Никита Ломагин - Неизвестная блокада
Протоколы крестьянских собраний по вопросам ликвидации колхозов и перехода к единоличному пользованию землей 1942 г. выглядели следующим образом:
Псковский уезд Ядровская волость
ПРОТОКОЛ
общего собрания членов общинного хозяйства Выбутские Пороги от 16 апреля 1942 г. Присутствуют 33 члена артели из общего числа 33 Кроме того, присутствуют: участковый землемер Марховский
Председатель собрания: Брюсов Секретарь собрания: Христофоров
Повестка:
О ликвидации общинного хозяйства и о переходе к единоличному пользованию землей.
Постановили единогласно ликвидировать общинное хозяйство и просить разрешить Господина Германского районного Уполномоченного перейти к единоличному землепользованию186.
Типовое приложение 1187
12 апреля 1942 г.
Господину Германскому районному Уполномоченному по сельскому хозяйству Псковского района
На основании желания общего собрания от 12 апреля сего 1942 г. членов общинного хозяйства колхоза Красный Октябрь прошу разрешения на переход к единоличному землепользованию согласно новому порядку.
За переход к единоличному землепользованию голосовало из 18 явившихся хозяев 18 человек.
Приложение 2188
Председателю Общинного хозяйства Красная Горка Ваше прошение от 10 мая с.г. № .... о переходе к единоличному землепользованию для общинного хозяйства разрешено.
Районный Уполномоченный по сельскому хозяйству
Приложение 3
Я, нижеподписавшийся, сим подтверждаю, что получил земельный надел из земель деревни (села)., расположенной (ого) в .районе для единоличного землепользования. В количестве ...гектар пашни и ...гектар лугов.
Границы этих наделов мне известны.
Общим деревенским (сельским) пастбищем я пользуюсь совместно с другими крестьянами.
Я обязуюсь данную мне в пользование землю обрабатывать правильно и добросовестно, согласно предписаниям, преподанным надлежащими властями.
В частности, я обязуюсь участвовать во всех предписываемых мне совместных и единоличных работах.
При обязательных поставках сельскохозяйственных продуктов, возложенных на деревню, к которой относится мой земельный надел, я обязуюсь беспрекословно в пределах приходящихся на меня разверсток, принимать участие и добросовестно исполнять все предписания надлежащих властей.
Я сознаю, что при неисполнении лежащих на мне обязанностей я могу лишиться предоставленного мне надела и инвентаря, а посему обязуюсь добросовестно обрабатывать данный мне надел земли и выполнять обязательные поставки.
Мне известно, что все распоряжения надлежащих должностных лиц и учреждений мне будут передаваться через представителя деревни, к которой относится мой земельный надел, а потому всем его указаниям я должен следовать.
Место и дата. Подпись189
К 1 августа 1942 г., по данным сельскохозяйственного управления хозяйственной инспекции группы армий «Север», раздел колхозной земли в Лужском, Псковском и Порховском уездах был близок к завершению, в то время как в Красногвардейском, Гдовском, Островском и Опочкинском уездах было разделено от 20 до 35 процентов колхозной земли (таблица 1).
К 15 октября 1942 г. в Красногвардейском и Гдовском районах ситуация практически не изменилась, а в Островском и Опочкинском районах доля единоличных хозяйств достигла 60 процентов (таблица 2).
Таблица 1. Сведения о ходе работ и разделу общинных дворов по 7 уездам по состоянию на 1 августа 1942 г.
С начала июня 1943 г. начала усиленно пропагандироваться «декларация о введении земельной собственности для крестьян», подписанная 3 июня 1943 г. Розенбергом. В этой декларации говорилось о введении на оккупированной советской территории земельной собственности для «трудящегося населения». В соответствии с этим документом, носившим ярко выраженный пропагандистский характер, право на землю признавалось за всеми, обрабатывающими землю собственным трудом. При этом особо подчеркивалось, что «помимо крестьян, проживающих в данный момент в районе пользуемой ими земли, при наделе землей полностью будут приняты во внимание все лица, имеющие право на землю и в том случае, если они временно отсутствуют..., в том числе бойцы Красной Армии, эвакуированные крестьяне или увезенные большевиками, а также занятые... на работах в Германии или находящиеся в плену»192.
В 1943 г. хозяйственная инспекция группы армий «Север» снизила нормы сдачи населением на большинство сельскохозяйственных продуктов и объявила, что в случае неурожая они будут сокращены. В частности, на 1943—1944 гг. были установлены следующие нормы:
1) картофель — 2,5 тонны с гектара,
2) зерновые (рожь, ячмень, пщеница, овес и др.) — 0,25 тонны с гектара,
3) сено, солома, мясо и молоко— по норме 1942 г.,
4) яйца — 30 штук с курицы в год.
