Олег Платонов - 1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов
Александр Сергеевич, первый граф в роде, возведенный в это достоинство австрийской императрицей Марией Терезией в 1761 году, а затем в то же достоинство Российской империи Павлом I в 1798 году, его сын граф Павел Александрович, известный участием в заседаниях «Негласного комитета» при императоре Александре I и военными подвигами, и сын Павла Александровича, Александр Павлович (1795–1814), рано убитый в битве под Красном. Средний сын Григория Дмитриевича, Николай Григорьевич, имел многочисленное потомство, представители которого живы и поныне. Из его трех сыновей старший, барон Григорий Николаевич (1731–1777), тайный советник, умер бездетным; второй, барон Сергей Николаевич (1738–1777), бригадир, имел единственного сына, гофмаршала Александра Сергеевича (1771–1815), потомства не оставившего. Третий из них, барон Александр Николаевич (умер 13 марта 1789 года), действительный тайный советник, имел сына Григория Александровича (1770–1857), впоследствии графа и члена Государственного совета. Дети последнего, Николай и Алексей Григорьевичи, умерли молодыми, Валентин Григорьевич (1801–1833) дослужился до штаб-ротмистра кавалергардского полка и умер бездетным, четвертый из них — граф Сергей Григорьевич (1794–1882), женившийся на дочери Павла Александровича Строганова и от него унаследовавший графский титул; наконец, пятый сын Григория Александровича, граф Александр Григорьевич (1795–1891), также был членом Государственного совета. Из сравнительно недавно умерших представителей рода Строгановых следует назвать еще сына Сергея Григорьевича, известного нумизмата графа Александра Сергеевича (1818–1864) и сына Александра Григорьевича, шталмейстера Григория Александровича (1824–1879), бывшего женатым на великой княгине Марии Николаевне.
Строганов Лука Кузьмич, живший в XV веке, внук родоначальника Строгановых, Спиридона. Из «судейского списка», напечатанного в «Актах Археографической Экспедиции» (т. 1, стр. 74), видно, что он пользовался правом оброка с большей части Двинской земли, принадлежавшей московским государям, и при Иоанне III отыскивал свои права на двинских бояр, которые, по всей вероятности, во время новгородских смут присвоили его оброчные земли, в состав которых входили, между прочим, Холмогоры, Падрин Погост, Матигорская лука, о. Кур (родина Ломоносова), Нелокса и др. В истории удельной Руси имя Луки Кузьмича связано с выкупом из татарского плена великого князя Василия Васильевича Темного. В грамоте, данной 24 марта 1610 года царем Василием Ивановичем Шуйским потомкам Луки Кузьмича, Максиму Яковлевичу Строганову с двоюродными братьями, говорится, что один из их предков, — по позднейшим исследованиям, не кто иной, как Лука Кузьмич, — выкупил Василия Темного «по великому к нему усердию, знатною суммою денег, не жалея своих пожитков». Данные летописей о времени этого события не совсем согласны; большинство их относят его к 1446 году, меньшинство — к 1445. Остается неизвестным, выкупил ли Строганов великого князя единолично на свои средства или же лишь участвовал в этом выкупе, который, по выражению летописца, дорого стоил всему московскому государству. Карамзин и А. В. Экземплярский склонны принять первое предложение. Точно так же расходятся летописи и относительно размеров внесенной суммы. В «Никоновской летописи» говорится, что Василий Темный под крестным целованием обещал в виде выкупа дать «сколько может»; в «Новгородской летописи» указывается: «Царь Махмет взя на нем (Василии) окупа 200 000 рублей, а иное Бог весть»; в «Псковской» — «Князь великий окуп посулил от злата и сребра, и от портища всякого, и от коней, и от доспехов 29 500 рублей». После себя Лука Кузьмич оставил единственного сына Федора.
Строганов Аника (Иоанникий, в иночестве Иоасаф) Федорович, распространитель солеварения в Сольвычегодске и Перми Великой, колонизатор прикамских земель, младший из четырех сыновей Федора Лукича Строганова, родился в 1488 году в Новгороде, откуда его отец со всей семьей около этого же времени переселился на новые места, в Сольвычегодск. По смерти своих старших братьев, Стефана, Иосифа и Владимира, не оставивших потомства, и отца, скончавшегося в иночестве, Аника Федорович остался единственным представителем рода и владетелем значительных земельных поместий, нескольких соляных варниц и пр. Ближайшей его заботой было продолжить и улучшить начатую еще отцом разработку соли в Сольвычегодске; принятые им меры оказались «предпрежним действительнее», варницы он привел в «лучшее прибыточное состояние» и в непродолжительном времени стал получать от них «знатную прибыль». Когда же подросли его сыновья, Яков, Григорий и Семен, и в Сольвычегодске для деятельности всех стало тесно, он, усмотрев в Кольской губе богатые солью места, построил и там варницы, которые в течение долгих лет считались самыми доходными и обильными.
