Борис Тураев - Древний Египет

У нас нет оснований сомневаться в подлинности этих наставлений, но мудрость и высота их не спасли Египет от смут. Ираклеополиты ухаживали за вассалами и старались опереться на знать; на их стороне были сильные номархи Сиута и Ермополя, но эти внутри своих владений чувствовали себя совершенно самостоятельными и даже иногда вели летосчисление по годам своих княжений. Целый ряд других совершенно не признавал власти фараонов; одно время, по-видимому, самостоятельное царствование возникло с центром в Копте; Юг также скоро обособился и даже перешёл в наступление. Война и разбой не прекращались; древние памятники гибли. Один из сиутских номархов — Ахтой хвалится, что в его дни путешественник на дороге был безопасен, а незнатный (из класса «неджес») не был умерщвляем рядом со своей женой.

Такое бедственное положение страны продолжалось около 200 лет, и египетской культуре грозила опасность. Но нация ещё была юна и таила в себе силы возрождения. Центр её жизни перешёл на юг, и на новый путь процветания страну вывели Фивы, величие которых было законным возмездием за эту великую заслугу пред человечеством. Вероятно, и отдалённость положения от тогдашних центров политической жизни делали в Фивах общее расстройство менее ощутительным, а ряд крупных представителей рода местных владетелей умело использовал географические преимущества положения города и его области для того, чтобы занять выдающееся положение среди боровшихся тогда за преобладание сил. Роды сильных и энергичных номархов, носивших имена Иниотефов и Ментухотепов, известных в науке под традиционным обозначением XI династии, объединяют под своей властью мало-помалу сначала южную часть Египта, ещё со времени Древнего царства носившую особое наименование «Голова Юга» и простиравшуюся от Элефантины до Абидоса и потом даже до Сиута, а затем и на весь Египет.

Глава III

Фивы

Есть на протяжении культурного мира пункты, в которых на небольшом пространстве в течение веков накоплялись духовные сокровища нации и которые отражают все стороны, все характерные особенности создавшей их цивилизации. При жизни нации они являются её средоточиями, святынями, потом, для нового мира они делаются красноречивыми свидетелями великого прошлого, грандиозными музеями славной старины. Таковы для древнего классического мира Акрополь и римский форум с Палатином и Капитолием, для Западной Европы — Лондонский парламент с Вестминстерским аббатством, для Христианского Востока — его последнее слово и завершение, Московский Кремль. Но ни одно из этих созданий национального гения не может по грандиозности, богатству и, конечно, древности, идти в сравнение с тем, что представляют собою египетские Фивы, бывшие священным средоточием древнейшей человеческой культуры в течение многих веков. Нигде на земном шаре нельзя найти такой значительной площади, до такой степени изобилующей великими памятниками глубокой древности. До сих пор на поверхности земли сохраняют своё грандиозное великолепие остатки великих храмов, имевших тысячелетнюю историю и представляющих образцы разнообразных художественных типов, служивших различным религиозным целям. Под землёй до сих пор из своих гробничных дворцов беседуют с нами создатели этой блестящей цивилизации, цари, их сподвижники и простые подданные до самых низших слоёв населения включительно; мы узнаём их деяния, верования, чаяния, они говорят нам о своих успехах, радостях и бедствиях. Самая почва великого города до такой степени насыщена произведениями своей необычайной по богатству и интенсивности культуры, что найденным наполнены музеи и частные собрания Каира, всей Европы и Америки, и всё ещё этот рудник представляется неисчерпаемым. Будучи созданием нации, исключительно одарённой в художественном и религиозном отношениях, притом в период наибольшего расцвета её духовных и материальных сил, когда она была и в политическом отношении первой в мире, великий град Амона представляет исключительное явление в истории, тем более, что благоприятные климатические условия Верхнего Египта обусловили сохранение его памятников, несмотря на политические погромы, смену владык, языков, религий.

Для самих египтян Фивы были вечным городом, по преимуществу олицетворением их культуры, религии, политического могущества, «градом великим, могучим, победоносным, владыкой победоносного оружия, владыкой всех градов». Фивы — сияющий град Вседержителя, божественное око Атума, око Ра. Фивы могущественнее всех градов — они отдали землю победой единственному владыке. С тех пор, как взялись за лук и стали направлять стрелу, было невозможно с ними бороться. Все города восклицают, ибо Фивы — их повелитель, сильнейший, чем они. И Ра, войдя… (возгласил): «Фивы переживут пределы прошедшего и будущего», — так он изрёк о них. «Преисподняя ликует — никто их не утесняет; небо веселится — никто на них не наступает и их не разрушает, бездна торжествует — никто их не лишает сокровенности…» Так пел египетский религиозный поэт, торжествуя победу традиционной религии Амона фиванского над ересью, и эта песнь может служить образцом многих выражений благоговения египтян к своему духовному средоточию, своей национальной святыне. До нас дошли и другие образцы подобных песен. Но не одни египтяне пели о Фивах; пророк Наум (по евр. тексту) восклицает, обращаясь к Ниневии: «разве ты лучше Града Амона, что между реками, окружён водою, которого оплот море? Эфиопия и Египет с бесчисленным множеством служили ему…» А Гомер (или его читатель) приводит, как всем известный пример хранилища сокровищ,

…Фивы Египтянград, в котором сто врат, а из оных из каждых по двестиРатных мужей в колесницах, на быстрых конях выезжают.

