Владимир Муравьев - Московские слова, словечки и крылатые выражения
В православно-крестьянском календаре два дня связаны с именем святого великомученика Георгия — 23 апреля (память мученической кончины святого) и 26 ноября (освящение церкви Георгия в Киеве в 1037 году Ярославам Мудрым, который тогда же заповедал по всей Руси «творити праздник св. Георгия» в этот день).
В России наряду с формой имени Георгий широко употреблялись также формы — Егор и Юрий. Апрельский Юрий (или Егорий) назывался «вешним», ноябрьский — «холодным», «зимним», а также «Егорием — с-мостом», так как к этому времени реки замерзали, и по ним можно было ходить и ездить, как по мосту.
В крестьянском земледельческом обиходе оба эти дня занимали важное место.
Вешний Юрьев день — начало сельскохозяйственных работ, в этот день, по поверьям, святой Юрий ходит по полям и велит расти житу, в этот день поют:
Юрий, вставай рано,Отмыкай землю,Выпущай росуНа теплое лето,На буйное жито,На ядронистое,На полосистое,Людям на здоровье.
А главное, на Руси с давних времен на вешнего Егория крестьяне, которые не могли прокормиться со своего надела, рядились к богатым хозяевам на работу в страду. К весне у большинства бедняков кончались все запасы (недаром у вешнего Егория было и другое название — «голодный»), поэтому, рядясь, бедняки были особенно сговорчивы: лишь бы сейчас в счет будущей работы получить задаток, пережить бескормицу. При этом часто бывало, что сначала работник радуется — пропитание добыл, а потом сообразит — попал в кабалу: работать-то в страдную пору, когда плата высока, придется за сущие гроши. Но ничего не поделаешь, договор есть договор, и задаток уже проеден. А хозяин, конечно, радуется.
Подобный обман батраков был столь массовым и обычным явлением, что на Руси появился для его обозначения специальный глагол — объегорить.
Впоследствии глагол получил более широкое значение, и В. И. Даль в своем «Толковом словаре живого великорусского языка» указывает только общий, безотносительно к весеннему найму работников, смысл: «плутовски обмануть, обобрать».
С ноябрьским Егорием, «Егорием холодным», также связан целый ряд обычаев и поверий. «Юрий начинает полевые работы, Юрий и оканчивает», — говорили прежде. Неделя до Юрьева дня и неделя после него — время расчетов и расплаты. «Юрий холодный оброк собирает», — напоминает пословица.
По установленному неизвестно когда и существовавшему до конца XVI века обычаю в эти дни крестьяне-батраки имели право переходить от одного хозяина к другому. Обычай этот держался столетия и заставлял хозяев, не желавших лишиться рабочей силы, умерять эксплуатацию, а мужик сохранял хоть какое-то право на свободный выбор; опять же если хозяин окажется скупцом или будет заставлять работать через силу, то терпеть это не всю жизнь, а только год. «Мужик не тумак, знает, когда живет Юрьев день», — говорилось в пословице.
Генрих Штаден, опричник Ивана Грозного, в своем описании Московского государства того времени сообщает: «На св. Юрия осеннего крестьяне имеют свободный выход. Они живут или за великим князем, или за митрополитом, или еще за кем-нибудь. Если бы не это, то ни у одного крестьянина не осталось бы ни пфеннига в кармане, ни лошади с коровой в стойле».
Но землевладельцы, за которыми и на земле которых жили крестьяне, были заинтересованы в постоянных и полностью подвластных им работниках. Тем более что к концу XVI века Россия, разоренная войнами Ивана Грозного, еще и разрушившим хозяйственную систему страны разделением ее на земщину и опричнину, находилась в состоянии общего упадка. Села пустели, крестьяне уходили из них в поисках лучшей доли, вотчины и поместья бояр и дворян, то есть «воинства» и «служилых людей», оставались без работников, и, как написано в одном документе того времени, «от того великая тощета воинским людям прииде».
Чтобы поправить «тощету» землевладельцев, Иван Грозный разрешил, при необходимости, в отдельных хозяйствах некоторые годы объявлять «заповедными», когда крестьянам запрещалось уходить в Юрьев день.
В царствование сына Ивана Грозного Феодора помещики стали все чащи и чаще прибегать к «заповеданию» перехода крестьян и холопов от одного хозяина к другому. Крестьяне бежали от помещиков «с женами и детьми», их ловили, возвращали, наказывали. Помещики в оправдание своих действий и расправ, по мнению крестьян, несправедливых, ссылались на разные царские указы, поступавшие из Москвы. Наконец, в 1593 году было объявлено, что выход крестьян вообще запрещен.
