Эжен Виолле-ле-Дюк - Крепости и осадные орудия. Средства ведения войны в Средние века
Именно в этих укреплениях, которые надо было брать шаг за шагом, искусство фортификации с XI по XVI век нашло свое самое полное воплощение. Только после тщательного изучения всех остатков оборонительных сооружений того времени мы можем убедиться, что рассказы о штурмах, в которых участвовало огромное количество воинов, вовсе не являются преувеличением. Внимательно присмотревшись к средствам обороны, так тщательно продуманным и скомбинированным, мы легко сможем себе представить, какой огромный труд требовался от осаждающих и сколько усилий им стоило сооружение всех этих передвижных башен, контравалационных линий, бульваров, бастилий, – словом, всех этих средств нападения, которые пускались в ход против обороняющегося врага, заранее просчитавшего, какие шансы на победу дадут ему его вылазки, часто нападавшего на осаждающих и не уступавшего ни пяди земли, не отступив предварительно на позиции, еще более сильные, чем те, что он оставил.
В наши дни[32] благодаря артиллерии генерал, осадивший крепость, которая не прикрыта сильной армией, может без труда предсказать день и даже час ее падения. Он заранее знает, когда его пушки проделают в стенах брешь необходимого размера и когда атакующие колонны его армии войдут в нее. Это игра, которая требует определенных затрат времени, но если у осаждающих нет недостатка в снарядах, если их армия значительно превосходит по численности гарнизон крепости и имеет в своем распоряжении хороших инженеров, то осаждающие почти всегда имеют больше шансов на успех, чем обороняющиеся. «Атакованный город – это взятый город»[33], – гласит французская пословица.
Но в эпоху Средневековья никто не мог предсказать, как и когда крепость попадет в руки врага, каким бы многочисленным ни была его армия. Если защитники были настроены не сдаваться и у них не было недостатка в съестных припасах, то осада могла продолжаться очень долго. Нередко случалось, что небольшой городишко в течение многих месяцев отражал атаки многочисленной и закаленной в боях армии. Так в характере народа зародилась та храбрость и дерзость низов по отношению к верхам, та привычка к индивидуальному сопротивлению, которая является основой феодального характера, та энергия, которая породила мощный протест народа против многочисленных злоупотреблений знати и помогла французам и англичанам возродить свои страны после ужасных поражений и создать сильные нации. Благодаря этим качествам французы и англичане смогли открыть в себе неведомые им самим ресурсы, когда судьба их наций, казалось, висела на волоске.
Лучше всего демонстрирует разницу между характером людей того времени и духом нашего времени сравнение между укрепленным городом или замком XIII и XIV веков и современной крепостью. В такой крепости ничто не бросается в глаза, в ней все одинаково и все бастионы так похожи друг на друга, что различить их невозможно. Армия подходит к городу и берет его, при этом осаждающие почти не видят осажденных, неделями они наблюдают, только как взметается вверх земля при разрывах снарядов да рассеивается дым. Но вот брешь пробита, и город капитулирует, все сдается в один день. Разрушен кусок стены, и кое-где взрыхлена земля, и вот вся крепость и все ее бастионы, с которых не видно было даже разрывов снарядов, все магазины, арсеналы, – словом, все, что было в городе, переходит в руки врага. Конечно же с точки зрения гуманности это плюс, поскольку горожане освобождаются от ужасов штурма, но в них не пробуждается чувство ответственности и стремления к индивидуальному сопротивлению, не находит выхода и энергия национального характера. Зато несколько сот лет все было по-другому. Если гарнизон крепости был храбр и верен своему долгу, врагу приходилось брать штурмом каждую башню и сражаться с каждым отрядом, который горел желанием защитить тот участок, который был ему поручен, и отвоевывать захваченное. По крайней мере, так и задумывалось, когда строилась крепость. Люди приучали себя полагаться только на свои собственные силы и на силы своих товарищей, и они умели защищать себя от захватчиков. Поэтому в те дни недостаточно было захватить столицу, чтобы страна стала твоей. Да, мы можем называть то время варварским, но это варварство было полно энергии и решимости. Поэтому мы изучаем крепости и замки, эти великие военные памятники Средневековья, не из одного лишь праздного любопытства, но из желания понять, как думали и поступали наши предки. Нам есть чему у них поучиться.
Мы рассказывали уже о том, как в начале XIII века жители Тулузы с небольшим числом могущественных сеньоров и их вассалов-рыцарей в обложенном со всех сторон городе дали отпор войску графа де Монфора и заставили его снять осаду. Но так поступали не только города. Вассалы короля, обладавшие обширными владениями и большой властью, запершись в своих замках, в любое время были готовы оказать сопротивление не только своим соперникам, но и самому сюзерену-монарху и его армии.
