Людмила Морозова - Великие и неизвестные женщины Древней Руси
Чтобы иметь такие роскошные наряды, княгине приходилось заботиться о преумножении своих доходов и покровительствовать торговле. Как отмечалось в летописях, Ольга несколько лет занималась обустройством своей страны. В 946 г. она провела налоговую реформу в Древлянской земле. В 947 г. ездила с той же целью по окраинам Новгородской земли. Хотя на верховную власть, по завещанию Игоря, права имел только Святослав, он ни в чем не противоречил матери и, как подчеркнуто в летописях, «пребывал с ней в любви».[130] Такие взаимоотношения с подрастающим сыном позволили Ольге встать во главе Древнерусского государства и самостоятельно решать все внешние и внутренние проблемы.
Погребение IX-X вв. знатного дружинника. Раскопки 1939 г. в усадьбе Десятинной церкви. Киев. 2 – общий вид могильный камеры.
Некоторые исследователи предположили, что Святослав со своим окружением отправился в Новгород, Ольга же осталась полновластной хозяйкой Киева. Основанием для подобного мнения послужили данные летописей о том, что княжич рос отнюдь не под «крылом матери». Он превосходно освоил воинское искусство, легко переносил любые жизненные невзгоды, был неприхотлив в пище и одежде, мог спать на земле, подложив под голову седло.[131] Естественно, что стать таким закаленным воином в княжеских теремах было невозможно. Значит, Святослава воспитывала не мать, а воеводы Игоря, совершавшие с ним многодневные военные походы. В Новгородской земле надобности в подобных рейдах не было, напротив, около Киева всегда существовала опасность нападения степняков, поэтому дружинникам приходилось постоянно нести дозорную службу. У них Святослав как раз и мог набраться военного опыта, закалиться и стать равнодушным к бытовым невзгодам. Из этих рассуждений напрашивается вывод о том, что Ольга, скорее всего, правила в Новгороде, а Святослав чаще находился с дружинниками в Киеве. При этом его главной обязанностью было охранять границы государства и торговые пути. Ольга же собирала дань, разбирала судебные тяжбы, благоустраивала резиденции, принимала послов, а потом занялась воспитанием внуков.
Следует отметить, что о жене Святослава в летописях нет никаких сведений. В. Н. Татищев утверждал, что его супругой была дочь какого-то венгерского князя, но Н. М. Карамзин считал это известие ложным.[132] При отсутствии точных данных можно по этому поводу лишь высказать некоторые предположения. Например, невестка Ольги могла рано умереть, поэтому княгиня и вынуждена была стать попечительницей внуков. Другой вариант – после интрижки Святослава с Малушей его знатная супруга устроила скандал и вернулась на родину. В любом случае современники почему-то не запомнили, на ком женился сын Ольги и от кого у него были двое старших сыновей. При этом имя Малуши оказалось зафиксированным в летописях. Произошло это, видимо, потому, что ключница являлась славянкой, лицом, хорошо известным при княжеском дворе. Законная же супруга Святослава была иностранкой, жившей достаточно изолированно, только со своим окружением.
Святослав, судя по всему, был не слишком семейным и склонным к оседлому образу жизни человеком, поскольку приблизительно в 27 лет он начал ежегодно отправляться в завоевательные походы. Ольга не смогла передать ему свой государственный ум, способность решать многие конфликтные ситуации мирным путем, быть ловким политиком, опытным реформатором и заботиться о благе подданных. Святослав вырос только воином-завоевателем.
Проводя реформу налогообложения, Ольга наверняка использовала опыт зарубежных стран в этом отношении. О порядках в Византии или Западной Европе она могла узнать от разъезжавших по всему свету купцов. Они могли рассказать ей о законодательстве как о необходимом атрибуте любого государства. Конечно, разработка фундаментального свода законов, видимо, была достаточно сложным делом в то время, но простой устав княгиня все же создала. О нем упоминается в летописях. Потом он, очевидно, был дополнен ее внуком Владимиром и оформлен в виде первого русского законодательного памятника – Устава князя Владимира. Еще дальше пошел правнук княгини Ярослав Мудрый, создавший Русскую правду, фундаментальный свод законов. Чуть позже сыновья князя, Ярославичи, существенно его дополнили.
