Жан Жуанвиль - История Крестовых походов

Папа сказал послам, что хорошо знает, как именно из-за прегрешений других им пришлось действовать таким образом, и что он испытывает к ним глубокое сочувствие; он послал свой привет графам и другим крестоносцам, дал свое благословение и сказал, что отпускает им прегрешения как чадам своим. Он и попросил и повелел им удерживать войско в целости, ибо хорошо знает, что иначе ему невозможно сослужить службу Богу. К тому же и он предоставил Невелону, епископу Суасонскому, и мэтру Жану де Нуайону право исповедовать и отпускать грехи пилигримам, пока в войско не прибудет его кардинал.

Между тем прошло много времени, и уже наступил Великий пост; крестоносцы стали снаряжать свой флот, чтобы отплыть на Пасху. После того как корабли были нагружены, наши войска встали лагерем поближе в гавани, а венецианцы разрушили город Задар, сровняв с землей его башни и стены (Задар был торговым конкурентом Венеции, как и Восточная Римская (Византийская) империя. — Ред.). И тогда случилось происшествие, которое весьма огорчило войско, ибо один из главных командиров армии, Симон де Монфор, заключил соглашение с нашим врагом, королем Венгрии, перешел на его сторону и покинул нас. Вместе с ним ушли его брат, Гюи де Монфор, Симон де Нофль, Роберт Мовуазен, Дрё де Крес-сонсак, цистерцианский аббат из Во и многие другие. А вскоре не замедлил уехать и другой знатный человек из армии, которого звали Ангерран де Бове, и Гуго, его брат, и столько людей из их земель, сколько они смогли увести с собой. Они причинили очень большой урон войску и облекли великим позором тех, кто так поступил.

Корабли и транспорты начали выходить в море. Было решено, что они причалят в гавани Корфу — острова, принадлежащего Константинополю, — и что первые обождут остальных, пока не соберутся все вместе. Так они и сделали.

Прежде чем дож и маркиз де Монферрат с галерами отплыли из гавани Задара, сюда прибыл Алексей, сын императора (свергнутого. — Ред.) Исаака; а послал его сюда германский король Филипп. Он был принят с радостью и великими почестями, и дож предоставил ему столько галер и кораблей, сколько ему было нужно. Они отплыли из гавани Задара, подгоняемые попутным ветром, пока не пришли в порт Диррахий (Драч) (итальянцы называли его Дураццо, ныне Дуррес в Албании. — Ред.). Когда жители узрели своего молодого властителя, то охотно сдали ему город и поклялись в верности.

Оставив Драч, принц Алексей и его спутники прибыли на Корфу и застали там войско, которое разместилось перед городом, раскинув палатки и шатры, а кони были выведены из трюмов, чтобы они подышали свежим воздухом и попаслись. Как только пилигримы узнали, что в гавань прибыл сын императора Константинопольского, множество добрых рыцарей и верных оруженосцев, ведя в поводу надежных боевых коней, поспешили встретить его. Армия приняла его с великой радостью и большими почестями. Принц приказал поставить свой шатер посреди войска, рядом с маркизом Монферратским, покровительству которого его вверил германский король Филипп, чьей женой была сестра Алексея.

Армия оставалась три недели на этом острове, который был весьма богат и плодороден. Во время этого пребывания случилась огорчительная и тяжкая беда: большая часть тех, кто хотел, чтобы войско распалось, и которые уже до того злоумышляли против него, посоветовались между собой и сказали, что дело это кажется им чересчур долгим и весьма опасным. И что они останутся на острове — пусть остальная часть армии отбывает без них. А когда войско отчалит, они через жителей Корфу отправят послание графу Готье де Бриену, который в то время занял Бриндизи, чтобы он прислал суда, на которых они присоединятся к нему.

Я не могу назвать вам всех, кто споспешествовал этому делу. Но назову часть главных предводителей. Это были Эд де Шамплитт, Жак д'Авень, Пьер Амьенский, Гюи, шателен де Куси, Ожье де Сен-Шерон, Гюи де Шапп и его племянник Кларембо, Гийом д'Онуа, Пьер Куазо, Гюи де Песме и его брат Эмон, Гюи де Конфлан, Ришар де Дампьер и Эд, его брат. Кроме них были и многие другие, которые втайне обещали им принять их сторону, но из чувства стыда не решались объявить об этом открыто. На самом деле более половины армии было согласно с раскольниками.

И когда об этом узнали маркиз Монферратский, равно как и Балдуин Фландрский, и граф Луи, и граф де Сен-Поль, и бароны, которые держали их сторону, они пришли в сильное смятение и сказали: «Сеньоры, дела наши плохи. Если эти люди уедут от нас вслед за теми, которые многажды оставляли нас, то войско обречено, и мы ничего не сможем завоевать. Так почему же не пойти к ним и не умолить их, Бога ради, чтобы они прониклись жалостью к самим себе и к нам, не обесчестили себя и не лишили нас возможности помочь заморским землям».

