Александр Шубин - Социализм. «Золотой век» теории
При этом М. Бакунин и П. Ткачев считали необходимым достичь искомого результата как можно скорее, приближая революцию действиями революционеров. Но и Лавров одобрял работу революционеров в России, не считал, что нужно сидеть сложа руки в ожидании революции.
Не является ли деятельность революционеров провокационной? Ведь они стремятся к революции, к потрясениям, а значит, и бедствиям? Это было бы верно, если бы революционеры провоцировали революцию, которой без них не случилось бы. А обычный революционер стремится к скорейшему наступлению революции, которая неизбежно произойдет. Сами социальные противоречия в России и неспособность власти разрешать назревшие проблемы с помощью реформ уже являлись с точки зрения революционеров достаточным основанием для революционного взрыва, и дальнейшее углубление противоречий делало предстоящую революцию еще более кровавой. Поэтому с точки зрения революционера не следует ждать дальнейшего «вызревания предпосылок», которое на деле является загниванием, умножением страданий. Исторически революционеры-народники оказались правы, так как, несмотря на поражение революционеров, революция все равно произошла в 1905 г. и позднее. Уничтожая революционеров, империя не избежала революции.
При всей общности взглядов народников по большинству вопросов конструктивной программы, которая и позволяет рассматривать их как единое течение, в его недрах проявились принципиальные разногласия между анархистами и государственниками.
Не все народники разделяли идеи федерализма и организации власти снизу. Ткачев, в отличие от Бакунина, добавлял к «общинному социализму» идею революционного государственного переворота, перенося на русскую почву бланкизм. Как бланкист, Ткачев оказался между позициями Бакунина и Маркса. Мы видели, что в области социально-экономической программы реальные бланкисты (в отличие от марксистов) вполне могут принимать социально-экономическую программу прудонизма (а значит и бакунизма). Но в области политической программы различия бланкизма и анархизма более существенны.
Марксисты не всегда придают значение этим различиям между народническими «ересями». Энгельс счел Ткачева бакунистом[909], что повлияло на оценки других марксистов (в частности, Г. Плеханов, понимавший различие двух течений, все же характеризовал взгляды Ткачева как «упрощенный бакунизм»[910]).
Энгельсу простительно было принять Ткачева за бакуниста. Во-первых, его работы не были широко известны, но было очевидно, что он, как и Бакунин – народник, а во-вторых, имел наглость заступиться за Бакунина против клеветы Маркса и Энгельса. Прочитав ответ Ткачева, альтер эго Маркса распалился, и написал против Ткачева две статьи, где по инерции нападал на Бакунина, цитируя якобы написанный им нечаевский катехизис и обвиняя русских бакунистов в том, что они не способны на «настоящее дело, которое доказало бы, что у них действительно есть организация и что они занимаются еще чем-нибудь другим, кроме попытки образовать кружок в дюжину человек!»[911] Это написано, когда тысячи сторонников анархистских идей пропагандировали «в народе», отправляясь за это в царскую тюрьму.
Справедливости ради, нужно сказать, что Энгельс много лет спустя понял свою ошибку. А. Воден вспоминает о своем общении с Энгельсом в 1893 г.: «приписав Ткачеву по существу бакунистские мысли, Энгельс поспешил написать мне, что, раздобыв первоисточники у Мендельсона, он убедился, что смешал того и другого путаника…»[912] Правда, в этом эпизоде путаником оказался Энгельс.
Сегодня также встречается стремление нивелировать разногласия Бакунина, Лаврова и Ткачева. В.П. Сапон настаивает, что у всех трех теоретиков не только цели, но и «методы и средства изживания «государственного элемента» в обществе… были в значительной степени схожи»[913]. «В значительной степени» – понятие растяжимое. Ведь черты сходства, и даже «в значительной степени», имели идеи таких противников, как Бакунин и Маркс[914].
Подытожим, что уже говорилось о «методах и средствах изживания государственного элемента» у Бакунина и Лаврова. Метод Бакунина – немедленное разрушение государства с заменой его федерацией общин, которая, по Бакунину, уже не является государством. Лавров первоначально не отличается в этом отношении от Бакунина, а начиная с середины 70-х гг. корректирует позицию, признавая необходимость временных государственных структур. Но он не считает, что эти структуры могут быть инструментом создания социалистических отношений. Социализм может возникать только снизу, он – творение низов.
