Романюк Константинович - По землям московских сел и слобод
Театр стал строиться по императорскому указу: 29 мая 1830 г. московский генерал-губернатор сообщил обер-полицмейстеру, что "Государю Императору угодно, чтобы для увеселения московской публики построен был в Нескучном саду воздушный театр". Известный актер Щепкин так описывал новый театр своему другу, также артисту И. И. Сосницкому: "...вообрази, театр весь открытый как над зрителями, так и над сценой; зад сцены не имеет занавеса и примыкает прямо к лесу; вместо боковых кулис врыты деревья; при малейшем ветерке не слыхать ни слова; к тому же карканье ворон и галок служит в помощь к оркестру; сухого приюта нигде нет". М. Н. Загоскин вспоминал о том, как "однажды в проливной дождь дотанцевали последнее действие „Венгерской хижины" почти по колено в воде". Зрителям, однако, новшество сначала понравилось, и театр пользовался завидной популярностью; "...театр, устроенный в саду под открытым небом, восхитил меня; декорациями служили вековые деревья, журчащий ручеек, дерновые скамью и кусты махровых роз. Во время антракта дамы перебегали из ложи в ложу, в креслах тоже пестрели нарядные дамские шляпки, кавалеры подносили своим избранным и их безмолвным и неулыбчивым телохранительницам букеты, фрукты и мороженое", - писала Екатерина Сушкова, известная своими воспоминаниями о М. Ю. Лермонтове.
Летом 1830 г. открытый театр в Нескучном посетил А. С. Пушкин вместе с невестой, сопровождаемый П. В. Нащокиным. Они присутствовали на репетиции, которую, как только артисты увидели Пушкина, сразу же прекратили, и, "пока он осматривал сцену и места для зрителей, они толпою ходили за ним, не сводя глаз ни с него, ни с невесты".
Нескучное, которое в XIX в. по-старому еще называли "Орловым садом", особенно привлекало своей близостью к природе; "этот превосходный сад своим местоположением, неправильностью и огромностию дерев походит более на рощу с расчищенными дорожками. Деревья не подстригаются, не образуют ни павильонов, ни аллей, ни боскетов: всюду видна природа во всей своей дикой прелести", - писал автор московского путеводителя 1850 г. В "Нескучное" приезжали целыми семьями, в саду можно было получить самовар, купить свежее молоко. В хорошую погоду по Большой Калужской тянулись вереницы экипажей, к берегу Москвы-реки приставали лодки с отдыхающими.
В дворцовом имении на даче летом жил историк С. М. Соловьев, неустанно работая над очередными томами своей "Истории России".
В советское время Нескучное превратилось в первый в СССР парк культуры и отдыха, увеселительная часть которого находится около Крымского моста, а "спокойная" зона примыкает к ней с юга, почти до Андреевского моста Окружной дороги. Сам Александринский дворец отвели под Центральный музей народоведения, в котором собирались и показывались "в разрезе национальной политики ВКП и Коминтерна" этнографические коллекции, потом там обосновался Музей мебели, а в 1934 г. с переводом Академии наук из Ленинграда в Москву власти отдали дворец для ее президиума. Перед дворцом установили фонтан скульптора И. П. Витали, снятый с Лубянской площади и лишившийся многих деталей своего декоративного оформления - исчезли бесследно бронзовые маскароны, из которых извергались струи воды, бронзовые орлы, малая гранитная чаша. В бывших хозяйственных помещениях слева от дворца поместили один из самых интересных и, к сожалению, малопосещаемых музеев - минералогический.
В ознаменование 800-летия Москвы в Нескучном на краю обрыва поставили в 1951 г. беседку перед партером с фонтанами. Проект ее выполнил архитектор С. Я. Иконников, а барельефы с изображениями самых значительных событий в истории города - скульптор А. А. Котахин. К беседке можно пройти от Б. Калужской (Ленинского проспекта) между домами N24 и 26.
Нескучный сад отгорожен от улицы длинным рядом жилых домов (N 18 - 28). Перед войной на Большой Калужской улице развернулась невиданная еще стройка по проекту, разработанному архитекторами А. Г. Мордвиновым, Д. Н. Чечулиным и Г. П. Гольцем - здесь проводился эксперимент по поточно-скоростному методу строительства. Закладка первого дома состоялась 5 мая 1939 г., строительство велось одновременно на всех домах по улице, и через 14 месяцев они были введены в эксплуатацию. В архитектурной, да и не только в ней, а и в другой периодике того времени не прочтешь критических замечаний - строительство проводилось с одобрения властей, но вот архитектор А. К. Буров записал тогда в дневнике, что постановка длинного ряда домов по линии улицы вызвала ничем не оправданную вырубку деревьев Нескучного сада, и он предполагал, что жители, окна квартир которых выходят на проспект, будут страдать от постоянного шума - так оно и получилось.
