Николай Пушкарев - ГРУ: вымыслы и реальность
Еврейская проблема достаточно подробно изложена в недавно изданной книге А. Солженицына «Двести лет вместе», поэтому обращаться к ней на страницах этой книги совершенно бессмысленно.
Служба шла своим чередом, поступающая информация из всех стран мира от наших зарубежных партнеров, а также от агентов и нелегалов-разведчиков качественно и своевременно обрабатывалась и докладывалась в вышестоящие инстанции без промедления. Так, изо дня в день, из недели в неделю и шла наша служба, во имя которой мы надели офицерскую форму и свято исполняли свой воинский долг. А военный конфликт на Арабском Востоке то затихал, то разгорался с новой силой.
СССР в этот военный конфликт был сильно втянут, и наши армейские и военно-морские подразделения, а вместе с ними и офицеры нашей спецслужбы концентрировали на этом свои усилия и получали необходимый опыт. Вскоре египетским и сирийским руководствами было принято решение о выводе наших воинских соединений с Арабского Востока. И, как мне помнится, советское командование в течение 24 часов вывело все свои подразделения с занимаемой территории.
СОСТАВ И ОРГАНИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА СПЕЦСЛУЖБЫ
В этом разделе я попытаюсь, не нарушая заповедей разведки, изложить, в чем все же заключалась организационная структура нашей специальной службы.
В целом спецслужба имела достаточно разветвленную сеть своих региональных центров, которые располагались в крупных городах СССР, и в первую очередь именно они обеспечивали командование военных округов аналитической информацией.
Все эти региональные центры комплектовались Главным разведывательным управлением, находящимся в Москве. Командиры центров, как правило, были офицерами нашего главного управления. В основном это были заместители начальников отделов в звании подполковников. Но когда они получали приказ о командировке в тот или иной центр, то им всегда присваивались воинские звания — полковников или капитанов первого ранга, смотря какую форму они носили в Московском центре. Кстати, в эти периферийные центры направлялись и офицеры, которые имели ту или иную дисциплинарную провинность.
Однако за большую честь считалась командировка в зарубежные центры, например в ГДР или Венгрию. Многие наши офицеры-разведчики отправлялись и в горячие точки, например в Анголу, Тунис, Конго и др.
Что касается Московского центра нашей спецслужбы, то он в период бурного становления и развития имел шесть специализированных отделов. Я уже ранее упоминал о двух отделах — это 2-й и 3-й специализированные отделения. Были еще 1-й, 4-й, 5-й и 6-й, на них возлагались также достаточно ответственные функции, которые они с успехом выполняли. Так, например, 1-й отдел был самым привилегированным, так как считался как бы научным, разрабатывающим вопросы теории по проблемам, которые решала наша спецслужба. Что касается 6-го отдела, то он занимался проблемами обобщения информации и передачи ее вышестоящему командованию, 4-й отдел занимался программно-математическим обеспечением по сбору, обработке и выдаче необходимой информации, подготовленной 2-м отделом, а технические средства принадлежали 3-му отделу. Что касается 5-го отдела, то он имел специфическую направленность. В его задачи входили, как правило, интересы трансатлантических каналов связи, и в нем работали высококвалифицированные молодые офицеры, выпускники физических факультетов МИФИ, МФТИ, МВТУ им. Баумана, МЭИ, МАИ им. С. Орджоникидзе и др. Офицеры данного отдела часто выезжали в длительные командировки, например в Финляндию, Норвегию и другие страны, т. е. туда, где появлялась потребность нашей военной разведки в получении необходимой информации. Затем служба продолжала развиваться за счет создания новых спецподразделений, а в ряде случаев некоторые отделы разделялись и выделялись в отдельные подразделения, т. е. это был своего рода живой организм, который и соответствовал поставленным командованием задачам. К настоящему времени, как мне известно, уже сформировано более десятка специальных подразделений, на которые возложены особые задачи.
Наши офицеры с блеском выполняли то, что было бы не по плечу даже инженеру или ученому. Эти люди в военной форме были так незаметны, скромны, но каждый из них был профессионалом в своем деле. Впоследствии многие из них стали докторами военных, физико-математических и других наук. Приведу в качестве примера моего друга Валерия Балыбердина, ныне полковника, доктора военных наук, профессора, а также Сергея Рогожина, ныне полковника, доктора экономических наук, профессора Московского университета коммерции. Не скрою, большинство офицеров нашей спецслужбы обладало незаурядным талантом.