В начале царствования Иоанна IV Анике Федоровичу была выдана грамота, которой он был уполномочен наблюдать за тем, чтобы проезжающие из Архангельска в Москву английские и иные иноземные купцы не смели продавать свои товары в розницу, а лишь оптом, чтобы они не покупали пеньки и из нее не вили канатов, и далее, чтобы земские люди «железоделаемых домниц» не имели и иностранцам не продавали железа; на него возложена была также обязанность ежегодно отправлять в Москву составленные им ведомости о том, сколько и какого именно корабельного лесу куплено англичанами и какими вообще они торгуют товарами; наконец, ему было поручено из привозных «немецких» товаров «что надлежало по вольной цене покупать и ко двору в Москву посылать». Аккуратное и добросовестное исполнение им этих поручений засвидетельствовано тремя грамотами от 1552, 1555 и 1560 годов. Кроме торговых дел, поручались Строганову и другие, что видно, например, из грамоты 18 мая 1562 года, в которой ему предписывалось собирать с сольвычегодских посадских и других людей оброчный хлеб и для его бережения построить особые житницы.
Свои обширные доходы Строганов получал не столько от соляных промыслов, сколько от торговли с иностранными купцами, приходившими к нему с «заморскими» товарами, и с туземными инородцами, от которых он в обмен часто на разные безделки приобретал «мягкую и дорогую рухлядь», т. е. меха. Прослышав о том, что эти товары в большом изобилии имеются у жителей за Уральским хребтом, Строганов снарядил экспедицию из десяти человек и отправил ее в Сибирь, поручив ей завязать торговые сношения с тамошним населением и, кроме того, наказав ей подробно и «с крайним прилежанием проведать о всех обстоятельствах», касавшихся сибирских инородцев, а возвратясь — «обстоятельно ему о том сказать». Когда же посланные пришли обратно «во всякой целости, с радостными известиями и не малым прибыточным товаром», Строганов сообразил все открывающиеся выгоды от торговли с зауральскими туземцами и в следующем году отправил к ним некоторых из своих родственников и доверенных лиц с разным мелочным товаром и с приказанием, чтобы они «внутрь той земли жительство их (инородцев) еще далее проведать старались». Перейдя за Уральский хребет, новые посланные встретили на Оби остяков и других туземцев и, «весьма дружелюбно поступая и лаская их», выменяли у них на свои дешевые товары дорогие меха соболей, лисиц и пр. Завязанные таким образом торговые сношения с зауральским населением еще более увеличили и без того значительные богатства Строганова и дали ему возможность расширить свои владения путем покупки земель в Печезерском и Колоторском уездах, в целом ряде волостей и приходов на Устюге и других местах; он построил также несколько церквей, в том числе великолепный храм в Сольвычегодске, и сделал значительные пожертвования по монастырям.
Голландцы Исаак Масса и Николай Витзен в своих повествованиях о России (1609 и 1666 годов) утверждают, что Аника Федорович первый из русских открыл путь для торговых сношений с Сибирью, но это едва ли верно в буквальном смысле; несомненно, что и до него меновая торговля с сибирскими инородцами практиковалась отдельными лицами, но последние вели ее втайне и всячески старались скрыть, боясь соперничества; Строганов же, «не в пример другим», не только не сделал из этого тайны, но в 1557 году поехал в Москву и объявил при царском дворе о выгодах этой торговли, а также о тех сведениях, которые ему удалось добыть о сибирских инородцах и о Сибири вообще. Тот же Витзен говорит, что Аника Федорович ездил в Москву с вестью о «новой, им открытой земле», приписывая ему, таким образом, открытие Сибири, что, конечно, ошибочно, ибо Сибирь, во всяком случае ее отдельные части, были известны еще значительно раньше и Новгороду, и Московскому государству, а некоторые земли даже писались в титуле московских государей. В относительной важности добытых им сведений, по-видимому, не заблуждался и сам Строганов, нисколько не претендуя на такое важное открытие; по крайней мере, анонимный историк рода Строгановых, повествующий о деяниях его представителей в панегирическом тоне, конечно, не преминул бы подчеркнуть эту заслугу Анике Федоровичу, найди он на это хотя бы какие-либо данные в старинных фамильных документах, которыми он преимущественно пользовался. Однако он скромно говорит о поездке Строганова с целью донести лишь об открытии им возможности вести торговые сношения с Сибирью. Во всяком случае, сообщениям Строганова при дворе было придано важное значение, и вскоре после этого в Сибирь стали посылаться купцы и послы.
