Валерий Шамбаров - Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного
И это были не пустые слова, не формальность. Божьей помощи придавалось особое значение. Готовили все силы, но разве мало было примеров в истории, когда огромные армии терпели поражения? В конце концов, была свежа память о прошлых казанских походах. Сейчас требовалось раз и навсегда покончить с гнойником напастей, несколько столетий терзавших Русь. Сама война считалась священной. Ратники шли вызволять из неволи своих братьев, избавить христиан от постоянно нависавшего над ними страха. С армией везли чудотворные иконы, знамя св. Дмитрия Донского, которое было с ним на Куликовом поле.
Дорога на фронт самого царя напоминала паломничество. Во Владимире он поклонился гробницам святых Александра Невского, Андрея Боголюбского, Всеволода Большое Гнездо с сыновьями. Во время молебна у мощей св. Александра Невского у одного из приближенных царя, Аркадия, исцелилась больная рука, и это сочли добрым предзнаменованием. В Муроме Иван Васильевич приложился к мощам св. чудотворцев Петра и Фефронии, св. князя Константина с чадами его. Даже в пути неукоснительно проводились все церковные службы. Часть похода выпадала на Успенский пост. Обычно ратники во время войны разрешались от постов — теперь он строго соблюдался.
Однако царь не упускал и обязанностей военачальника. Объезжал полки на марше, осматривал оружие, людей. Прямо в дороге он ввел в армии еще одно новшество. Раньше было принято, что дети боярские в каждом уезде выбирали из своей среды «городовых приказчиков». Они формировали отряды и командовали ими. Но эти отряды получались разной численности. Чтобы упорядочить управление войсками, царь повелел расписать поместную конницу на сотни, а для руководства сотнями ввел новый чин «голов».
К Свияжску русская знать заранее отправила собственные суда с припасами, слугами, купцы в ожидании воинов навезли сюда множество товаров, весь берег превратился в подобие ярмарки. Но царь, увидев это, сразу понял, насколько пагубным и расхолаживающим может быть отдых среди такого изобилия. Запретил прибывающим войскам устраивать стоянки и велел немедленно перевозить их за Волгу. Ну а изменившие местные племена, когда царские полки появились под Свияжском, очень быстро одумались. Прислали к Ивану Васильевичу старейшин, винились, что выступили против русских. Что ж, государь их простил, послов принимал ласково. А чтобы оправдать доверие, черемисы и чуваши вышли чинить дороги, строить переправы, прислали 20 тыс. воинов.
Прибыли к царю и вольные казаки. В одной донской песне взять Казань Ивану Грозному помогает Ермак Тимофеевич. Но это фольклорная фантазия более поздних времен. А в начале XVII в. на Дону еще помнили подлинные события и писали: «В которое время царь Иван стоял под Казанью, и по его государеву указу атаманы и казаки выходили с Дону и с Волги и с Яика и с Терека». А возглавил их атаман Сусар Федоров. Отсюда еще раз видно, что казаки разных рек были связаны между собой. И что Москва, несмотря на дипломатические отговорки перед татарами, поддерживала с ними прочные контакты. Они прибыли «по государеву указу», знали, когда и куда нужно явиться.
Всего под Казанью собралось 150 тыс. ратников. Иван Васильевич не желал кровопролития. Обратился к хану Ядигеру и казанской знати, требуя выдачи только виновников мятежа, а остальным гарантируя безопасность. Но казанцы сочли, что сумеют продержаться. Укрепления города были мощными, в нем находилось 30 тыс. своих воинов и 3 тыс. ногайцев, было много пушек. А конный корпус князя Епанчи расположился под Арском, чтобы нападать на тылы осаждающих. Вельможи подбадривали народ: «Не в первый раз увидим московитян под стенами, не в первый раз побегут назад, и будем смеяться над ними!» А царю прислали демонстративно грубый ответ — поносили и его, и Россию, и Православие.
К 23 августа все полки заняли исходные рубежи. Чтобы окружить город и начать осаду, царь построил их, отдал приказ — наступать организованно, не увлекаться, самовольно в бой не вступать. Перекрестился на образ Спасителя на знамени св. Дмитрия Донского и дал команду: «О Твоем имени движемся!» По намеченному плану войска с разных сторон пошли к крепости. Казанцы попытались обмануть. Не стреляли и не показывались на стенах, будто город вымер. Внезапно из ворот с криком вырвались 15 тыс. татар и ударили на авангард — 7 тыс. казаков и стрельцов. Но они не дрогнули, не позволили себя смять. Сомкнулись, кое-как сдерживая напор. Царь бросил им подкрепление, отряды детей боярских, и врагов загнали обратно в крепость. Остальные полки четко выполнили приказ: в бой не вступать и строй не ломать, чтобы рать не превратилась в толпу. Продолжили движение и встали на намеченных позициях.
