Эрих Церен - Библейские холмы

1847 год. Лэйярд спешит в Лондон, чтобы лично сообщить Британскому музею о своем открытии. Он берет с собой молодого Ормузда Рассама. Переехав из Мосула в Англию, Рассам продолжает учебу в Оксфорде. Лэйярд же вскоре возвращается из Англии к полевым раскопкам Ниневии. Британский музей предлагает ему продолжить за счет музея раскопки на развалинах ассирийской столицы.

Все заботы о деньгах теперь позабыты. Лэйярд может спокойно с новыми силами работать дальше. И все же в 1851 году он вынужден прекратить раскопки. Лэйярд болен. Мосульский климат подточил его здоровье. Карьера Лэйярда как искателя кладов для Британского музея была окончена. Но этот уход, на который должен решиться 34-летний Лэйярд, был отнюдь не печален; его уход был триумфальным.

Уже с 1848 года вся Англия читает его двухтомное сочинение: «Niniveh and its remains». В 1850 году эта книга выходит и в немецком переводе в Лейпциге. В 1853 году появляется следующая сенсационная книга Лэйярда «Niniveh and Babylon...» Спустя три года эту книгу, уже на немецком языке, получили в подарок изумленные обитатели Средней Европы.

Жизненный путь Лэйярда с этого времени круто идет вверх. В 1852 году он некоторое время занимает пост помощника государственного секретаря в Министерстве иностранных дел Великобритании. Затем Лэйярда выбирают в парламент. С 1861 до 1866 года он опять помощник государственного секретаря, а в 1868 году становится министром общественного строительства. Считалось, что он, раскопавший великолепные царские дворцы, должен кое-что понимать и в этом деле. Должность посланника в Мадриде дает ему возможность в 1877 году стать послом Великобритании в Стамбуле — в той стране, где взошла его звезда, после того как он сбежал из унылых канцелярий Лондона.

Уже в возрасте 70 лет Лэйярд пишет книгу о своих приключениях в Персии и Месопотамии. В «Early Adventures in Persia, Susania and Babylonia» он еще раз вспоминает о днях своей беспечной юности, когда, бросив юриспруденцию, он с одним портпледом ездил верхом через желтые пустыни и зеленые оазисы Евфрата и Тигра.

Летом 1894 года, в возрасте 77 лет, Лэйярд навсегда закрыл глаза, которые видели так много таинственного и интересного на земле. С тех пор многие поколения заслуженных и высокообразованных археологов скорбят об этом человеке, открывшем Ниневию и прославившем Англию на поприще изучения древностей.

В 1852 году Рассам (который к этому времени уже закончил учебу в Оксфорде и вернулся в Мосул) взялся по поручению Британского музея за продолжение раскопок Ниневии.

Рассам знал, что он ищет. Еще никогда так много и так основательно не читались произведения античных авторов, как в XIX веке. И Рассам ищет Сарданапала, Ашшурбанипала, последнего великого царя Ассирии перед ее падением. Рассам ищет его дворец, раскапывая холм Куюнджик. Когда он обнаружил этот дворец, какое-то внутреннее чувство подсказало ему, что здесь кроется нечто значительно более ценное, чем замечательные стены из алебастра, мощные укрепления и крылатые каменные колоссы с человеческими головами. Чутьем собаки-ищейки он, в конце концов, нашел то, что искал. В 1854 году Рассам стоит на пороге открытия тайны, стоит перед жемчужиной древней эпохи, скрытой во дворце Ашшурбанипала. Он находит здесь большую библиотеку, которую ассирийский царь две с половиной тысячи лет назад собрал из всех значительных городов Междуречья и разместил в архивах своего дворца. При падении Ассирии библиотека была разорена и разграблена вражескими войсками. Рассам увидел это сразу же. Но он не мог тогда еще знать об определенных опознавательных знаках, которые помогли потом привести в относительный порядок эту разоренную библиотеку и классифицировать 30 тысяч глиняных табличек, покрытых таинственной клинописью. В то время Рассам еще еле-еле мог читать то, что было написано на особых таблицах, скрепленных ассирийской царской печатью: «Того, кто посмеет унести эти таблицы... пускай покарают своим гневом Ашшур и Бэлит, а имя его и его наследников навсегда пусть будет предано забвению в этой стране». Однако даже если бы Рассам и понял это предостережение, оно ни в малейшей мере его не смутило бы. В любом случае он бы тщательно упаковывал эти таблицы и отправлял их в Лондон.