Многие и не подозревают, что недалеко от площади Калужской заставы находится один из древних московских монастырей. Для того, чтобы подойти к нему, надо пройти через Нескучный сад к набережной Москвы-реки и за мостом Окружной железной дороги выйти к Андреевскому монастырю (Ездаков пр., 1).
Точной даты его основания нет, приводится только летописное известие о том, что в 1547 г. сгорели его строения, и о том, что тогда в монастыре находилась уже не новая шатровая церковь; так что можно осторожно говорить об основании его в предыдущем XV столетии. Чем было вызвано появление монастыря так далеко от Москвы, в труднодоступном месте, под крутым берегом реки, остается неясным, ибо о его ранней истории ничего не известно. Монастырь назывался "что в Пленницах", и по поводу этого названия существуют несколько предположений, из которых наибольшее доверие вызывает объяснение Даля - "связка плотов"; вероятно, здесь, под крутым речным берегом, вязали плоты и отсюда гнали их дальше вниз по реке. Этого же мнения придерживается и И. Е. Забелин. Он пишет в своих "Опытах изучения русских древностей и истории": "Пленницами и в Москве и на юге, например на южном Днепре, называют связки плотов или, собственно, плоты всякого леса, прогоняемого по весенней воде до назначенного места. Московское урочище Пленницы оттого и получило свое имя, что в этой местности искони собирались шедшие с верху реки плоты - пленницы, пригоняемые для городского потребления". Есть, правда, известие о том, что в монастыре хранилась икона св. Авдрея Стратилата с надписью: "Се образ принесен бысть из селца, глаголемого Пленницы".
В этом месте находится городище, обнаруженное и исследованное археологической экспедицией Музея истории Москвы. При раскопках нашли много предметов, относящихся ко времени от VI в. до нашей эры до V в. нашей веры, и в том числе единственную в своем роде рукоять с рисунками лошади и птицы.
Больше достоверных сведений сохранилось от середины XVII в., когда Андреевский монастырь упоминался в связи с именем друга и соратника царя Алексея Михайловича, ревнителя просвещения Федора Михаиловича Ртищева. По рассказам, он жил отшельником и слухи о праведной жизни Ртищева дошли до царя Алексея Михайловича, который вызвал его ко двору, приблизил к себе и назначил воспитателем царевича. Впоследствии он был возведен в звание окольничего, стал главой государевой Мастерской палаты, Приказа Большого дворца и позднее Приказа тайных дел. Ф. М. Ртищев организовал первую больницу в Москве, жертвовал большие суммы на выкуп пленных, устраивал госпитали для раненых. Царь обладал драгоценным свойством правителя - умением выбирать людей.
Внезапная смерть в шестнадцать лет воспитанника Ртищева, царевича Алексея, обладавшего, по отзывам современников, большими способностями и любознательностью, была большим ударом для царя Алексея Михайловича и воспитателя царевича Федора Ртищева. После его смерти Ртищев, отойдя от всех дел, через три года скончался сам, завещав отпустить своих крестьян на волю.
Ртищев был активным членом так называемого "кружка ревнителей благочестия", в который входили духовник царя Алексея Михайловича Степан Вонифатьев, настоятель Казанского собора Иван Неронов, протопоп Аввакум, архимандрит Новоспасского монастыря Никон, будущий патриарх, и другие. Целью их было возродить обычай церковных проповедей, бороться с пороками духовенства, стремление поднять авторитет церкви. Ртищев вызвал из Украины, из Киево-Печерской лавры, Межигорского и других монастырей 30 ученых монахов и поселил их в Андреевском монастыре, в месте тихом и отдаленном, основав, таким образом, "ученое братство". Правительство приняло участие в становлении братства, оно отпустило деньга на "школу", иноки получали "корм" из Посольского приказа. В числе приехавших в Россию ученых были такие известные, как Епифаний Славинецкий и Арсений Сатановский. Эти ученые должны были заниматься переводами, обучать желающих славянской, греческой и латинской грамматикам, риторике, философии и другим наукам. Ртищев сам приезжал в монастырь и "в нощех же, презирая сладостный сон, се мужи мудрыми и божественного писания изящными, в любезном ему беседовании иногда целые нощи бодростне препровождая". Деятельность ученой братии вызвала неодобрение духовенства и простого народа - "в Греческой грамоте еретичество есть", "кто по Латыни научится, тот с правого пути своротиться", рифмовали некоторые. На свой счет Ртищев отправлял молодых людей для продолжения образования в Киев, и о них говаривали: "поехали они доучиваться у старцев киевлян по-латыни, и как выучатся и будут назад, то от них будут великие хлопоты; надобно воротить их назад".