Норма сдачи молока устанавливалась в размере 365 л с коровы в год. При перевыполнении норм сдачи продовольствия немецкое командование обещало предоставить льготы при приобретении сельхозмашин и племенного скота. За каждые сверхплановые 50 л молока давалось право на приобретение 1 л водки по установленной цене, а за каждые 10 яиц — право на покупку 0,5 кг соли или одной пачки махорки или 2 коробок спичек по установленной цене193.
Продовольственный налог, назначенный немцами, нередко был меньше, чем при советской власти, но собирался он местным самоуправлением и самими немцами с присущей нацистам жестокостью и презрением к русским. Это раздражало население и очень умело использовалось советской пропагандой и агентурой. Например, осенью 1942 г. в районе 18-й армии ортскомендатурами было объявлено, что крестьяне могут получить в свое распоряжение лошадей, захваченных немцами в боях с Красной Армией. Немецкое командование не могло их использовать. Крестьяне, конечно, с большой охотой разобрали лошадей, с огромным трудом откормили их за зиму, вылечили и собирались весной засеять больше земли. Однако весной по распоряжению гражданского управления этих лошадей потребовали назад.
Земельная реформа, начатая весной 1942 г., при всей ее ограниченности и непоследовательности, нашла поддержку в среде крестьянства Ленинградской области. Именно она привлекла на сторону немцев симпатии населения и до середины 1943 г. лишала советское руководство надежды на широкие выступления народа против оккупационной власти.
Все это вызывало озабоченность НКВД, которое признавало наличие значительного количества коллаборантов на окупированной территории. Работа по их выявлению проводилась в соответствии с приказом НКВД № 001683 1941 г. и директивой № 64 1942 г. В районы, прилегавшие к фронтовой полосе, были направлены оперативные группы УНКВД ЛО, которые насчитывали 120 сотрудников. Эти группы дислоцировались в Старорусском, Маловишерском и Тихвинском районах. Кроме того, им был придан оперсостав райотделов НКВД. Руководство на месте осуществлял заместитель начальника УНКВД и три заместителя начальников оперативных отделов УНКВД. По мере освобождения районов от немецких войск опергруппы продвигались вперед и организовывали работу по:
1) выявлению и изъятию агентуры, оставленной германскими разве дывательными органами,
2) организации активных контрразведывательных мероприятий про тив германской разведки,
3) выявлению и изъятию предателей и провокаторов, проведению аре стов ставленников и активных пособников немцев,
4) организации охраны общественного порядка, борьбе с бандитиз мом и уголовными проявлениями194.
Например, было установлено, что в Демянском районе Ленинградской области, находившемся в руках немцев с сентября 1941 г. по 21 февраля 1943 г., из 31 тыс. жителей, оставшихся на территории района перед занятием его вермахтом, к моменту освобождения осталось 13 тыс. человек, в том числе 584 чел. в Демянске. Значительная часть населения была насильно угнана немцами, погибла от голода, болезней и террора со стороны немецких войск. Добровольно ушли с немцами при отступлении 869 человек, что составляло 6—7 процентов от оставшихся в районе.195 В Тихвинском районе и Шлиссельбурге процент ушедших с немцами был существенно ниже, хотя в целом городскому населению, симпатизировавшему немцам, это было сделать легче, нежели деревенским жителям, которых держала земля. В 1944 г. в освобожденных районах Ленинградской области были арестованы 1000 «немецких агентов, шпионов, диверсантов и предателей»196.
В ноябре 1944 г. на территории Ленинградской области были зафиксированы многочисленные высказывания крестьян, суть которых сводилась к надеждам на радикальные перемены после окончания войны, которые будут осуществлены под влиянием союзников, включая роспуск колхозов и восстановление частной собственности. По данным УНКГБ ЛО, в 1945 г.. «в районах отмечается значительное количество фактов фашистской пропаганды и особенно антиколхозной агитации». Данные военной цензуры, полученные УНКГБ ЛО на 30 апреля 1945 г., свидетельствовали о том, что, по мнению сельского населения, колхозы неэффективны и давно изжили себя. В частности, цензурой было зарегистрировано 62 письма с сообщениями «о неподготовленности ряда колхозов области к весенне-полевым работам». На самом же деле шла речь о полной дезорганизации и разложении в ряде колхозов Ленобласти — пьянстве, воровстве председателей, нищете колхозников — «половина деревни собирает милостыню», «словом, экономика деревни — малоприглядная»; «колхозники живут плохо — питания нет», «дела идут неважно», «жизнь в колхозе очень тяжелая» и т. д.197