Современник пишет об этом: «При царе Иоанне Васильевиче крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Иоаннович по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьянам заказал, и у кого колико тогда крестьян где было, книги учинил».
Полный запрет выхода крестьян от землевладельца даже в освященный давностью и обычаем срок — на осеннего Юрия — и породил общеупотребительную и сейчас пословицу: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»
Но в отличие от обычного утвердительного тона пословиц в этой прежде всего ощущается эмоциональность и чувство удивления. Это подчеркивают и толкования пословицы в различных словарях: «Не осуществились чьи-либо надежды, ожидания; выражение удивления, огорчения, разочарования по поводу чего-либо неосуществившегося, несостоявшегося» («Словарь русских пословиц и поговорок». М., «Советская энциклопедия», 1967); «Выражение разочарования из-за неудачи в каких-либо непредвиденных обстоятельствах» («Опыт этимологического словаря русского языка». М., «Русский язык», 1987).
Вот уже четыреста лет живо и памятно удивление и огорчение русского человека, высказанное пословицей, по поводу отмены Юрьева дня. Огорчение — понятно, но почему — удивление? Разве мало разные властители издавали антинародных законов? Народ отвечал на них проклятьями, стоном, отчаянием, и лишь один этот вызвал удивление. Почему? Видимо, этот антинародный указ в чем-то имел отличие от остальных аналогичных законов.
И это действительно так.
О Юрьеве дне, его экономическом и социальном значении и отмене существует большая литература. Но современный петербургский историк Р. Г. Скрынников, исследуя роль Бориса Годунова в создании Указа об отмене Юрьева дня, обнаружил, что никто из историков не приводит текст самого указа, а все пользуются только косвенными указаниями на него.
Подлинный царский Указ 1592 (или 1593) года никогда не был опубликован, и никто его не видел. Можно допустить, что в годы Смуты он мог погибнуть, хотя ввиду его важного значения с него должны были бы снять не одну копию. Но возможно, судьба была к нему особенно сурова: многие архивы конца XVI века бесследно исчезли.
Однако Скрынников обращает внимание на необъяснимый, с его точки зрения, факт, который позволяет сделать совершенно определенный вывод.
«При вступлении на трон, — пишет историк, — Лжедмитрий I велел собрать законы своих предшественников и объединить их в Сводный судебник. Его приказ выполняли дьяки, возглавлявшие суды при царях Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове. В их руках были нетронутые архивы. Тем не менее они не смогли найти и включить в свод законов указ, аннулировавший Юрьев день. Эта странная неудача может иметь лишь одно объяснение: разыскиваемый указ, по-видимому, никогда не был издан».
А раз указ не был издан, значит, и народу о нем не объявляли. А раз не объявляли, значит, крестьяне узнали о том, что должны теперь навсегда оставаться у хозяина, только тогда, когда уже собрались на волю; их первой реакцией, естественно, было удивление, а потом и огорчение. Как сказано в другой тогдашней пословице: «Сряжалась баба на Юрьев день погулять с боярского двора, да дороги не нашла».
Видимо, получилось так: землевладельцы, ссылаясь на царский указ, толковали в своих интересах разрешение в критических обстоятельствах объявлять «заповедным» определенный год как свое право вообще запретить крестьянские переходы.
Так объегорили мужика знатные бояре и благородные дворяне и на Юрия-зимнего.
Так или иначе, отмена Юрьева дня — мера, по мнению историков, направленная на укрепление государственной экономики, объективно принесла больше вреда, чем пользы, как и все вообще «экономические реформы», проводимые за счет ухудшения положения одной части населения страны в пользу улучшения положения другой.
Государственный деятель времени Петра I историк В. Н. Татищев, разбирая законодательство XVI века, писал о «законе» Бориса Годунова об отмене Юрьева дня: «Сей закон он учинил… надеяся тем ласканием более духовным и вельможам угодить и себя на престоле утвердить, а роптание и многие тяжбы пресечь; но вскоре услыша… о сем негодование и ропот… не токмо крестьян, но и холопей невольными сделал, из чего великая беда приключилась, и большею частию чрез то престол с жизнию всея своея фамилии потерял, а государство великое разорение претерпело».
