История евреев от древнейших времен до настоящего. Том 10 - Генрих Грец
Между тем возникли и опасения по поводу совсем небезопасной деятельности Лурии и его приверженцев. Еще были, хотя и немногочисленные, противники кабалы. Столетний старец, Давид ибн аби-Зимра, учитель Лурии, предостерегал его, чтобы не обходиться с этими глубокими и опасными тайнами, как с повседневными вещами. Первый раввин Сафета, Иосиф Каро, который с некоторой завистью следил за успехами Лурии, не был высокого о нем мнения. Один еврей в Сафете имел даже мужество сказать Лурии в лицо, что он не верит во все это кабалистическое сумасбродство. Ученики Кордуеро не придавали Дурий большего значения. Даже некоторые из его учеников не совсем верили в его пламенные слова. Лурия был принужден даже изгнать из своего кружка одного из своих учеников, Илию Фалко. Несмотря на то, что Лурия неоднократно призывал своих учеников к мирной совместной жизни и деятельности, дабы вызвать соединение их душ, в их среде часто возникали трения, ибо каждый хотел быть первым в небесном царстве. Особенно высокомерно держал себя Хаим Витал Калабрезе, который всюду протискивался вперед и даже, по-видимому, пользовался влиянием на своего учителя. Лурья уже носился с планом отказаться от всех своих учеников, оставив при себе лишь трех-четырех из них, как внезапно его постигла смерть от свирепствовавшей тогда чумы (август 1572 г.). Во время пятидневной болезни Лурьи его преданные ученики оплакивали потерю, грозившую им и всему миру, и спрашивали его, что станется с его пророчествами. И тогда он, по их словам, стал утешать их и обещал снова прийти к ним во сне или наяву, быть может, даже в своем прежнем виде. Более правдоподобно звучит рассказ о том, что Лурья на смертном одре простил всех тех, которые его обманывали, и хотел вознаградить тех, которые были, быть может, обмануты им.
Внезапно последовавшая смерть тридцативосьмилетнего мистика еще более способствовала его прославлению. Смерть окружает такие натуры таинственным ореолом, и преклонение пред ними с годами все усиливается и возрастает. С чисто восточной склонностью к преувеличениям ученики Лурьи считали его чем-то повыше чудотворца; они называли его «святым и божественным» и, для увеличения своей собственной славы, вербовали Лурье и его экзальтированному фантазерству новых приверженцев. Они уверяли: если бы Лурья мог прожить еще пять лет, он так основательно улучшил бы мир, что мессианская эпоха неизбежно наступила бы. Авраам Абулафия, который самостоятельно разрабатывал кабалу, был объявлен еретиком и преследуем. Исаак же Лурья, который делал то же на основании Зогара, был боготворим.
После смерти Исаака Лурьи, на первый план выдвинулся Витал Калабрезе; он тотчас же возомнил себя учителем своих бывших соучеников, утверждал, что Лурья в последние минуты своей жизни назначил его своим преемником, и отнял у них, якобы во исполнение последней воли покойного, все письменные материалы, оставшиеся у них от Лурьи. Он хотел, чтобы это новое учение было в точности известно лить ему одному и потому стал уверять учеников Лурьи, что, если они опубликуют его новые откровения, то отсюда проистекут ересь и опасности для спасения души. Витал Калабрезе еще намекнул на то, что он Мессия из колена Иосифова. Однако некоторые ученики не вняли уверениям Калабрезе и стали распространять учение Лурьи в том виде, в каком они его восприняли от своего учителя, в различных странах; между ними выделился Израиль Сарук, переселившийся в Италию. Преклонение пред Лурьей было так велико, что его поклонники платили большие суммы денег за предметы, находившиеся в его употреблении, и особенно за его сочинения.
Кабала Лурьи причинила всему еврейству несказанный вред. Она покрыла еврейство таким толстым слоем плесени, что еще и по сие время не удалось совершенно удалить ее. Со времени Лурьи, наряду с талмудически-раввинским иудаизмом, образовался и зогаро-кабалистический. Ибо, лишь под его влиянием, лживая книга Зогара была поставлена на ряду со Св. писанием и Талмудом и даже выше их. Школа Лурьи канонизировала каждое слово Зогара, наложив на него печать святости. С того времени умопомрачающее обилие бессмысленных формул и бессодержательных слов, перестановки букв, искажения имени Бога, ложные и произвольные истолковываю я Св. писания — все это еще более, чем прежде, стало считаться глубокой мудростью и истинной религиозностью. Кабала Лурьи видела во всякой мелочи, во всяком пустяке нечто важное и возвышенное, и этим она еще более скрепила печать бездушной мелочности, уже и прежде наложенную на иудаизм раввинским педантизмом. Предписания Лурьи (Minhagim) возбуждают смех, но в то же время вызывают грусть, ибо показывают, как самые возвышенные идеи могут быть загрязнены и принижены. Эта кабалистика учит: следует в субботу носить белое платье и во всяком случае избегать черного и красного цвета; обедать только за столом с четырьмя ножками; в субботу есть рыбу, так как рыбы не имеют век и таким образом символизируют божественное Провидение; следует всегда смотреть на ногти пальцев, но не следует складывать пальцы обеих рук. Лурьи превратил иудаизм в особый вид учения Брамы. По его учению не следует убивать животных, даже самых крошечных и безобразных. К уже давно накопившимся суеверным обычаям, обильно позаимствованным от всех времен и народов, кабала Дурьи прибавила еще бесчисленное множество новых суеверий, например: не следует держать в доме голубей, ибо это приносит детям смерть; в доме, в котором уже раз жили, не следует снова поселиться до истечения семи лет; не следует раздевать две вещи сразу. Кабала Дурьи содержит до смешного точные и подробные предписания, как следует одевать и раздевать платья.
Мистика Дурьи подчеркнула одно важное обстоятельство, которое странным образом отсутствовало в еврействе, именно благоговейное чувство во время молитвы; но и это благоговение выродилось скоро в кабалистические забавы. Каждое слово и каждый слог в молитвах должны были быть благоговейно взвешены и приведены в связь с мирами Sefirot, с именами Бога и еще со многим иным. Правда, кабала Дурьи требовала жизнерадостного настроения и презирала мрачных и
