Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича
В 2014 г. в Кабуле возник женский оркестр «Zohra»; сперва он насчитывал всего шесть участниц в возрасте 13–20 лет. Ансамбль выступал, в частности, на Всемирном экономическом форуме в Давосе (2017). Для девочек из бедных семей попасть в «Zohra» было заветной мечтой и настоящим чудом. Талибы в 1996–2001 гг. запретили музыку; многих музыкантов казнили, другие бежали. Тогда Афганистан едва не утратил свое древнее музыкальное наследие, которому более тысячи лет. После падения «Талибана»* запрет на музыку был снят, но консервативные афганцы считают ее греховным занятием. Далеко не все родители разрешали своим талантливым дочерям играть. Как правило, участницы «Zohra» были воспитанницами кабульских приютов, осиротевшими во время войны или отданными на попечение государства из соображений безопасности (детей присылали в столицу из регионов, контролируемых талибами).
В 2001 г. афганский политолог Идрис Ахмад Рахмани ездил по сельским районам и видел десятки деревень без электричества, почты и телефона. В 2010 г. он повторил путешествие и сказал, что за десятилетие провинция изменилась больше, чем за тысячу лет. Теперь в каждой деревне была спутниковая тарелка, установленная в ратуше. Откуда у крестьян электричество? У них есть дешевые китайские генераторы. Откуда газ для работы генераторов? Старейшины отправляют молодежь на мотоциклах в ближайший город за газовыми баллонами. Откуда мотоциклы? Китайцы и иранцы производят их по низким ценам. Откуда люди в беспросветной глуши берут деньги на покупку мотоциклов, генераторов и газовых баллонов? Об этом Рахмани умалчивает, но ответ очевиден: опиум.
Наркодилеры «Талибана»* приезжали в деревни и обменивали «товар» на холодильники, велосипеды, телевизоры. Крестьяне смотрели афганские шоу, сделанные на западный манер, – «Кто хочет стать миллионером?» и «Afghan Star» (аналог «American Idol»). Уже в первом сезоне «Afghan Star» (2005) пели две женщины. Один из них, Герати Сетара, шокировала публику, танцуя без платка. В США ее номер сочли бы чопорным; в Афганистане ей угрожали смертью. Помимо девушек в шоу участвовали юноши – пуштуны, таджики и хазарейцы; победителя – хазарейца Шекеба Хамдарда – аудитория определила путем смс-голосования. В 2008 г. у Афганистана появился первый и единственный за всю историю олимпийский чемпион – хазарейский тхэквондист Рохулла Никпай; в Пекине он завоевал бронзовую медаль и стал национальным героем. Через четыре года в Лондоне Никпай взял вторую бронзу. Боевыми искусствами он «заболел» в детстве, посмотрев боевик по телевизору в иранском лагере беженцев, куда его семья переселилась во время битвы за Кабул (1992–1996).
Казалось, жизнь налаживается. 55 % девочек ходили в школу. Для развитых государств это мизерный показатель – но для стран, которые погрязли в нищете и мракобесии, данная цифра весьма внушительна. На сцене блистал комик Аманулла Моджаддеди, высмеивавший джихадистов. По иронии судьбы, он являлся племянником Себгатуллы Моджадедди – лидера одной из исламистских партий Пешаварской семерки. Фильм «Шахада» (2010) афгано-немецкого режиссера Бурхана Курбани попал на Берлинский кинофестиваль. Позже на экраны вышла лента Сони Насери Коул «Черный лебедь». Талибы похитили актрису, исполнявшую главную роль, и отрезали ей ноги, дабы наказать за измену исламу; однако Коул заняла ее место, и съемки удалось завершить.
Варварские инциенты случались ежедневно. В Кабуле под мостом Пули-Сохта, в парке Шахре-Нау и шиитском районе Коте-Санги толпились наркоманы – многие спустили на героин все имущество и жили на улице. ЮНИСЕФ бил тревогу – число детских браков росло. Женщин убивали, обливали серной кислотой и калечили за нарушение шариата – либо по подозрению, например, в супружеской неверности. Уличные киоски ломились от кассет и DVD-дисков с записями выступлений бача-бази. Мужчины собирались в чайханах и там смотрели подобные видео по телевизору, обсуждая красоту танцующих мальчиков.
19 марта 2015 г. 27-летняя набожная мусульманка Фархунда Маликзаде обвинила муллу кабульской мечети Шахи-до-Шамшира в том, что он продавал шарлатанские амулеты женщинам, которые не могли забеременеть, а также приторговывал «неисламскими предметами» вроде презервативов и виагры. Мулла в ответ закричал, что Фархунда сожгла Коран. Услышав об этом, прихожане набросились на Маликзаде, но она укрылась в мечети. По городу распространялись хаотичные слухи, и сотни мужчин ринулись к месту событий. Разъяренная толпа штурмовала мечеть. Девушка залезла на крышу, в нее полетели камни, и она упала. Маликзаде растерзали. Обезображенный труп переехали на машине, бросили в иссохшее русло реки Кабул и, наконец, подожгли. Окровавленное тело горело плохо, и линчеватели использовали свою одежду, чтобы поддерживать огонь.
По словам представителя полиции Хашмата Станекзая, «Фархунда, как и другие неверные, думала, что подобными действиями и оскорблениями получит гражданство Америки и Европы. Но, не достигнув своей цели, она поплатилась своей жизнью». Когда выяснилось, что обвинения против девушки были ложными, по городу прокатилась волна арестов. 49 человек предстали перед судом. Четырех из них, включая муллу, приговорили к смертной казни, но потом заменили смертные приговоры разными сроками тюремного заключения. Мулла, из-за которого все началось, был оправдан.
Иными словами, Афганистан, как обычно, лежал в двух параллельных плоскостях – модернистской и традиционной. На базарах взрывались террористы-смертники, в клубах гремела музыка, деньги лились рекой и моментально «осваивались», а салюты перемежались с ракетными обстрелами. В 2015 г. в новогоднюю ночь рядом с кабульским рестораном «Le Jardin» сдетонировал заминированный автомобиль – исламисты решили покарать иностранцев и заблудших соотечественников, посмевших отмечать немусульманский праздник. «Le Jardin» сгорел дотла, но его отстроили заново. Афганистан жил под лозунгом «зендеги мегозара», что в переводе с пушту означает: «Жизнь продолжается».
Впрочем, у афганских оптимистов имелся реальный повод радоваться – ведь экономика, на первый взгляд, развивалась успешно. В 2014 г. президента Хамида