В летописях нет никаких сведений о том, чем занималась Ольга после проведенных реформ целых 7 лет – с 948 по 954 г. Только под 955 г. отмечено: «Иде Ольга в Греки и приде Царюгороду», т. е. в Константинополь.[133] В данном случае зафиксирована знаменитая поездка княгини в Византию, описанная в целом ряде зарубежных источников: сочинении Константина Багрянородного «О церемониях византийского двора», «Продолжении хроники Регинона», хрониках Иоанна Скилицы и Иоанна Занары. Как уже отмечалось, из-за противоречивости данных этих текстов в исследовательской литературе не утихают споры по поводу даты и целей поездки. Попробуем представить свою версию этого события.
Несомненно, визит Ольги в Константинополь с мирными целями был весьма выдающимся фактом в истории дипломатических контактов между Русью и Византией. Впервые правительница ранее враждебной державы прибыла для переговоров с императором. Естественно, что тот запомнил это событие и подробно описал прием гостьи в своем дворце. Но при этом он уделил главное внимание не сути бесед с Ольгой, а лишь внешней стороне – церемонии приема. Все происходившее он описал в сочинении «О церемониях византийского двора», которое дошло до нас и опубликовано.[134]
По непонятной причине Константин не указал год визита Ольги, сообщив лишь число, день недели и месяц (двух приемов): 9 сентября в среду и 18 октября в воскресенье. Еще Н. М. Карамзин определил, что такие даты могли быть в 946 и 957 гг. Исследователь счел наиболее подходящим 957 г., поскольку на приеме присутствовали члены семьи императора: жена, сын Роман с супругой и детьми. В 946 г. у юного Романа детей еще не было, хотя он уже был женат на маленькой девочке Берте.[135] Последнее обстоятельство привлекло внимание Г. Г. Литаврина, который счел более подходящим для поездки Ольги 946 г.[136] Поскольку данный вопрос достаточно подробно рассмотрен в историографической части главы, то здесь лишь следует еще раз подчеркнуть, что в 946 г. положение Ольги и ее сына было довольно непрочным, поэтому вряд ли бы княгиня отважилась покидать свою страну надолго и оставлять без присмотра юного Святослава. На наш взгляд, более правильно датировать поездку Ольги в Константинополь 957 г., когда государство можно было оставить на уже взрослого сына (в это время Святославу было уже приблизительно 19 лет).
Наносник от шлема и погребальный инвентарь. 1 – наносник от шлема, найденного в усадьбе Десятинной церкви, 2 – инвентарь из погребения IX-X вв. знатной женщины. Раскопки 1908 г. в усадьбе Десятинной церкви. Киев.: а) сердоликовые, пастовые и серебряные с зернью бусы, б, в) – имитация византийского солида императоров Василия I и Константина (869-879 гг.), г, д) серебряная фибула, превращенная в медальон, е) серебряный ободок деревянного ковша.
В русских летописях ошибка в дате поездки княгини в Византию могла возникнуть из-за того, что в X в. какие-либо события точно не фиксировались, летописные записи, даже краткие, не велись, поэтому книжнику XI в. при описании правления Ольги пришлось ограничиться воспоминаниями старожилов, не всегда правильно ориентировавшихся в годах. К этому можно добавить, что в Лаврентьевской летописи принимавший Ольгу император неправильно назван Цемьским, т. е. Иоанном Цимисхим, который вступил на престол уже после смерти княгини, 11 декабря 969 г.[137] В Ипатьевской и Радзивилловской летописях имя императора названо правильно, поскольку их создатели, видимо, лучше знали историю Византии, чем автор Лаврентьевской летописи.[138]
Согласно летописному рассказу, Ольга произвела настолько большое впечатление на императора, что тот захотел на ней жениться. Однако, как отметили многие исследователи, данный рассказ – явная выдумка, поскольку Константин был давно женат и принимал гостью вместе с супругой. Е. И. Малето, опубликовавшая летописную статью о поездке Ольги в Константинополь в виде отдельного «Хожения княгини Ольги в Царьград», высказала мнение о том, что сюжет со сватовством Константина к русской княгине носит апокрифический характер.[139] С этим мнением следует согласиться.
Думается, что сюжет со сватовством императора к Ольге был придуман летописцем для того, чтобы подчеркнуть всевозможные достоинства русской княгини и ее высокое положение, делающие ее завидной невестой даже для правителя Византии. Отказ Ольги вновь выйти замуж должен был свидетельствовать о ее высоконравственности, целомудрии и верности первому мужу князю Игорю. Кроме того, сватовство Константина, по замыслу летописца, должно было показать, что русская княгиня была вполне достойна того, чтобы стать императрицей. Этим Русь ставилась не только в один ряд с Византией, но даже выше, поскольку Ольга не сочла предложение Константина о браке выгодным для себя и с помощью хитрости отказала ему.