И в настоящее время, когда огромная площадь древней столицы занята или развалинами, или гробницами, или селениями, носящими новые имена, население, успевшее дважды переменить религию и язык, не могло забыть древнего величия, и до сих пор видит по ночам золотую ладью Амона и обилие золота в храмах, на священном озере, до сих пор совершает процессии, ведя ладью погребённого в луксорской мечети, в почве древнего храма, мусульманского святого Абу-ль-гаггаджи, заменившего в его сознании Амона, до сих пор под сенью храмов ходят приведения, имеющие виды древних божеств.

В истории Египта Фивы и Амон, как известно, выступают сравнительно поздно. Они моложе не только Иераконполя, Буто и Абидоса, но и Мемфиса. Но культурная жизнь началась здесь давно. Геологи, палеонтологи и исследователи первобытных культур давно обратили внимание на изучение Фиванской местности; и мы уже имели случай ознакомиться с их выводами, а также указать на то, что уже на заре египетской государственности в фиванской области появляется замечательная царская гробница. В 1904 г. Лергэнь нашёл среди сотен вотивных статуй в карнакском тайнике, куда они были сокрыты, вероятно, вследствие переполнения двора, несколько, относящихся к Древнему царству III-V династий, между прочим, царей Усернира и Сахура, что указывает и на существование в это отдалённое время Карнакского храма, который, хотя и в скромном виде святилища небольшого города, всё же пользовался известностью и привлекал.

Когда во вторую половину эпохи Древнего царства поколебалась прочность центральной власти и Египет стал обнаруживать признаки распадения, выступают местные центры со всеми богами и владетелями. Начинается эпоха египетского феодализма, в которой Фивам суждено было выступить на передовую роль. Только сравнительно недавно мы узнали, что и до XI династии, давшей Египту фараонов-объединителей, в области Фив были свои князья. В 1895 г. Newberry нашёл в фиванском некрополе, в скале к юго-западу от Ассассифа небольшую гробницу из двух малых, грубо высеченных покоев, бедно расписанных и имеющих барельефы, напоминающие по исполнению ассуанские времени VI династии (например, гробницу Хирхуфа). Изображения те же, что и в других гробницах эпохи — князь с семейством и приближёнными у жертвенного стола; его охотничьи собаки с ним; он присутствует при рыбной ловле и охоте, он смотрит на свои стада, пред ним играют три женщины на арфах и танцуют; писцы считают мешки с зерном, направляемые в житницы и т. п. Словом, всё то, что и в других феодальных владениях этого времени VI династии. В кратких надписях князь, по имени Иха, назван «единственным семером, херихебом, великим главой области, таинником всех сокровенных слов, доставляемых в область, начальником дружин (?) области, пребывающим в сердце царя во главе обоих берегов его, первым по фараоне, жрецом “Инмутефом”, областным судьёй, начальником двух житниц». Эти титулы носили в то время и другие «номархи», феодалы Египта. Из богов Ихи ставит себя в связь с Монту «Владыкой Ермонта», Осирисом бусирисским, Птах-Сокаром. Его жена Ими, кроме того, называет себя «известной царю, жрицей Хатхор, владычицей Дендера». Амона среди богов нет, Монту продолжает стоять во главе нома, упоминается и Хатхор, владычица Онта (Дендера), как бы в параллель к южному Ону-Ермонтр. Титул «начальника двух житниц» указывает на заведывание казённым хлебом и на роль фиванской области в снабжении им двора. Интересны имена, упоминаемые в надписях. Иха — частое имя этого времени; Хнемфуху, один из слуг, носит имя царя Хеопса; имя другого — Интефс уже напоминает последующие фиванские имена, а также имена ермонтских номархов времени, переходного от Древнего царства к Среднему, времени смут и распадения. Так, один из владетелей Ермонта, Иниотеф (чтение не вполне установлено) в надписи, попавшей через Луксор в Берлинский музей, говорит: «наследственный князь, князь, царский казначей, единственный семер, начальник жрецов Иниотеф; рождённый Миитой». Говорит князь Доми Монту (Ермонту): «Я нашёл святилища Духа князя Нехтинера разрушенными, их стены в упадке, статуи… не было никого, кто бы о них позаботился. Они были заново отстроены, их основание расширено, их статуи изваяны вновь… да выдаётся его место пред другими почтенными благородными. Я это сделал всё, чтобы имя моё было добро на земле, а память хороша в преисподней. Когда люди увидят это, да сотворят они ещё лучшее для меня по успокоении Духа моего в жизни». — Таким образом, и в Ермонте был свой владетельный род, дороживший традициями, был ли он в каком-либо отношении к тем Иниотефам фиванским, которые создали величие этого города? На это мы лишены возможности дать ответ, но общность имён указывает на близость владетельных фамилий в Фиванской долине. Подробности борьбы Фив с Севером — Мемфисом, Ираклеополем и Сиутом теперь достаточно выяснены, и притом, что весьма редко бывает, при наличности свидетельства с обеих сторон. К обстоятельным сиутским надписям служит дополнением материал, доставляемый древнейшими фиванскими некрополями.