Взгляды Бакунина и Лаврова близки – при всех их тактических разногласиях. Бакунин готов обсуждать «меньшее из зол» на шкале от самодержавия до республиканского федерализма государственников (особенно в 60-е гг.[915], в начале 70-х гг. – меньше). Но это не мешает Бакунину категорически утверждать, что даже самая благоприятная государственность все же не дает освобождения, а лишь «минуты свободы». То, что он считает государством – организация защиты интересов элиты, машина подавления трудящихся масс – не дает свободы даже при самом демократическом фасаде. Но фасад может быть полезен, может быть меньшим из зол.
Со временем Бакунин заостряет свои выводы, считая полутона не столь актуальными в условиях революционного подъема. В этом отношении он не сближается с ткачевизмом (бланкизмом) и даже лавризмом, а удаляется от них в условиях жесткого конфликта с марксистской фракцией Интернационала (представление которой о государстве ближе позиции Ткачева, чем Бакунина).
Позиция Ткачева отличается от мнения Бакунина принципиально, а от мнения Лаврова – существенно. Ткачев называет себя государственником или якобинцем. Он считает, что «у народников и государственников цель одна и та же – социальный переворот»[916]. Здесь характерно не указание на сходство (ведь это сходство всех социалистов), а то, что Ткачев встает на сторону государственников в их отношениях с народниками. Ткачев отождествляет народников с анархистами, но он не согласен с ними. Он убеждает их встать на сторону государственников: «для народников, для анархистов скорейшее осуществление революционного государства может быть только выгодно»[917]… Из этого никак не следует, что Ткачев – анархист. Напротив, он здесь призывает народников-анархистов отказаться от своей программы, уверяя, что лучше знает путь к свободе, чем его оппоненты. Таким же образом агитировал своих партнеров-анархистов Ленин, пока не подготовил почву для их разгрома.
Ткачев исходит из того, что «революционное меньшинство уничтожит непосредственных врагов революции и устранит первоначальные препятствия, мешающие практическому осуществлению социально-революционных идеалов»[918]. Ставка на революционное меньшинство как движущую силу уже начавшейся революции, уничтожающую врагов, отличает позицию Ткачева и от взглядов Бакунина и даже Лаврова, у которых революционеры – советники и помощники восставших масс. Лавров видел в революционной интеллигенции силу, которая может подготовить субъективные предпосылки революции, Бакунин допускал тайное влияние подпольной организации на ход восстания, но никто из них не соглашался с Ткачевым в том, что революционное меньшинство может совершить революцию само по себе, без решающей роли народного восстания.
Против взглядов Бакунина Ткачев написал работу «Анархия мысли», употребляя слово «анархия» в значении «беспорядок», а не «свобода». Ткачев прямо обличал "анархию" и противопоставлял ей государство, в котором видел "единственную силу, которая может своею мощною рукою изменить нынешнее невыгодное положение труда и обуздать своекорыстие капитала"[919]. Хорошо «сходство» со взглядом Бакунина на этот вопрос! Даже Лавров выступил против такого ярко выраженного этатизма Ткачева.
Ткачев ставит условием отмирания государства достижение социального равенства: «самая существенная, самая характерная черта будущего общества и должна выражаться не словом анархия, а словом – равенство… Где братство, там и равенство, где равенство – там и безвластие, там и свобода»[920]. Свобода автоматически вытекает из нового социального устройства, специально заботиться о ней не имеет смысла. В этом взгляды Ткачева ближе к марксизму, чем к бакунизму.
Таким образом, вывод В.П. Сапона о «либертарно-социалистической доминанте» у Ткачева[921] не обоснован. У Ткачева присутствует ярко-выраженная этатистская доминанта. В.П. Сапон отдает Ткачеву пальму первенства реализма среди теоретиков народничества, не приводя, впрочем, доказательств своего вывода[922]. Причина очевидна – взгляды Ткачева ближе всего к марксистско-ленинской модели революции. Он считает, что революционеры не выпустят власть из своих рук, пока не уничтожат своих врагов[923]. Если Лавров и Бакунин понимают опасность такого сценария, то для Ткачева такое развитие событий желательно.
