю варягов, правильно рассудив, что приглашенный для управления князь, которому платится жалованье, как-никак лучше варяга-грабителя или собственного туземного князя, представляющего интересы не всего многонационального севера, а одного лишь племени. Так в нашей истории появляются три норманнских богатыря, то есть три приглашенных скандинавских правителя.
Первые князья
Легенда о призвании князей (862 год)
«В год 6360 (852), индикта 15,– сообщает «Начальная летопись», – когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом».
Итак, мы в 852 году имеем две русские области: одна находится на севере, куда спустя десятилетие призовут варяга Рюрика с родом его, Северная Русь находится в зависимости от варяжских находников, она им платит дань. Сколько это продолжается, неизвестно. Другая земля – на юге, на Днепре, с центром в городе Киеве. Эта вторая, южная земля тоже совсем не свободна: она платит дань не морским разбойникам – варягам, а Хазарскому каганату, сильному государству на востоке, на Волге, со столицей в городе Итиль.
«По прошествии времени, – пишет летописец, – после смерти братьев этих (Кия, Щека и Хорива), стали притеснять полян древляне и иные окрестные люди. И нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали: „Платите нам дань“. Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам, и сказали им: „Вот, новую дань нашли мы“. Те же спросили у них: „Откуда?“ Они же ответили: „В лесу на горах над рекою Днепром“. Опять спросили те: „А что дали? Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: „Не добрая дань эта, княже: мы добыли ее оружием, острым только с одной стороны, – саблями, а у этих оружие обоюдоострое – мечи. Им суждено собирать дань и с нас, и с иных земель“. И сбылось все это, ибо не по своей воле говорили они, но по Божьему повелению».
Однако, до Божьего повеления пока что далеко. Южная Русь исправно поставляет по горностаю и белке от дыма. Хазарам платят поляне, северяне, радимичи и вятичи. О сути новгородской дани варягам, как говорит Соловьев, ничего не известно, из чего можно сделать точный вывод, что летописец с вопросом не был знаком, он просто не ведал, что за дань платили заморским разбойникам народы севера. Но в 862 году эти народы восстали.
«Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом».
Так вот подводит итог наш летописец. А Соловьев добавляет, что вряд ли прежде варяги просто брали дань у населения, скорее всего, именно они давно уже и владели новгородской землей, потому что иначе непонятно, зачем летописец указывает, что они «начали сами собой владеть»: если начали, так прежде – не владели? Эпизод и на самом деле смутный. Зная повадки варягов, можно предположить, что уже некоторое время владели этой землей как собственной территорией. Но, так сказать, варяжский контингент был слабым и малочисленным, поскольку северянам удалось изгнать этих хозяев за море, попробовать самостоятельное управление, понять, что ничего не получается, и найти идеальный выход из положения: добровольно пригласить одного из варяжских князей для «наряда», то есть управления землей:
«И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами“. И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – словене, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик».
Соловьев считал, что Рюрику принадлежит заслуга в сплочении разрозненных финских и славянских племен. Правда, историк был убежден, что местом пребывания Рюрика вовсе не был Новгород. Куда как более удобный торговый городок – Ладога (ныне Старая Ладога). Во-первых, он хорошо защищен в силу особенностей ландшафта, во-вторых, находится гораздо ближе к устью Волхова, впадающего в Ладожское озеро, откуда легко добираться водным морским путем до Скандинавии. То, что Ладога старше Новгорода, ясно стало после археологических раскопок. Соловьев, конечно, ничего об этом знать не мог, но предположение сделал верное. Действительно, если искать ставку Рюрика, это будет Ладога. В Ладоге Рюрик строит крепость, первую из известных на Руси. Другой поименованный город, Изборск – позже пригород Пскова, тоже возник раньше самого Пскова. И недаром брата-Трувора летописец отправляет в Изборск, тогда имевший военное значение. В Изборске тоже строится крепость. Видите? Варяги принимаются укреплять новообретенную землю. Закрепившись в наиболее важных стратегически точках, Рюрик начинает посылать своих воинов и в другие славянские города, лежащие южнее: Полоцк на западе и Ростов на востоке. Причем, если Полоцк – город славянский, то Ростов – явно финский, основными жителями в нем указано племя финно-угорского происхождения – меря. Финские же городки Мурома (население – мурома) и Белоозеро (население – весь). Как ни хотите, но славянские жители в этих городках в меньшинстве. Иначе бы летописец никогда не упомянул финские племена как коренных жителей. Рюрик стянул все эти народы под своею властью, ему даже удалось усмирить самих новгородцев. Соловьев считал, что на новгородском примере очень хорошо видно, как велась позиционная война между племенами: дружно славяне ужиться не могли, каждый видел лишь свою выгоду. В поздней истории Новгорода эти родовые распри славян уступили место распрям между городскими концами – та же родовая распря, но выведенная в пространственный контекст. Усмирить северян Рюрик смог, только опираясь на свою военную силу, чего от него, скорее всего, и ждали.
«Установление наряда, нарушенного усобицами родов, – объясняет Соловьев, – было главною, единственною целию призвания князей, на нее летописец прямо и ясно указывает, не упоминая ни о каких других побуждениях, и это указание летописца совершенно согласно со всеми обстоятельствами, так что мы не имеем никакого права делать свои предположения. Но кроме прямого и ясного свидетельства летописца, призвание князей как нельзя лучше объясняется рядом подобных явлений в последующей истории Новгорода. Летописец начальный говорит, что варяги были изгнаны и потом снова призваны; летописцы позднейшие говорят, что как скоро один князь был изгоняем или сам удалялся из Новгорода, то граждане последнего немедленно посылали за другим: они не терпели жить без князя, по выражению летописца; есть известие, что один из великих князей хотел наказать новгородцев тем, что долго не посылал к ним князя. У внука Рюрикова новгородцы просят князя и в случае отказа грозят найти другого. Вот что сказали они однажды сыну великого князя Ростислава Мстиславича: „Не хотим тебя, мы призвали твоего отца для установления наряда, а он вместо того усилил беспокойства“. Сравним теперь это свидетельство с известием о призвании первых князей и увидим, что цель призвания одна и та же в обоих случаях: князь призывается для установления наряда внутреннего как судья миротворец».
То есть ничего обидного в призвании варягов не было. Да и учитывая вообще многонациональный состав новгородского общества толика варяжской крови ничего в нем изменить не могла. Если южная Русь более однородна по составу населения (кроме северо-востока), там – славяне, то новгородская земля – это настоящий расовый котел. Такой же расово неоднородный район – Полоцк, это славянский город среди массы неславянского населения. Так что обратите внимание: находники Рюрика посажены в города, где в силу многонационального состава они попросту не могут вызвать отторжения. Соловьев видел в призвании чужого скандинавского князя большую степень общественного развития или по крайней мере стремление к нему:
