Олег Мороз - Хроника либеральной революции

Понимая, что подобное самооблагодетельствование депутатского и чиновничьего корпуса (те, кто щедро раздавал блага, естественно, не забывали и себя) не увеличивает симпатий к ним со стороны населения, такого рода мероприятия, естественно, старались не предавать широкой огласке. Так, вышеупомянутое распоряжение Воронина № 530-1 было предусмотрительно снабжено грифом «Не для печати». И попало оно в газеты лишь благодаря утечке информации, причем с большим опозданием — только в начале июля.

23 июля, в последний перед парламентскими каникулами день (впрочем, в дальнейшем каникулы, как мы знаем, были сорваны Хасбулатовым), члены ВС приняли поправку к закону «О статусе народного депутата». Согласно этой поправке, по истечении срока своих полномочий депутаты, а также члены их семей еще на три года сохраняли за собой право на привилегированное медицинское и санаторно-курортное обслуживание. Депутатам, которые во время исполнения полномочий или в течение трех лет после их прекращения достигли пенсионного возраста, медицинское и санаторно-курортное обслуживание сохранялось пожизненно. Пенсия депутатам назначалась на пять лет раньше, чем остальным гражданам.

И наконец жилье. Если депутат проработал в Верховном Совете на постоянной основе не менее двух лет, он обретал право приватизировать свою служебную квартиру.

Упомянутая поправка к закону «О статусе депутата» (№ 5452-1) также не была опубликована. И это при том, что вообще-то депутаты старались всячески рекламировать свою деятельность.

Надо сказать, вопрос о приватизации членами ВС служебных квартир поднимался в тот период дважды. Соответствующее положительное решение уже было приняли осенью 1992 года, однако тогда Хасбулатов неожиданно отложил его, видимо, посчитав, что с точки зрения тактики политической борьбы момент не совсем для этого подходящий. Степень управляемости Верховного Совета была такова, что даже в ситуации, когда в положительном решении дела вроде бы заинтересованы все его члены, никто не осмелился перечить «начальнику». Впрочем, тут, видимо, сказалось и то обстоятельство, что депутаты были уверены: к вопросу о приватизации своих служебных апартаментов они рано или поздно все равно вернутся. Так оно и получилось. Решение о приватизации было принято через несколько месяцев.

Поскольку жилье депутатам предоставлялось за счет муниципального фонда столицы, московское правительство во главе с Лужковым выступило с протестом против намерения депутатов приватизировать служебные квартиры. Столичные власти справедливо посчитали, что, если каждая новая смена членов ВС будет бесплатно получать в городе прекрасную жилплощадь, это ущемит интересы москвичей, долгие годы томящихся в квартирных очередях. Увы, этот протест остался без последствий.

Льготы и привилегии были тем мощным рычагом, который позволил Хасбулатову добиться абсолютной единоличной власти над Верховным Советом. Умело орудуя этим инструментом, обещая дать желаемое одним, — тем, кто покорно следует за спикером, — и лишая вожделенных привилегий других, — кто строптивится, — Хасбулатов всегда был уверен: по крайней мере, по принципиальным вопросам депутаты проголосуют так, как нужно (при голосовании вопросов, не являющихся, с точки зрения членов ВС, жизненно важными, они могут и взбунтоваться против спикера: так случилось, например, когда они не утвердили маршала Шапошникова на пост секретаря Совета безопасности, несмотря на то, что Хасбулатов поддерживал эту кандидатуру, или по крайней мере делал вид, что поддерживает). Все прекрасно видели эту зависимость членов ВС, их подчиненность, фактическую безвольность и безгласность, но поделать с этим никто ничего не мог. Сам же Хасбулатов, естественно, всякий раз демагогически утверждал, что любое решение, принимаемое Верховным Советом, — это результат свободного волеизъявления его членов.

Характерно, что Съездом Хасбулатову манипулировать было уже несколько труднее, поскольку широкому составу депутатов, участвовавших в нем, он уже не в состоянии был предоставлять такие же льготы, как членам ВС. Возможно, отчасти поэтому на IX съезде депутаты даже отважились поставить вопрос об отставке спикера. Говорили также, что этот вопрос вновь возникнет и на следующем, Х съезде. В действительности, когда он собрался, депутатам уже было не до того…

Особая статья — покупка генералов. В обстановке острого политического противоборства восстановить их против себя, не ублажить, не потрафить было равносильно самоубийству.

Правда, кое-кто пытался не ублажать и не потрафлять, но в конце концов начальство таких «поправляло». Так, в конце июня 1992 года министр социальной защиты Элла Памфилова обвинила генерала госбезопасности Александра Стерлигова в том, что он приватизировал по дешевке правительственную дачу, получил комфортабельную квартиру и только потом вознамерился спасать Россию от демократов и инородцев, стал профессиональным «патриотом». Насколько я знаю, этот демарш Эллы Александровны закончился ничем.

«Демократические» генералы занимались тем же самым. Им заниматься этим было еще сподручнее, поскольку они оказались неподалеку от кормушки. Как-то в одном из выпусков телепередачи «Политбюро» прошел сюжет о приватизации дач Министерства обороны. Естественно — высокими военными начальниками. Естественно — за бесценок. Прекрасные, между прочим, дачи — кирпичные, двухэтажные, затейливой архитектуры, с просторными участками. Как ни старалась охрана помешать телевизионщикам снимать эти «сверхсекретные объекты», журналисты выполнили свой профессиональный долг и предоставили телезрителям возможность полюбоваться на скромные загородные жилища наших отцов-командиров.

Были показаны также письма-ходатайства военачальников с просьбой разрешить эту самую приватизацию. На имя президента. В числе главных аргументов, говорящих, по мнению авторов, о необходимости фактически подарить роскошные особняки высокому армейскому начальству, — известные рассуждения о необходимости обеспечивать «социальную защищенность военнослужащих», «проявлять заботу о них», а также тезис о «социальной напряженности», существующей в армии. Дескать, попробуй, откажи — мы тебя так «напряжем», своих забудешь.

Среди приватизаторов были и командующий ОВС СНГ маршал Евгений Шапошников, и российский министр обороны генерал армии Павел Грачев, и такие «демократические» генералы, как Дмитрий Волкогонов, Константин Кобец…

Разумеется, Ельцин не осмелился перечить таким просителям, хотя не мог не понимать противозаконность и самой просьбы, и ее удовлетворения. В резолюции от 10 февраля он поручает Геннадию Бурбулису «поддержать и принять необходимые меры».

Однако тогда же, в феврале, по этому поводу поднялась и протестная волна. Поднял ее руководитель депутатской группы «Реформа армии» Юрий Юдин. Разговор о генеральских дачах он затеял 17 февраля на встрече с председателем Госкомимущества Анатолием Чубайсом. По словам Юдина, Чубайс «признал факт незаконной приватизации этих дач и высказал предположение о необходимости их изъятия».

В марте горсовет подмосковного Красногорска, к которому относились приватизированные дачи, подал в суд иски к высшим военным чинам о признании недействительными заключенных ими сделок. К этому моменту генералы уже выкупили 43 дачи в среднем по цене 250–300 тысяч рублей. Между тем, как подсчитали красногорские депутаты, реальная стоимость служебных дач «с прилегающими земельными участками, а также объектами общего пользования (автономные котельные, дороги, дома охраны, гаражи и т. д.) и с учетом нахождения дач в курортной зоне» в то время уже была в десятки раз выше.

В апреле к этому делу подключилась Генпрокуратура, которая подтвердила, что дачи продавались не по текущим ценам, а по ценам 1991 года. В связи с этим 16 апреля приватизация дач была приостановлена.

Тогда Павел Грачев направляет Ельцину новое письмо, где просит разрешения продолжить приватизацию дач по ценам 1991 года. Ельцин переправляет его Чубайсу с резолюцией «Ваше мнение?».

Согласившись, что стоимость этих дач возросла в десятки раз, Чубайс тем не менее дает добро на продажу дач по старым ценам. 25 сентября 1992 года он пишет президенту: «Такая льгота потребует от государства всего немногим более 130 миллионов рублей. Считаю целесообразным ее предоставить».

Нет, никто в тот момент не отваживался вступать в конфликт с людьми в погонах. Льгота в 130 миллионов неденоминированных рублей — такова была плата за потенциальную лояльность президенту верхушки российской армии.

Естественно, Красногорский горсуд также спасовал перед натиском генералов. Приватизация дач, приостановленная Генпрокуратурой, была продолжена.