Такое решение и было ими принято, и все они разом двинулись в долину, где собрались отступники. Они привели с собой сына императора Константинопольского, всех епископов и аббатов, оставшихся в войске. И когда они туда явились, то спешились, а другие, видя их приближение, тоже спешились и двинулись им навстречу. И вожди крестоносцев припали к их стопам, обливаясь слезами, и сказали, что они не уйдут, покуда те не дадут обещания не покидать их.

И когда возможные дезертиры увидели такое, они были глубоко тронуты и тоже облились слезами, когда их сеньоры, их родичи и друзья преклонили перед ними колени; они сказали, что посоветуются, отошли в сторону и стали говорить меж собой. И итог их совета был таков: они останутся до Михайлова дня при условии, что им поклянутся, как положено, на святом Евангелии, что начиная с этого дня в любое время, как только они того потребуют, в течение двух недель им честно и без всяких хитростей предоставят флот, на котором они отправятся в Сирию.

Этот договор был скреплен клятвою. И тогда воцарилось ликование во всем войске. Все поднялись на корабли, а лошади заняли места на транспортах.

Глава 7

ПОХОД В СКУТАРИ

Войско отплыло из гавани Корфу накануне Пятидесятницы, в год от рождения Господа нашего Иисуса Христа 1203-й. Тут собрался весь флот — все корабли, транспорты и все галеры для войска, а также довольно много купеческих кораблей, которые сопровождали наши силы. День был ясный и солнечный, дул легкий попутный ветер, и корабли поставили паруса по ветру.

И Жоффруа Виллардуэн, маршал Шампани, автор этого труда, который ни разу ни единым словом не солгал умышленно о том, что ему было ведомо, — а он бывал на всех советах — свидетельствует, что никогда еще не было столь прекрасного зрелища: и флот этот был именно таковым, который непременно должен завоевать земли, ибо, насколько видел взгляд, все пространство было заполнено парусами, и сердца людей преисполнились радости.

Корабли двинулись в путь через широкое водное пространство, пока не достигли мыса Малиа на дальнем конце узкого перешейка, за которым простиралось открытое море. Здесь им довелось встретить два корабля с рыцарями и оруженосцами, которые возвращались из Сирии; они были из тех, которые ушли из гавани Марселя. Увидев нашу армаду, столь прекрасную и богатую, они устыдились так, что не осмелились показать свои лица. Граф Балдуин Фландрский и Эно выслал лодку узнать, что это за люди, и ему поведали, кто они такие.

Оруженосец с одного из кораблей спрыгнул в лодку графа и сказал тем, кто оставался: «Можете пользоваться моим имуществом, что на корабле, а я поеду с ними, потому что, как сдается мне, они должны завоевать землю». Этого человека встретил самый сердечный прием. Недаром говорят люди, что, сколько бы человек ни ошибался, он всегда может вернуться на праведный путь.

Продолжая путь, флот дошел до острова Негропонта (о. Эвбея в Греции. — Ред.), где расположен очень красивый город с тем же названием (г. Халкис. — Ред.). Тут бароны провели совет, после которого маркиз Бонифаций Монферратский и граф Балдуин Фландрский и Эно (Геннегау) с большей частью галер и транспортов и с сыном свергнутого императора Исаака II Ангела отправились прямо на юг, пока не подошли к острову Андрос, где и высадились на сушу. Рыцари вооружились и заняли эти места, пока наконец жители Андроса не воззвали к сыну императора Константинопольского Алексею, чтобы он сжалился над ними, и дали ему столько денег и добра, что смогли заключить с ним мир. Затем рыцари вернулись на свои корабли и двинулись своим путем. Но в этом путешествии их постигло великое несчастье: Гюи, шателен де Куси, занимавший высокое положение в войске, скончался и был погребен в море.

Тем временем другие корабли, которые не взяли курс на юг, вошли в канал Абидоса, где пролив Святого Георгия соединяется с открытым морем. (Основанный древними греками г. Абидос располагался на восточном, азиатском берегу пролива Дарданеллы, его развалины находятся примерно в 5 км к северу от современного Чанаккале; вышеупомянутые канал Абидоса и пролив Святого Георгия — части пролива Дарданеллы. — Ред.) Они проследовали по проливу до этого очень красивого города, расположенного на берегу моря. В его гавани войска сошли с кораблей на берег. Горожане вышли им навстречу и сдали город, потому что не отважились его защищать. Тем не менее войско установило столь надежную охрану, что жители города не потеряли ни единого денье.