Лишь через 30 лет в Лондоне появилась возможность опубликовать — на отличной бумаге — каталог библиотеки царя Ашшурбанипала. Он вышел в пяти солидных томах как каталог клинописных таблиц Куюнджикского собрания Британского музея («Catalogue of the cuneiform tablets in the Kouyunjik Collection of the British Museum»). Издал его немецкий ассириолог Карл Бецольд из Гейдельбергского университета, которого специально пригласили для этой цели в Лондон. Бецольд уже свободно прочитал тексты, начертанные рукой царя Ашшурбанипала на двух особых таблицах:

«Я, Ашшурбанипал, постиг мудрость Набу, все искусство писцов, усвоил знания всех мастеров сколько их есть, научился стрелять (из) лука, ездить (на) лошади (и) колеснице, держать вожжи... Я изучил ремесло мудрого Адапа, постиг скрытые тайны искусства письма, я читал о небесных и земных постройках и размышлял (над ними).

Я присутствовал на собраниях царских переписчиков.

Я наблюдал за предзнаменованиями, я толковал явления небес с учеными жрецами, я решал сложные задачи с умножением и делением, которые не сразу понятны...

В то же время я изучал и то, что полагается знать господину; и пошел по своему царскому пути».

Нет, Рассам не смог бы прочесть это. Как и Лэйярд, он в дальнейшем избирает дипломатическую карьеру. Он становится представителем, а потом помощником резидента британской короны в арабском Адене. В 1864 году в качестве британского уполномоченного он едет в Абиссинию. И там его настигает несчастье, о котором царь Ашшурбанипал, будь он еще жив, услышал бы с большим удовлетворением. Когда Рассам потребовал у абиссинского императора выдачи нескольких английских пленных, абиссинский властитель, недолго думая, засадил его самого.

Четыре долгих года Рассам томился в тюрьме, пока, в конце концов, его не освободила английская экспедиция.

С надломленным здоровьем возвращается Рассам в Лондон, он порывает с дипломатической службой и поступает на должность хранителя в Британском музее. Только через много лет вернулся Рассам в места, где он провел свою молодость,— в Мосул на Тигре, чтобы еще раз в Ниневии, в Калах — Нимруде и других местах поискать следы древних ассирийцев и вавилонян. И лишь примерно в конце XIX века, когда Рассам перешагнул уже свое семидесятилетие, вышла в свет его знаменитая книга об Ассирии и стране Нимруда («Asshur and the Land of Nimrod», New York, 1897).

Но к этому времени на небосводе английской археологии давно уже появились новые звезды.

Увлечение кладоискательством охватило Западную Европу. Франция посылает Фюльгенция Френеля и своего лучшего исследователя клинописи Юлиуса Опперта. Из Англии выезжают Лофтус и Тейлор, Джордж Смит и Генри Кресвик Роулинсон, офицер британской короны.

Они едут с квалифицированными вспомогательными силами: рисовальщиками и землемерами, архитекторами и историками. Лучшие представители археологической молодежи упорно и мужественно трудятся в адской жаре нездорового климата Месопотамии, в болотах, безводных пустынях, где нет ни деревьев, ни даже кустов, чтобы разыскать холмы, под которыми должен быть погребен город,— царские города пропадали без вести так же, как и Ниневия.

При этом они еще и учились.

Так они узнали, что месопотамские правители почти всегда оставляли сведения, имеющие для археологов-исследователей гораздо большую ценность, чем золото.

Неважно, по каким причинам, то ли из стремления к славе, то ли из благоговения перед богами, то ли из тщеславия, но древние цари имели обыкновение подтверждать документами свою строительную деятельность. Собственно говоря, это не так уж удивительно, если учесть, что в стране почти нет строительного камня и совсем мало дерева!

Они писали на обожженных кирпичах и глиняных конусах свои имена, эпитеты и имена своих богов, писали о своих деяниях, но прежде всего — о целях своего строительства. Такими же надписями они покрывали каменные блоки, обкладывали их кирпичами, которые были для них своего рода защитой, и затем опускали их глубоко в грунт, где они служили либо устьями для дверей, либо настоящим фундаментом, какой закладывают при строительстве зданий и сейчас.

Поэтому первая задача всех археологов — это поиски таких надписей. Ведь они дают возможность установить, какое здание будет обнаружено под землей.

Такие надписи прочны и почти неуязвимы.

В противоположность большинству необожженных кирпичей, которые легко распадаются, обожженные кирпичи и глиняные конусы остаются в хорошей сохранности в течение тысячелетий. Чиера рассказывает о попытке одного археолога, гостившего в Уре, раздробить обожженный кирпич III тысячелетия до н. э. На кирпиче была нанесена надпись, свидетельствующая о назначении постройки. Этот кирпич был настолько велик (30 сантиметров в длину, 7,5 сантиметра в толщину), что гость хотел взять с собой только его часть с надписью. С этой целью он попытался вырубить надпись при помощи топора.