«Общей отличительной чертой феодализма, – пишет М. Гизо, – является распыление народа и власти на множество небольших объединений людей под руководством мелких суверенов и отсутствие единой нации и централизованного управления… Что же привело феодализм к гибели? Кто боролся против него во Франции? Две силы: с одной стороны королевская власть, с другой – городские коммуны. Король создал централизованное управление, а коммуны – единую нацию, которая с течением времени сплотилась вокруг централизованной власти»[34].
Таким образом, развитие феодальной системы ограничено периодом между X и XIV веками. Именно в эти годы феодализм воздвиг свои самые мощные крепости и завершил в процессе борьбы крупных и мелких феодалов между собой военное обучение стран Запада.
«В XIV веке, – пишет дальше прославленный историк, – война изменила свой характер. Начались войны за границей, в которых воевали не вассалы против своего сюзерена или вассалы друг против друга, а один народ против другого, один государь с другим государем. При вступлении на трон Франции Филиппа VI Валуа (король, 1328–1350) началась великая война Франции против Англии (Столетняя война 1337–1453. – Примеч. ред.). Короли Англии выступили с претензиями не на тот или иной феод, а на территорию всей страны и на сам трон Франции. Эта война длилась, с перерывами, почти до тех самых пор, когда королем Франции стал Людовик XI (наследовал своему отцу Карлу VII в 1461 г., правил до 1483 г. – Примеч. ред.). Это была уже не феодальная война, а война национальная. Такие войны свидетельствовали о том, что эпоха феодализма заканчивается и ей на смену идет другая формация».
Но смогла бы Франция более ста лет сражаться с противником, пришедшим с другого берега Ла-Манша, одновременно вести борьбу с иноземными и внутренними врагами, сохранить свой национальный характер и выйти из Столетней войны более сильной, чем вошла в нее, если бы не феодализм с его испытаниями, которым он подвергал народ и которые вытекали из самого характера феодальной системы? Какой бы варварской и угнетающей ни казалась нам эта система, мы считаем, что и она имела свои заслуги. Именно ей мы обязаны своей активностью и силой, и те самые люди, которые в конце XVIII века уничтожили последние ее пережитки, не нашли бы в стране энергии, которая является традиционной ее характеристикой, если бы французская нация не прошла бы трудную школу феодализма. Об этом никогда не следует забывать.
Феодальный замок сохранял свой оборонительный характер только в том случае, если он был изолирован и находился на расстоянии от больших, богатых городов с многочисленным населением или когда он господствовал над каким-нибудь маленьким городком, селом или деревней. Только в этом случае он мог использовать себе во благо особенности местности и дополнительно окружить себя рвами, валами и стенами. Когда же замок располагался в черте города, то превращался в его цитадель и его укрепления занимали подчиненное положение по отношению к фортификациям города. Замок должен был занять такое место, где он мог бы главенствовать над окружающим его городом и над тем, что располагалось внутри его собственных стен. Чтобы выразить нашу идею замка в нескольких словах, скажем, что настоящий феодальный замок с точки зрения искусства фортификации – это такой замок, который возник самостоятельно и только потом, постепенно, был окружен поселением. Замок же, построенный гораздо позже, чем сам город, в том месте и с такими укреплениями, которые требовали особенности городской системы обороны – совсем другое дело. Именно по этому принципу Филипп II Август (правил в 1180–1223) построил в Париже Лувр (построенный Филиппом II замок был в XIV в. перестроен, в XVI в. разрушен; в 1546–1574 гг. построен дворец, в XVII в. – остальные части современного Лувра. – Примеч. ред.). До того как этот король взошел на престол, французские короли обычно жили во дворце, расположенном в городе. Но, когда Париж сильно разросся по обоим берегам Сены, эта центральная резиденция стала для короля неудобной, а в оборонном отношении и совсем бесполезной. Филипп II Август расположил Лувр в той части города, с которой чаще всего на него совершали нападения и куда, скорее всего, могли прорваться войска его врагов (до этого при его царствовании дело не дошло – англичане Иоанна Безземельного, германцы Священной Римской империи Оттона IV и другие были разгромлены в 1214 г. при Ларош-о-Муан (англичане) и Бувине (немцы и англичане). – Примеч. ред.). Эта цитадель держала под наблюдением оба берега реки выше города, а также окрестные болота и поля. Окружая город стенами, король позаботился о том, чтобы его новый замок, его цитадель осталась за их пределами, чтобы сохранить свободу действий во время обороны. Мы видим на плане Парижа (рис. 24), как уже отмечали, что, помимо Лувра А, вокруг стен разбросаны другие укрепления, например Шато-дю-Буа Н, окруженное садами, где король проводил дни своего отдыха. Буквой L обозначен дворец герцогов Бретонских, С – дворец короля Роберта и монастырь Св. Мартина в Полях, окруженный крепостными стенами. Буквой В обозначен Тампль, образующий отдельную цитадель с валами и главной башней, а буквой G – отель де Вовер, построенный королем Робертом и также окруженный стенами[35].