Хотел бы сказать, что лично я к подбору кадров тоже приложил руку. По моей рекомендации в службу были призваны лучшие выпускники московских вузов, среди которых Валентин Петренко, Анатолий Химии, Александр Киселев, Александр Рубцов, Александр Щербаков — все они из МИФИ, а также Валерий Сбиркин, Борис Кругликов из Московского физтеха. На меня ложилась большая ответственность, во-первых, выбрать, порекомендовать и проверить их на лояльность. Кроме того, написать служебную записку, в которой следовало изложить, почему и за какие личные, деловые и профессиональные качества я их рекомендую в ГРУ.
Как-то на досуге я подсчитал, что по моей рекомендации было призвано в разведку около 50 человек. Время показало, что каждый из них честно и преданно служил своему делу. Я рад, что многие стали полковниками, командирами отделов, а часть из них была выдвинута на ответственные должности центрального аппарата ГРУ.
МОЯ СЛУЖБА В ГРУ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
После учебы на Высших курсах офицеров военной разведки я был переведен на должность офицера 2-го отдела. Коллектив подобрался веселый, молодежный. Командовал отделом полковник Плохов В.К., а непосредственно руководил нашей группой подполковник В. Грошев, участник Великой Отечественной войны. Это был несколько замкнутый и немногословный офицер, но очень работоспособный и требовательный. Среди нас был и другой подполковник — С.А. Смирнов. Он был, наоборот, очень веселым, разговорчивым офицером и обладал здоровым чувством юмора. Он жил нашими молодежными проблемами и быстро откликался на какие-либо наши просьбы. Его уважали и считались с его мнением.
Наша служба шла своим чередом. Кто-то из нас получал очередное звание, кто-то продвигался по должности, у кого-то родился ребенок и т. д. В общих местах, когда мы собирались вместе, тогда в основном и узнавали новости друг о друге. По случаю каких-нибудь праздников, Нового года, Дня Советской Армии и ВМФ, Дня Победы и др. многим из нас командование объявляло благодарность и награждало почетными грамотами, а иногда и медалями.
Регулярно ездили в отпуска, в дома отдыха и санатории. Наш санаторий, принадлежавший ГРУ, был под Сухуми, в поселке Эшери. Замечательная природа, климат, море, девушки, доброжелательные абхазцы. К русским офицерам они относились достаточно тепло и с каким-то особым уважением.
Регулярно и очень бурно проходили комсомольские и партийные собрания. В этом было даже что-то важное, а иногда и полезное. Каждый, как хотел, выступал и говорил о наболевшем. Да, русский — человек коллективистский, соборный, он не индивидуалист, не единоличник. Таким родила его природа: быть чутким к своим близким, оказывать помощь и поддержку, но и жестко критиковать, если этого заслуживали те или иные из нас.
Оглядываясь на прожитые годы, я могу с уверенностью сказать, что служба в разведке была нашей школой жизни, и кто ее прошел и выдержал, тот сохранил чувство локтя товарища, уважения к нему и главное — выработал в себе замечательное качество: в случае необходимости помочь морально, душевно, а иногда и материально своему товарищу, а если надо, то и пролить за него кровь.
Да, школа ГРУ — это школа мужества, выносливости, формирования характера. До сих пор, встречаясь с моими коллегами по разведке, я испытываю к ним великое уважение и горжусь тем, что мне пришлось служить вместе с ними и пройти все испытания, выпавшие на нашу общую долю. Мы до сих пор вместе, мы до сих пор поддерживаем друг друга, мы до сих пор боевые друзья-разведчики.
Пожалуй, будучи только сотрудником 2-го отдела, я больше всего был доволен своей службой. У меня многое получалось, к этому времени я достаточно неплохо освоил арабский язык и иврит. Это мне во многом помогало, и я чувствовал, что, работая здесь, я приношу больше пользы, чем когда я работал в 3-м отделе. Это видели и чувствовали мои командиры и коллеги-офицеры.
Как-то на одном из комсомольских собраний предложили выдвинуть меня в состав Комитета ВЛКСМ ГРУ. Против этого у меня не было возражения, а наоборот, я испытывал своего рода удовлетворение, и меня радовало, что мои друзья-офицеры тепло и проникновенно говорили обо мне. При этом отмечали мои организаторские способности, активность, трудолюбие и высокую воинскую дисциплину.
