Северные моря в истории средневековой Европы. Эра викингов и эпоха Оттонов. 300–1100 годы - Арчибальд Росс Льюис
В Дании большая часть из 4000 германских монет, возможно около 60 процентов, с тех же монетных дворов. Половина от 38 000 германских монет Готланда чеканилось в 985–1043 годах. Монеты из финских и шведских материковых кладов чеканились на тех же монетных дворах, что из норвежских кладов. Это предполагает, что германская торговля попадала на скандинавский и балтийский север через Саксонию и Фризию[206]. Таким образом, германские монеты в северных монетных находках иллюстрируют постоянный поток германских грузов на север, возможно, в какой-то мере более значительный, чем грузопоток англосаксонской Англии этого периода, поскольку ни данегельды, ни политические связи не могли объяснить присутствие этих монет в Северной Европе. Неудивительно, что, когда святой Олав или Анунд Якоб захотели побороть англосаксонское влияние в своих государствах и своих церквях, они обратились к Гамбургу и Германии. Саксонские и фризские купцы сформировали экономические и культурные узы между Скандинавией и Германией, ничуть не менее важные, чем с Англией.
Германской и английской торговле, а также торговле с Балтикой Норвегия обязана росту своих bjorkeys в развитые торговые центры. Мы уже показывали, как Тёнсберг развился на Осло-фьорде в середине X века и как Нидарос приобрел большую значимость к 996 году – при Олаве Трюгвассоне – и получил статус города. В начале XI века они продолжали развиваться, и к ним при Олаве Трюгвассоне добавился третий город – Сарпсборг, на другой стороне Осло-фьорда, напротив Тёнсберга.
Саги повествуют о норвежской торговле с Ирландией и Исландией с этого берега, и два монетных клада начала XI века подтверждают эти традиции. В кладе Йесинга на территории Роголанда, датированном 1017–1018 годами, присутствуют три монеты Ситрика III из Дублина, такие же монеты и в том же количестве присутствуют в другом кладе, датированном 1035 годом. В этих кладах также есть несколько испанских монет Омейядов, которые, вероятнее всего, попали туда через Ирландию.
Представляется вероятным, что торговля с Балтикой, доходящая до Норвегии, возможно, даже с таких удаленных территорий, как Киевская Русь, была важнее, чем с норвежскими колониями в Атлантике. Саги многократно упоминают о таких связях, особенно те, в которых повествуется о юности Олава Трюгвассона на Руси и о бегстве святого Олава к киевскому двору в 1028 году, после его изгнания из Норвегии Кнудом. Эти политические связи, по всей видимости, включали экономические контакты. Из саги о святом Олаве мы узнаем о великом мореходе, который совершал регулярные морские путешествия на территорию Руси и обратно. А шесть кораблей, привезенных Олавом Трюгвассоном из Киева, по-видимому, были нагружены шелками. Нет сомнений в том, что эти шелка, как и те, что носили Магнус, Кнуд и святой Олав, были русского происхождения, как, вероятно, и те, что были подарены святому Олаву Астрид Шведской.
Эти традиции подтверждают в Норвегии монетные свидетельства торговли в этот период с Востоком и Балтикой. В регионе Осло обнаружена одна византийская монета, чеканенная Василием II (976–1025), а на западном побережье – монета Романа III (1028–1034), а также несколько куфических дирхем XI века. Они могли попасть туда из Киевской Руси. Более обычной, судя по монетным свидетельствам, была торговля с балтийским шведским побережьем и Данией до Волина. Эта торговля объясняет тот факт, что в кладе, датированном 1035 годом, содержится девять шведских монет Олава Шётконунга и Анунда Якоба (994–1034), а также две богемские монеты, чеканенные в 999–1035 годах. Ей же мы обязаны появлением единственного шведского пенни в монетном кладе Санда, что в Трёнделаге, датированном 1020 годом.
Торговля, достигавшая Норвегии через Каттегат и Скагеррак, объясняет, по крайней мере частично, аналогичный рост городов, очевидный в Дании XI века. Около 1100 года в области Скания появился Лунд, возможно основанный Кнудом. По соседству, в Ютландии и на островах стали активно развиваться Ольборг, Виборг, Роскилле и Оденсе. Все они имели монетные дворы, чеканившие монеты при Кнуде, Хардекнуде и Магнусе (1015–1043). Появление новых торговых центров и монетных дворов в Дании тех лет иллюстрирует определенный сдвиг в торговле с пути Айдер – Шлее через Ютландский полуостров на более северный отрезок Каттегат – Скагеррак. Хедебю продолжал существовать как торговый центр до 1043 года. Рибе тоже. Оба города имели монетные дворы. Между тем новая экономическая жизнь шла не здесь, а севернее, и новые монетные дворы – не единственное тому доказательство. Монетные клады в Дании, датированные 1016–1050 годами, показывают то же самое. Большинство из них были найдены на севере Ютландии, на Зеландии и в Скании и лишь несколько – вокруг Хедебю. Даже сельскохозяйственное развитие Дании демонстрирует эту новую экономическую ориентацию, поскольку в XI веке именно на Ютландии, Зеландии, в Скании и области Вик началась вырубка лесов, расчистка земель для обработки, результатом чего стало увеличение сельскохозяйственного производства. В X веке, как мы отмечали раньше, путь через Каттегат – Скагеррак имел некоторое значение в торговле между Балтийским и Северным морем, но меньшее, чем путь в Хедебю через Айден – Шлее. В XI веке было верно обратное. Хедебю быстро утрачивал важность. Возможно, появление более крупных судов сделало глубоководный северный маршрут практичнее[207].
Новая ориентация торговли мимо датских берегов объясняет не только упадок Хедебю. Она помогает показать, почему Свен и Кнуд так упорно стремились господствовать в норвежской области Вик и почему Олав Трюгвассон и Магнус Добрый занимались датскими делами, равно как и делами Западной Балтики. Хотя Дания и Южная Норвегия были политически разъединенными, путь через Каттегат – Скагеррак обеспечил экономическую неразрывность, и в итоге правители, один за другим, упрямо старались превратить экономическое единство в политическое.
Дальше на восток на Балтике находилась Швеция, которая при Олафе Шётконунге