Начали окапываться, строить батареи. За несколько дней Казань окружили полевыми укреплениями, турами и тарасами. Казаки захватили каменную Даярову баню у самых стен. Защитники всеми силами старались срывать осадные работы, днем и ночью совершали вылазки. То на одном, то на другом участке закипали жаркие схватки. А из лесов атаковала конница Епанчи. Перекрыла дороги, мешала снабжению, высматривала и обрушивалась там, где русские потеряли бдительность. Все это изматывало людей. Ели и спали урывками, находились в постоянном напряжении. Сам царь то и дело садился на коня, направляя своих дружинников на выручку частям, подвергшимся нападениям.
На военном совете решили провести отдельную операцию, расчистить тылы. Перед Арским лесом выпустили небольшие отряды для приманки, татары клюнули, налетели на них. Ратники побежали, заманивая врага до обозов. А 30 тыс. конницы и 15 тыс. пехоты под командованием князя Горбатого-Шуйского, скрытые за горой, вышли неприятелю в тыл, отрезая от леса. Воинство Епанчи перебили и перерубили. Несколько сот пленных царь велел привязать к кольям перед стенами Казани, чтобы они умолили горожан сдаться. Глашатаи объявляли, что Иван Васильевич обещает пленным свободу, «а вам прощение и милость, если покоритесь ему». Но казанцы сами расстреляли из луков своих собратьев… Чтобы окончательно обезопасить тылы, Горбатый-Шуйский совершил рейд в глубь ханства, захватил Арское укрепление — базу Епанчи. Ратники пригнали стада трофейного скота, привезли обозы продовольствия, освободили тысячи невольников, находившихся в сельских имениях казанцев.
Упорную борьбу пришлось вести не только обычным оружием. Осажденные мобилизовали и колдунов, которые несколько дней подряд вызывали проливные дожди над русским войском. В общем-то, ничего сверхъестественного в этом нет. Среди знахарей издревле существуют подобные методики, в наше время такие опыты неоднократно фиксировались, демонстрировались в фильмах. Но тогда они доставили много неприятностей. По совету духовенства Иван Васильевич отправил курьеров в Москву, и на перекладных привезли Честной Крест, входящий в царские регалии, — с частицей Креста, на котором был распят Господь. Им иереи соборно освятили воду, провели крестный ход, и чародейские методы перестали работать.
Русские постепенно приближались к стенам окопами и траншеями. Умелый инженер дьяк Выродков руководил работами, все теснее обкладывая город. В некоторых местах позиции подошли вплотную к стенам, там разгорались рукопашные. Отлично действовала и артиллерия под командованием боярина Морозова, метко поражала цели. От перебежчиков узнали, где в Казани расположен источник воды. Воины во главе с литвином Розмыслом (это не имя, а прозвище — «инженер») сделали подкоп от Даяровой бани, занятой казаками, и взорвали источник миной. Однако и это не подтолкнуло защитников к сдаче. Они нашли другой ключ, с плохой водой, но он позволял держаться. Применили еще один способ. Построили высокую передвижную башню, установив на ней 10 больших и 50 средних орудий. Ночью ее придвинули к городу, с нее простреливались стены и улицы, были сбиты все тяжелые пушки врага. Но казанцы укрывались в ямах, окопах, отвечали из легких орудий…
Царь представлял, каких жертв будет стоить приступ. Несколько раз повторял предложение капитулировать. Нет, противники не внимали. Их надежды были очевидны: дотянуть до холодов, дождей, и русским придется снять осаду. Но ведь и русские знали, что несет с собой осень. Чтобы все труды и потери очередной раз не стали напрасными, оставалось только штурмовать. В трех местах рылись подкопы и закладывались мины. Первый, пробный взрыв 30 сентября снес часть стены. Воины ворвались в пролом, завязалась рубка. Но к общей атаке армия была еще не готова, и царь приказал отступить. Стрельцы и казаки, захватившие Арскую башню, уйти отказались. Укрепились и передали своим: «Здесь будем ждать вас».
Иван Васильевич щадил людей и сделал последнюю попытку избежать штурма. Уж теперь-то казанцы должны были понять, что обречены. Предлагая сдаться, царь требовал только выдачи главных изменников и выполнения прежних договоров. И снова последовал отказ. Обороняющиеся упрямо заделывали проломы, у захваченной башни ставили новую стену из срубов. Лишь после этого царь объявил, чтобы воины готовились «пить общую чашу крови». Перед приступом все должны были исповедаться, причаститься. Он был назначен на 2 октября, на следующий день после праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Войска изготовились. А Иван Васильевич, отдав все необходимые распоряжения, стоял в церкви на литургии. Когда прозвучали слова Евангелия «да будет едино стадо и един пастырь», прогремел страшный взрыв. А на словах: «Еще молимся Господу Богу нашему помиловати государя нашего, царя Иоанна Васильевича, и покорит под нозе его всякаго врага и супостата» — громыхнул второй.
